Господин Времени. Часть первая

— Фома, — подозвал я главу отступников, кивая в сторону рынка, где наблюдалось некое… шевеление, которого вчера еще не было. — Что у нас там?

— Торговец прибыл с севера, — ответил Фома. — Не гильдейский. Торгует резными изделиями из дерева, тканями и фруктами. Обещал к утру выплатить сбор в размере 100 монет.

— Интересный набор, — постучал я указательным пальцем правой руки по запястью левой. — Дерево — резное, или…

— Не знаю, — вздохнул Фома. — Не разбираюсь я в этом. По виду — вроде резные. Но эльфы, — отступник сделал ударение на последнем слоге, — очень похожими вещицами торгуют.

— Присматривайте за ним, — кивнул я. — Если честный торговец — то пусть торгует. А если…

— Мы ему покажем, где раки зимуют! — гордо заявил Фома

Я вздохнул. В то, что моей «контрразведке» удастся не то, чтобы справиться с кознями профессионального шпиона-диверсанта, но хотя бы заметить их прежде, чем станет слишком поздно что-либо делать — я совершенно не верил. Но и говорить об этом вслух — не спешил. Мало ли. А вдруг я все-таки ошибаюсь? Будет повод порадоваться.

— Да, Фома, — обратился я к главе отступников, и тот вытянулся в струнку. — Среди твоих ребят есть умельцы по камню резать?

— Это смотря что резать надобно… — солидно нахмурился Фома, один из самых молодых отступников. — Ежели чашу резную, из малахита — не, не получится каменный цветок. А если просто надпись какую выколотить — то, пожалуй, что и найдется.

— Хорошо, — кивнул я. — Там, слева от въезда на мост валяются два столпа каменных. Поднимите их, вкопайте, и пусть ваш умелец узнает и вырежет на одном из них все имена погибших с тех пор, как я с вами встретился. Я не хочу, чтобы они были забыты.

Это я хотел сделать с тех пор, как услышал слова Глаши о том, что «она не хочет, чтобы ее забыли»… Но все как-то руки не доходили. Теперь же…

«Получено достижение: «Хранитель памяти» — сообщила мне система. — «Мораль бойцов, принесших вам присягу, повышена на единицу. Репутация в глазах жителей деревни и замка Азир — повышена на 5%».

Закрывая это сообщение, я все-таки заглянул и в сообщение, проинформировавшее меня о результатах моего действия. Оказалось, что моя репутация в глазах лордов Инферно снизилась до «неприязни», а репутация в глазах группировки «почитатели Владык зла» фракции Хранители древних, хотя и осталась нейтральной, но тоже снизилась. А вот жертва была принята благосклонно. Так что на малый крозиус легло благословение Оружие Хаоса, добавившее ему не только небольшое увеличение урона, но и «Ауру Хаоса»: «Урон заклинаний из школы Стихий снижен на 10%. Урон заклинаний школы Хаоса — повышен на 10%. Вероятность случайных событий в пределах действия ауры — повышена на 15%» Сама же аура распространялась на 3 метра вокруг меня. Стихийных заклинаний у меня не было, нет, и вряд ли будут в обозримом будущем. А вот феечек стоит держать поближе к себе. Десятипроцентное усиление их основного оружия — это более чем неплохо. Ну а, чтобы купировать повышенную вероятность случайных событий — я наложил на себя и на феечек Удачу, которая повысит шанс на то, что эти самые случайные события будут благоприятны. К счастью, выступить мы еще не успели, так что вернуться в заклинательный покой и восстановить ману — труда не составило. А навык Мастер усиления продлил длительность действия благословений аж до восьми часов, так что пока что пока что можно было не беспокоиться об отрицательных сторонах мимолетного внимания принципала культа.

Единственными случайными событиями по дороге до Яблоневого было то, что феечки нашли несколько блескучих камушков, и теперь тихим щебетом спорили: кому же они достанутся.

Дорога, если там можно назвать полосу утоптанного и высохшего до каменной твердости грунта посреди выгоревшей степной травы, свернула в промежуток между садами, давшими имя Яблоневому. С некоторым облегчением мы нырнули в тень деревьев. Легкий ветерок колыхал ветви яблонь, согнувшихся под тяжелыми красными плодами. Внезапно один из плодов сорвался с ветки, и, плавно обогнув Иши, упал точно мне в подставленную руку.

— Ни фига себе «случайное событие»… — удивленно подумал я, наблюдая такое отклонение от нормального распределения вероятностей.

Население Яблоневого дружно, хотя и с опаской, высыпало встречать мой отряд.

— Господин, — согнулся в поклоне староста. — Яблоневое уже выслало предписанный вами налог…

— Знаю, — кивнул я. — И мы тут не для того, чтобы собрать дополнительный налог, или потребовать еще девчонок. Что ты можешь сказать о Вавиле Гнилоцвете?

Афанасий переменился в лице.

— Господин… — пробормотал он. — Прежний староста, Василок Огнебор, заподозрил его в том, что он….

— Связан с разбойниками? — произнес я то, на чем запнулся Афанасий.

— Да… И попытался сообщить об этом господину Арениусу…

— И? — заинтересовался я.

— Его дочь лихие люди ссильничали, да порешили. Потом — погиб его единственный сын. А потом и он сам куда-то сгинул…

— А что лорд? Неужели он так и не узнал об этом?

— Господин Арениус готовился к чему-то… и перестал обращать внимание на своих подданных…

— Понятно, — вздохнул я. — Видимо, мысль о ритуале уже овладела его мыслями.

Да… Идея о ловле на живца — оказалась нерабочей. Я не могу допустить, чтобы кто-то так относился к представителям МОЕЙ администрации. А значит — живец перестанет быть таковым. Вот прямо сейчас.

Со вздохом, я кивнул мстителям. Порядок действий был согласован еще по дороге, да и много времени на то, чтобы выяснить «кто этот Вавила и где он живет» — не ушло. Так что уже через пару минут этот самый Вавила стоял посреди площади на коленях с завернутыми за спину руками, и еретики вместе с Арисой обыскивали его дом.

Из волнующейся группы крестьян вышла высокая девушка в простом сером платье, намекающем на ее принадлежность к Церкви Света.

— В чем обвиняют этого доброго селянина? — спросила она. В голубых глазах плескалось желание защищать добро (ну, или хотя бы искоренять зло).

— Этого «доброго селянина» — сарказм из этих слов так и хлестал, — обвиняют в том, что он наводил на других добрых селян и проезжих банду разбойников. В том, что по его указаниям — убивали и насиловали. В том, что он скупал награбленное, обеспечивая само существование банды.

— Как же вы намерены доказывать эти обвинения? — твердо спросила защитница «униженных и оскорбленных».

— Никак, — не менее твердо ответил я. — Главарь разгромленной банды, захваченный прямо на месте преступления и уже ответивший за свои деяния — показал, что именно ему сбывал добычу. Этого достаточно.

— Хватать возможно, честного человека по навету татя и разбойника? — задохнулась от возмущения искательница справедливости.

— Хватаю татя и разбойника по показаниям другого такого же, — спокойно ответил я. Сейчас я никуда не спешил, так что этот спор меня даже несколько забавлял.

— Он мог просто оговорить невинного человека! — вскинулась церковница.

— Вряд ли, — усмехнулся я. — После того, как с ним поработали специалисты, сомневаюсь, чтобы он был в состоянии лгать.

— Вы… вы пытали его!!! — возмущенно вскинулась девушка.

— Да, — не стал отрицать я. — Я схватил разбойника на месте преступления, прямо среди тел тех, кого убили он и его банда, и пытал, чтобы узнать о сообщниках. И намерен так поступать и впредь.

— Это беззаконие! — возмутилась девушка.