Госпожа попаданка

— Ну давай, обезьяна — Лена поманила его, — забудь, что я послушница, веди себя как ты обычно ведешь себя со слабыми. Ты у нас крутой — попробуй со мной, как со Звенко.

Абрафо, вряд ли понял все, что она говорила, но интонация ее говорила сама за себя — да и Лена, чтобы ему лучше думалось, лягнула лонгольца по голени — благо сегодня она одела не обычные сандалии, а сапоги. Пока негр кривился от боли, она еще и зарядила ему в нос основанием ладони. Взревев от боли, Абрафо кинулся на девушку, занося кулак, что мог бы размозжить Лене череп. Легко уклонившись, попаданка нанесла еще несколько быстрых ударов — не опасных, но довольно болезненных. Скривившись от боли и ревя, как бешеный бык, Абрафо метался из стороны в сторону, пытаясь достать необычайно верткую послушницу, однако всякий раз похожие на кувалды кулаки встречали лишь пустоту. Удары же самой Лены всегда достигали цели — сжав губы, с прищуренными от ярости глазами, Лена медленно, но верно превращала черного раба в груду беснующегося окровавленного мяса.

— Что здесь происходит? — даже в пылу битвы Лена услышала строгий голос позади.

Узнав его, она обернулась, краем глаза отметив как другие рабы, доселе с насмешкой наблюдавшие за дракой, спешно расходятся. Однако увидеть ту, кто к ней обращался, Лена не успела — Абрафо, увидев свой шанс, с рыком метнулся к послушнице. Отпрянув, девушка не удержалась на ногах и рухнула в пруд. В последний момент, она успела перевернуться на живот, подставляя руки, когда на нее навалилось мужское тело. Жадные руки прошарились по ее телу, срывая одежду, потом стиснули ребра и Лена почувствовала, что сейчас это чудовище раздавит ей грудную клетку. В отчаянии Лена что есть силы, врезала головой в подбородок негра. От неожиданности негр ослабил хватку — и Лена, выскользнув из его рук, исчезла в мутной воде. Проскользнув между ног Абрафо, Лена вынырнула за его спиной, выхватывая из сапога костяной нож Амолы. Негр не успел сообразить, где его обидчица, когда девушка, вложив в удар все силы, вонзила его меж черных ягодиц, рельефно облепленных мокрой набедренной повязкой. Острое как бритва лезвие распороло шелковую ткань и глубоко вошло в податливую плоть, пока Лена проворачивала его, словно штопор в пробке, а потом вдруг резко рванула вниз. Оглушительный визг разорвал воздух и обезумевший от боли негр, повевернулся — как раз, чтобы Лена с силой полоснула его еще и по животу. На черной коже словно прорезался огромный красный рот, из которого жирными змеями вывалились кишки. Абрафо, ухватился за них, будто пытаясь запихнуть свои внутренности обратно и, покачнувшись, рухнул в окровавленную воду.

Лена медленно поднялась на ноги, морщась от боли в сдавленных ребрах. Первое что она увидела — это стоявшая в двух шагах бассейна диаконесса Лактения, со странным выражением смотревшая на попаданку. Та вызывающе глянула на жрицу в ответ, после чего, демонстративно вернув нож на место, ушла с поля боя.

Войдя в келью, Лена увидела Звенко съежившегося на коврике перед кроватью. Заслышав стук двери, раб вскинулся и его глаза испуганно расширились при виде залитой кровью Лены. Та же, устало опустилась на лежанку, стягивая сапоги и опускаясь на спину.

— Звенко, — негромко сказала она, — подойди.

Вставший на ноги Звенко подошел к кровати, когда Лена внезапно усевшись, обхватила его шею, потянув за собой. Не ожидавший этого Звенко испуганно дернулся, пытаясь вырваться.

— Дурачок, — усмехнулась Лена, — я не собираюсь с тобой спать. Просто полежи рядом.

Звенко затих, перестав вырываться, пока Лена, обняв его плечи, просто лежала рядом, внимательно глядя в расширенные глаза своего невольника. Только сейчас она заметила какой они полны яркой, прямо такие небесной голубизной.

— Ничего не бойся, дурашка, — Лена сглотнула внезапный ком в горле, — я никому не позволю причинить тебе вред.

Веки Звенко задрожали, дрогнули и губы, но ничего сказать он уже не успел — хлопнула дверь и на пороге кельи появилась Кайра. При виде прижавшейся друг к другу парочке ее глаза изумленно расширились, на ее лице поочередно отразились сожаление, горечь, гнев.

— Саломея хочет видеть тебя, — сухо сказала диаконесса, — немедленно.

— Ну и что это было? — спросила архидиаконесса.

Небрежный, какой-то ленивый тон, которым был задан вопрос не мог никого обмануть — и Лена, уловив мелькнувшее в глазах Саломеи выражение, напряглась в предчувствии чего-то непоправимого. Это предчувствие читалось и в глазах Кайры, сидевшей по левую руку от архидиаконессы с окаменевшим лицом. Кроме нее, в покоях Саломеи сидела и диаконесса Лактения, на лице которой читались злорадство и охотничий азарт.

— Это совершенно недопустимо! — воскликнула она, — безобразная драка, да еще и с рабом! Да и плевать бы на него — вы бы видели, как она на меня посмотрела! Я думала, что она кинется на меня, — Лактения с нескрываемой злобой уставилась на Лену, — если бы ты это сделала, то потом бы позавидовала участи того черномазого.

— Давай без этого, — поморщилась Саломея, — не опускайся до ругани с послушницей. Елена, я повторяю свой вопрос — зачем ты его убила?

Лена вскинула голову, посмотрев прямо в глаза архдиаконессе.

— Потому что такая мразь не должна жить, — отчеканила она.

Она подробно рассказала обо всем, что подвигло ее на сегодняшнюю драку, но Саломея лишь недоуменно пожала плечами.

— И ради этого ты рисковала жизнью? Ради раба?

— Она сумасшедшая! — вскинулась Лактения, — я это давно подозревала. Кто в здравом уме станет вмешиваться в рабские разборки.

— Она права, — Саломея снова повернулась к Лене, — то о чем ты рассказала — обычное дело среди рабов. На это обращают внимание только когда они убивают или калечат друг друга — но здесь, как я поняла, ничего такого не произошло?

— Все равно, — мотнула головой Лена, — это мой раб — и наказывать его могу только я.

— Ты много о себе возомнила, — заметила Саломея, — раб не твой, а монастырский. И, если он тебе так дорог, — как же ты собиралась приносить его в жертву?

— Как…какую еще жертву?! — выдохнула Лена, расширенными глазами уставившись на Саломею. Та, в свою очередь, недоуменно вскинув бровь, повернулась к Кайре.

— Ты ей не сказала?

— Не думала, что это станет проблемой, — по-прежнему не глядя на Лену, сказала лоркнийка. Лицо же Лактении озарилось неподдельной радостью.

— Девочка, — вкрадчиво спросила Саломея, — как ты думаешь, для чего тебе дали раба?

— Чтобы я показала, как умею с ними управляться, — пробормотала Лена, — как я умею их дрессировать, воспитывать и все такое.

— Верно, — кивнула Саломея, — и все это ты должна была показать на посвящении. А в конце приносишь этого раба в жертву — как и все прочие послушницы. Так ты показываешь, что подлинно отреклась от прежней жизни, которую как раз символизирует раб.

— Икария теперь не сможет сделать, — раздраженно сказала Лактения, — ее лишили посвящения.

— Ваша Икария трахалась с этим самым Абрафо! — выпалила Лена.

— Это ложь! — воскликнула Лактения, — чтобы наследница дома Гелос, с этой обезьяной…

— Сейчас мы говорим не об Икарии, — приподняла руку Саломея, — а о тебе. Ты испортила своей сестре ее посвящение, хотя я и говорила, чтобы вы прекратили свою глупую вражду. Можешь ли ты сказать, глядя мне в глаза, что ты выполнила мой приказ?

Она так взглянула на Лену, что та сразу поняла, что врать не стоит — темно-синие глаза смотрели так, будто насквозь видели любую ложь.

— Нет! — чуть слышно произнесла она.

— Я так и поняла, — сказала Саломея, — впрочем, ладно, можно стать жрицей и без жертвоприношения. Но ты сама — готова перерезать Звенко горло на алтаре Триморфы?

Ледяным холодом повеяло на Лену от взгляда Саломеи. Послушница беспомощно оглянулась — Кайра смотрела на нее с выражением, которого она у нее никогда не видела — в этом взгляде причудливо смешались сочувствие, беспомощность и досада. Лактения же наоборот смотрела с радостным предкушением.