Госпожа попаданка

— Кэт кое-что рассказала о тебе, — продолжала Лена, — даже ей показалось, что для простого воина ты слишком смело разговариваешь с баронским наследником.

— Не такого уж и простого, — пожал плечами Ханген, — мой род, может, и не столь древний, как у Герхарта или Одельберта, но все же дворянский.

— Кэт говорит, что это было смело даже для вассала, — парировала Лена, — и сомневаюсь, что провинциальный дворянчик из вабарской глуши знает все тонкости имперской политики. А еще Кэт рассказала, как ты напустил туман на замок — тоже редкое умение для простого начальника стражи.

— У твоей кошки слишком длинный язык, — поморщился Ханген, — как бы в один прекрасный день ей его не откусить.

— Надеюсь, этого не случится, — мечтательно улыбнулась Лена, — у нее очень умелый язычок, я буду скучать по нему. Так кто ты, Ханген? Ты работаешь на Храм?

— Нет, — покачал головой вабарец, — хотя мы и поддерживаем контакты с Саломеей.

— «Мы» — это кто?

— Имперская тайная канцелярия. В Брокгарте я несколько лет служил в Морской Страже — знаешь, что это такое?

— Да, — кивнула Лена: Кайра как-то упоминала об элитных имперских отрядах — что-то среднее между береговой охраной, разведкой и пограничниками, — несущих службу на мелких островах коими изобиловали воды Брокгарта. Морская Стража первой оповещала о приближении вражеских флотов, а если нужно — то и принимала на себя первый удар. Также в ее задачу входила борьба с пиратством и контрабандой, отслеживание разных морских чудовищ и многое другое.

— У Стражи есть секреты, — продолжал Ханген, — насылать туман меня обучили именно там. Ну и, разумеется, имперская Тайная Канцелярия ведет за нами особый надзор. Многим в Морской Страже предлают работать на Канцелярию после окончания службы. Предлагали это и мне — и я, подумав, согласился.

— Хорошо платят?

— И это тоже, — кивнул Ханген, — а еще всегда неплохо иметь покровителя в столице. Ниак Вагнеркейн умеет защитить своих людей.

— А это кто такой?

— Вагнеркейн? Глава Канцелярии, помощник канцлера Оттольфа.

Вот это имя Лене было знакомо — и в Некрарии и в самой империи она не раз слышала, что именно Оттольф, ввиду молодости и неопытности императора, фактически правит Тевманией. Многие именно его и полагали главой Тайной канцелярии, а вот имя, названное Хангеном, попаданка слышала впервые.

— Он не любит бывать на виду, — пояснил Ханген, — вне Канцелярии о нем мало кто что знает. Это по его поручению я вернулся в Вабарию.

— А здешний барон знает, кто ты?

— Думаю, догадывается, как и Герхарт, — пожал плечами Ханген, — многие знают о связях Тайной Канцелярии и Морской Стражи. Кстати, именно поэтому Герхарт, пусть и с неохотой, но прислушался ко мне — опасался, что если откажет наотрез, то Ниак ему это припомнит. Поначалу мне казалось, что служба тут будет скучной: Вабария унылое захолустье, в центре империи. Потом мне объяснили: Ниак все с большим подозрением смотрит на короля Орса, а особенно — на герцога Тускулата.

— Правильно делает, — буркнула Лена, — этот подонок явно что-то затевает.

Она рассказала Хангену при каких обстоятельствах ей приходилось слышать это имя.

— Ниаку будет интересно узнать это, — кивнул стражник, — недаром он стал обновлять свою шпионскую сеть на северных границах Гроскании. Неделю назад мне пришел приказ — встретить барона Ловенвальда и двух девушек с ним. Про барона понятно — Львиный монастырь готовит хороших бойцов, многие из них служат и в армии и в Канцелярии — сам Вулрех тому пример. Его исчезновение стало серьезным ударом по нашей агентуре на юге. Что же до девушек, то мне прислали их описание и приказали оказывать им такое же содействие, как самому барону. Среди прочего, мне сообщили, что у одной из спутниц барона будет нож с Черным Фениксом.

— Поэтому ты его и узнал, — усмехнулась Лена, — и какое дело до меня твоему начальству?

— Мне-то откуда знать? — пожал плечами Ханген, — мое дело маленькое.

Сказать по правде, у Лены был ответ на этот вопрос — она помнила, как Саломея упоминала, что поддерживает отношения с Тайной канцелярией. Однако Хангену, надо полагать, не рассказывали о таких тонкостях.

— Ниак давно знал о том, что барон Кресцент — одно из доверенных лиц Тускулата, — продолжал Ханген, — и все же, мы не ожидали, что он будет действовать так нагло. Поэтому он и успел вас захватить, а мне…

— А тебе пришлось спешно исправлять свою ошибку, — понятливо кивнула Лена, — чтобы тебя не обвинили в провале всей операции. Кстати, ты знал, что младший сын Кресцента спутался с «Детями Рассвета»?

— С кем? — вскинул брови Ханген.

— Долго объяснять, — махнула рукой Лена, — да и пока неважно.

— Мое дело маленькое, — повторил Ханген, — найти тебя и барона, после чего проводить вас до границы с Вальдонией. Дальше я пойти не могу — за рекой все еще неспокойно и за Туролом нужен глаз до глаз. Но в Мюнберге тебя встретит человек, которому известно обо всем этом куда больше, чем мне.

— И кто же он? — с интересом спросила Лена. Ханген воровато оглянулся, хотя здесь их точно никто не мог услышать и, понизив голос, принялся объяснять.

Сейчас Лена вновь вспоминала этот разговор, глядя с борта купеческого судна на приближавшийся Мюнберг. Город раскинулся в месте слияния двух рек — и Мерта, широкая и судоходная, здесь словно съеживалась, выглядя как ручеек перед величественным полноводьем Рензы. Лена с трудом различала противоположный берег — как из-за его отдаленности, так и из-за многочисленных судов, заполонивших речную гладь. Груженные зерном баржи, купеческие барки, рыбацкие баркасы, военные галеры — все они сновали вверх-вниз по течению, бросая якорь возле бесчисленных причалов. Еще утром они миновали пригороды, где шла торговля скотом и у Лены до сих пор в ушах звучало нескончаемое мычание, блеяние, хрюканье и ржание, которого она наслушалась, казалось, на всю жизнь. Из-за шума и нестерпимой вони, скотный торг не допускался в город — однако прочие товары текли сюда нескончаемым потоком. Попаданка видела, как на берегу портовые грузчики, надрываясь от натуги, волокут с разных судов мешки, ящики и бочонки, как суетятся рядом приказчики и доверенные лица воротил местного бизнеса и как разъезжаются повозки с товаром, что уже завтра займет свои места на Мюнбергской ярмарке. Народ же победнее разносил все на своем горбу — лишенные собственных складов, крестьяне зачастую отдавали последние монеты, чтобы свалить свое добро на постоялых дворах, да и ночевали рядом с ним. В целом же, Мюнберг производил впечатление — даже в Никтополе, не говоря уже о Торговишце или более мелких городах, Лена не видела такого размаха.

Остаток пути прошел на удивление спокойно, даже скучно. Ночь все трое коротали в любовных утехах, хотя Кэт с Вулрех были недовольны, что приходилось сохранять людское обличье. Днем же ничего не оставалось, как созерцать проплывающую мимо Вальдонию. Мерта здесь перерезала ее почти пополам — по обоим берегам тянулись многочисленные деревни, поля, пастбища и сады. Попадались здесь и города и замки знати, а также храмы и монастыри, не дающие забывать о том, что Вальдония, прежде всего, духовное владение. Порой вся эта пастораль сменялась густыми лесами — заповедные рощи для охоты знати, куда простолюдинам вход разрешался только по большим праздникам. В остальные дни за нарушение запретов крестьян ждали большие штрафы, а то и более суровые наказания — вплоть до смертной казни.

Подобный лес окружал и Мюнберг — огромная чащоба, простиравшаяся до границы с Тюргонией. Как и многие здешние леса, этот считался обиталищем нимф, дриад и Белых Дам — духов леса в женском обличье, составлявших свиту Астарота и подвластных ему архонтов. В иные дни эти духи покидали свои леса и, вместе с русалками и суккубами, проникаали в Мюнберг, чтобы проказничать, соблазнять и вводить в смущение горожан. Те же без особой надобности не совались в Мюнбергский Лес — кроме опять-таки знати, кичившейся своей архонтской кровью. С реки Лена видела башни и крепостные стены замков — аристократия, как правило, сторонилась городских «торгашей» предпочитая проводить время в загородных поместьях. На ярмарку ходили слуги, закупавшие там все, что велели хозяева. В замки допускались лишь ювелиры и торговцы предметами роскоши, когда знать, не доверяя вкусу слуг, желала самолично выбрать драгоценную безделушку или новый наряд. Но, избегая без лишней надобности появляться в городе, местные владыки чутко держали руку на пульсе его жизни — как с помощью магии, так и целой сети шпионов и доверенных лиц. Иначе и быть не могло — слишком важен был этот город для всей империи, чтобы упускать из виду, чем он живет.