Гость из будущего. Том 3

Лично я, чтоб не отсвечивать затесался в группу вспомогательных технических работников. В джинсах и свитере я выглядел среди них как инородное тело. Зато мне сразу все поверили, что я новенький. И даже по требованию 50-летнего кинооператора Константина Бровина несколько раз поперекатывал здоровенные осветительные приборы и принял участие в укладке рельсов для операторской тележки Долли. Из чего мне стало окончательно ясно, что техников здесь в лицо особенно никто не знает.

— Смирнов! — рявкнул кинооператор Бровин, когда актёры массовки заняли свои исходные места. — Смирнов, где его черти носят? Смирнова видел? — спросил он меня, так как я постоянно крутился поблизости.

— Не знаю, я новенький, — пожал я плечами.

— Тележку когда-нибудь катал? — проворчал Константин Бровин.

— А как же, — усмехнулся я, — пять лет от звонка до звонка.

— Блатной что ли?

— Само собой, девять ходок по три дня, — произнёс я, сняв с себя свитер, потому что тележка с кинокамерой и оператором весила примерно центнер, и катать её целую смену туда и сюда было физически нелегко.

— Хе-хе-хе, а новенький-то с юморком, — сказал невысокого роста Бровин, проходящему мимо высокому и худому Гайдаю.

— Мы всё тут с юморком, — проворчал Леонид Иович. — Внимание, все на исходную позицию! — крикнул он в громкоговоритель. — Репетируем сцену, где студент по прозвищу Дуб в полном боевом облачении готовится пойти на экзамен.

Затем Гайдай подошёл к смешному и лопоухому актёру Виктору Павлову, исполнителю роли ДУба или ДубА, и коротко объяснил ему его актёрскую задачу. Тем временем оператор Бровин объяснил мне мою задачу:

— Как кивну головой, подашь тележку на полтора метра вперёд. Ясно?

— Не извольте сумлеваться, чай, оно не в первый раз, — козырнул я, чем вызвал хихиканье стоящих рядом актёров массовки.

— Юморист, твою дивизию, — выругался Константин Бровин.

— Внимание! — гаркнул Леонид Гайдай в громкоговоритель. — Все на исходную! Студенты на исходную! Репетируем. Начали!

Дуб в исполнении актёра Павлова, который в будущем отыграем множество замечательных ролей и засветится в «Месте встречи изменить нельзя», как однополчанин Шарапова, недовольно покрутил носом и, сделав простоватое лицо, запел:

— Сердце красавицы склонно к измене и перемене. Раз, два, три, даю пробу. Костя, как слышно, три, два, один, приём.

— Стоп! — скомандовал Гайдай. — Как, смешно?

— Очень смешно, — стали поддакивать мэтру то тут, то там, и громче всех поддакивала ассистентка режиссёра, невысокая сухопарая и энергичная женщина.

— Не смешно, — вдруг не удержался и из вредности ляпнул я.

— Кто сказал? — рыкнул Леонид Иович.

— Я сказал, — пробурчал я и вышел из-за съёмочной тележки. — Не смешно. Нет правды жизни. Вы бы ещё спели «Боже царя храни» или «Ой мороз, мороз не мороз мою кобылу».

— Коня, — кто-то подсказал со стороны и актёры массовки, так же техники и осветители согнулись от хохота пополам.

— Он Лёня у нас блатной, девять ходок по три дня, — подлил масло в огонь оператор Бровин.

И даже вечно суровый и всем недовольный Леонид Гайдай схватился за голову и громко загоготал:

— Ха-ха-ха. Хорошо. А как, по-твоему, будет смешно? — обратился он ко мне.

— Значит так, — я моментально включил режиссёра и вышел на место актёра Павлова. — Первая строчка поётся бодрым и наглым голосом на мотив блатной студенческой песни. Ху, — я выдохнул и запел, — от сессии до сессии живут студенты весело. Приём. Как меня слышно, Костя? Даю пробу. — А вторая строчка поётся, и говориться жалобным голоском. Вот так: а сессии всего два раза в год, — я пустил слезу и добавил, — приём, как меня слышно, Костя? — зарыдал я.

— Ха-ха-ха-ха! — согнулись пополам все, кто сейчас смотрел мой актёрский этюд.

— Ладно, — с серьёзным лицом проворчал Гайдай. — Пробуем второй вариант. Все на исходную! Сыграешь? — спросил он Виктора Павлова.

— Легко, — хохотнул он. — А ты чё смотришь? — вдруг ревниво спросил актёр меня, словно я претендую на его роль. — Иди тележку катай. Понабирают техников по объявлению. Невозможно работать.

— Среди техников текучка, у актёров сплошь толкучка, — хмыкнул я.

* * *

А примерно через полчаса, когда эпизод со студентом по прозвищу Дуб был отснят в лучших традициях советской комедийной школы, снова пришлось передвигать осветительные приборы и переносить тележку с рельсами. В следующем игровом фрагменте Шурик и юная студентка Лида, читая драгоценный конспект, должны были вбежать в коридор института и расстаться на время судьбоносного экзамена.

— Привет, — подошла ко мне актриса Наталья Селезнёва, когда я присел на стульчик, чтобы перед съёмкой немного выдохнуть. — А я думаю, ты это или не ты? А когда ты подсказал, как снять первую сцену, то сразу поняла, что это ты. У вас с Нонной всё или ещё нет? — игриво захихикала девушка.

— Привет, — улыбнулся я. — Вот, приехал перенимать опыт передовиков кинопроизводства. А с Нонной у меня всё. В том смысле, что всё хорошо. Сегодня идём в ресторан.

— Как интересно, — Наталья бесцеремонно потрогала мои потные и бугрящиеся мускулы на руках. — Мне тоже так хочется в ресторан. Спасу нет.

— Если меня Леонид Иович на площадке до смерти не загонят, то можешь присоединиться к нам, — кивнул я.

И тут подбежал раздражённый Александр Демьяненко и обиженно забубнил:

— Лида, то есть Наташа, ну ты где? Репетируем!

— Все на исходную! — скомандовал в мегафон Леонид Гайдай и народ, словно ужаленный стал разбегаться по своим местам.

Лично я занял уже привычное место позади телеги, где тут же получил новую вводную от Константина Бровина, что катить весь этот тяжеленный агрегат должен на три метра вперёд.

— Ещё раз повторяю задачу! — громко объявил Гайдай. — Шурик и Лида быстрым шагом выходят из-за дальней колонны и следуют в дальний коридор. Массовка, в камеру не пялимся! Не на демонстрации! Внимание! Репетиция! Шурик и Лида пошли!

— Поехали, — шепнул мне кинооператор, и я приналёг на телегу.

Актёр Демьяненко и его партнёрша по сцене актриса Селезнёва прошли мимо камеры один раз, затем второй, а потом третий и четвёртый. Однако режиссёр хмурился и, постоянно спрашивая своих коллег смешно или нет, добро на съёмку не давал.

— Что-то не то, что-то не то, — бубнил Гайдай, расхаживая около кинокамеры взад и вперёд.

— А может мне несколько раз посуетиться на этом пятачке перед аудиторией? — предложил Александра Демьяненко.