Госпожа Доктор

С другой… классовое разделение здесь проявлялось чрезмерно активно. На каком-то подсознательном уровне местные испытывали нечто схожее с благоговением по отношению к любому человеку, что находился хотя бы на ступень выше. И если в отношении той же госпожи Нарциссы это было оправдано и вполне заслуженно, то в ситуации с Бродриком… никто из них даже шепотом не желал высказать свое мнение. И это при том, что он не имел никаких титулов, лишь репутацию дорогого столичного доктора!

– Госпоже и так приходится подстраиваться под его запросы, не хватало еще скандала, – продолжала давить на меня Марта.

– Неужели ты думаешь, что я стану с кем-то что-то обсуждать так, чтобы подставить под удар? – Возмущение колыхнулось во мне.

– Не в том дело, Анна. Просто и у стен есть уши, – она многозначительно осмотрелась. – Тем более, что Лорд Локвуд выписал его из самой столицы. И если уж ты не доверяешь доктору, оставь это хозяину.

– Но девочке не становится лучше!

– Значит, еще не время. И прекрати выспрашивать о докторе у других слуг. На кухне и так уже шепчутся…

– Что? О чем? – я недоуменно глянула на женщину.

– Что–что… – Марта как-то странно покосилась на меня. – Слишком много интереса с твоей стороны к этому мужчине. А он из столицы, не женат. А ты с ним почитай почти все дни проводишь.

Я вспыхнула. Нет, я, конечно, расспрашивала жителей поместья о том насколько давно приехал доктор, что о нем говорят и что на их взгляд он из себя представляет, но я и предположить не могла, что они сделают не те выводы!

– Марта! – я пораженно воскликнула на такое заявление. – Да у меня даже в мыслях подобного не было!

Я скривилась, а Марта поморщилась. Она сидела передо мной на постели и расплетала свою русую косу.

– Мне можешь не объяснять, – она махнула рукой, забираясь в постель, – да и другим я уж сказала, что ты просто за юную леди волнуешься. Но лучше бы эти разговоры прекратить, пока они до самого доктора не дошли. А то мало ли что он там надумает. Ты девушка ладная, послушная, еще и ученая. Доиграешься, что пойдет к лорду Локвуду за тебя спрашивать.

Я фыркнула в ответ, но спорить дальше не стала. Как-то мне слабо верилось, что этот самодур станет рассматривать простую горничную в качестве невесты.

Но с расспросами, пожалуй, и правда придется прекратить. Да и честно говоря, проку от них не было вовсе.

Доктор о своих методах лечения не распространялся, а сами слуги не сильно интересовались. За девочку, конечно, переживали, но не так чтобы задавать лишние вопросы или обсуждать господские дела.

***

На следующее утро я пришла к Люсиль чуть раньше.

Мне все не спалось, эхо жуткого кашля всю ночь звучали в ушах. Я уже несколько раз пыталась застать девочку одну, но никак не удавалось. Бродрик тоже вставал рано. А прокрасться незамеченной по поместью было довольно сложно.

К тому же, учитывая заявление от Марты, смешно и страшно подумать, если кто-то заметит, что я ночью шастаю в эти комнаты. Точно ведь сделают не те выводы!

Более того, я уже знала, что Люсиль часто мучают и ночные приступы кашля, поэтому доктор всегда настороже, спит с открытой в ее комнату дверью в смежной комнате и извечно бдит…

Я зашла в детскую. Здесь было сумрачно. Шторы плотно задернуты, а пространство освещалось пламенем камина и настольными газовыми лампами.

Люсиль спала… в комнате как обычно было ужасно жарко и душно. И уж если я не могла проветрить здесь как следует, окна разве что не заколотили… Но я хотя бы оставила дверь открытой.

Я скользнула взглядом по помещению, не находя Бродрика. Повернулась… дверь в комнату доктора была закрыта!

Я крадучись приблизилась к ней, прислушалась. Ничего не услышав, осторожно повернула круглую ручку и заглянула внутрь.

Сердце пропустило удар. Лишь бы не застукал меня за этим занятием!

Дверь в его ванную комнату была приоткрыта и оттуда слышался плеск воды.

Я едва не издала победный вскрик.

Это был мой шанс!

Я тихо попятилась, заозиралась, прикидывая, что могу успеть.

Взгляд упал на стол, и я больше не стала медлить. Несколько быстрых шагов, я подхватила фонендоскоп и растерла пластину металлической головки, чтобы ее прикосновение не разбудило Люсиль холодом.

На всякий случай протерла на скорую руку его весь целиком об фартук… впрочем, сейчас было не до брезгливости. Нужно торопиться.

Я осторожно отогнула одеяло, развязала тесемки ночной рубашки, то и дело замирая. А что, если Люсиль проснется?

За эту неделю мы вроде как подружились. По крайней мере мне хотелось так думать. Я каждый день читала ей сказки и рассматривала вместе с ней цветные картинки… Мне казалось, юной леди было приятно мое общество. Но ей всего пять. Насколько она понимает, что происходит? Несмотря даже на ее не по возрасту развитое мышление, согласится ли промолчать, если застукает меня? Сможет ли?

Впрочем, будь что будет.

Я приложила головку фонендоскопа к ее груди. Но все же ничего толком услышать мне не удалось.

Сняв прибор, я еще какое-то время послушала шум в соседней комнате и…

Решилась.

– Люсиль? – я потрясла девочку за плечо.

Она неохотно раскрыла глаза и сонно посмотрела на меня.

– Нужно, чтобы ты села, – я надеялась, что она не станет спорить…

Пожалуйста, малышка, у нас так мало времени. И похоже просьба была очень яркой в моих глазах…

Она села, и я поспешно приложила фонендоскоп к ее спине.

– Подыши поглубже, пожалуйста, – шепнула я. И Люсиль снова без лишних вопросов сделала, что я просила. Чудо, а не ребенок!

Отчетливый вдох, выдох. Хрипы. Чертовы хрипы!

Пневмония, значит? Как бы не так...

Люсиль закашлялась, недолго, но я подскочила. Оглянулась на комнату Бродрика, но там все еще шумела вода.

Тогда я снова прислушалась… И как и ожидала хрипы изменились. Стали менее выраженными, но постепенно нарастали…

Бронхит? Очень похоже…

– Ложись, – я расправила ее ночнушку и кивнула на подушку. А после приложила к губам указательный палец, прося не шуметь.

– Это будет наш маленький секрет, хорошо?

Девочка распахнула глаза шире, осмысливая сказанное мной. А после кивнула.

Отлично.

Тем временем шум воды в комнате Бродрика стих.

Я поспешила вернуть фонендоскоп на место. Все что хотела услышать, я услышала.

Рядом на столе поблескивали его драгоценные пузырьки. За темным стеклом содержимое было не различить.