Гость из мира Death Note

Алина весьма драматично вздохнула, потом снова улыбнулась. Не спеша поставила кружку обратно на стол.

– Дядь Паш, я хочу познакомить тебя с моим новым другом! – торжественно на одном дыхании выпалила она. – Он недавно перевелся к нам на биофак.

В ответ дядя Паша издал лишь драматичный вздох и помешал ложкой чай.

* *

– Мама… Мама! МАМА!!! – с перекошенным до неузнаваемости лицом и вытаращенными от ужаса глазами Катя ворвалась на кухню, чуть не сорвав с петель дверь.

Маман сидела на стуле, закинув ногу на ногу, спиной к столу, небрежно откинувшись на него, и в ожидании супа с весьма флегматичным видом потачивала свои ногти миниатюрной пилочкой. На крик дочурки она даже не обернулась, продолжая, как ни в чем не бывало, кропотать над маникюром.

– Мама… – с трудом выдавила Катя, тяжело дыша от переполняющих её эмоций. – Что ЭТО?!

Маман, соизволив-таки оторваться от своего дела первостепенной важности, посмотрела на то, что Катя держала в руках и так настойчиво тыкала ей под нос.

– Твоя ночнушка? – после некоторой паузы сделала предположение она.

Катя утвердительно кивнула, сдувая челку с глаз.

– А что с ней, ты случайно не подскажешь?.. – зловещим тоном спросила шатенка.

– Хм. Она мокрая. – Маман, как всегда была необычайно проницательна.

– А почему она мокрая?! – все тем же недобрым тоном вопрошала Катя, внутренне закипая от злости.

– О! Так я её постирала! – само собой разумеющимся тоном ответила маман, с невозмутимым выражением лица возвращаясь к прерванной работе.

Очевидное непонимание того, что она натворила, задело Катю за живое.

– Мама! – чуть не взвыла Катя, размахивая руками, в одной из которых продолжала сжимать свою несчастную розовую ночнушку. – Зачем?!

– Я стирала цветное, а в машине еще место оставалось, – та пожала плечами. – Вот я и решила и её заодно постирать. Целый год валялась в шкафу – ей это не помешает.

Катя безвольно опустила руки, ощущая огромное желание медленно съехать по стеночке.

– Мам, – кое-как взяв себя в руки, проговорила она более-менее спокойным голосом. – Это была единственная ночнушка… Черт! Ты что не понимаешь?! – вновь сорвалась она. – Я сплю, блеать, на одной кровати с чужим мужиком! Му-жи-ком! – четко, по слогам повторила Катя, на тот случай, если мама вчера не определила пол их нового сожителя.

– Не ругайся, Катюш.

– Мама!!! – взвыла Катя, заламывая руки. – Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?!

– Конечно, слышу, – спокойным тоном ответила маман, откладывая пилочку в сторону и, наконец, полностью сосредотачивая своё внимание на Кате. – Надень другую, в чем проблема? У тебя, что эта была единственной?

– Единственной подходящей! – Катя страдальчески закатила глаза.

– Да-а?

– Мам, ты чё, прикалываешься? – Катя уставилась на неё. – Может, еще скажешь, что не знаешь, что валяется у меня в шкафу?!

– Я не роюсь в чужих шкафах! – надменно произнесла маман, весь её вид был преисполнен чувством собственного достоинства. – Не имею такой привычки.

На секунду Катя потеряла дар речи от такого бесстыдного и наглого вранья.

– Нда-а? – протянула она, прищурившись и упирая руки в бока. – А кто еще пару неделек назад в очередной раз заявил мне, что я совсем не умею выбирать красивое нижнее белье?

– Но ты действительно совсем не умеешь это делать! – совсем «беспалевно» ответила маман, разводя руками. – С таким вкусом, как у тебя…

– У меня нормальный вкус! – рявкнула Катя, взмахнув в воздухе рукой с ночнушкой. – Не переводи тему!

Маман лишь пожала плечами.

– Ничего не случится, если ты наденешь другую, – ответила она, беря в руки полировочную пилку.

– А что если… А что если он меня совратит! – выдала Катя, вытаращив глаза.

Маман скептически глянула на неё, слегка прикусив губу. Потом весело усмехнулась и покачала головой, вновь откидываясь на спинку стула.

– Это еще кто кого может совратить, – лукаво улыбаясь, проговорила она, разглядывая свой безупречный маникюр.

– Э-э… – у Кати отвисла челюсть. – Мам! – с негодованием возвопила она, возводя руки к небу, хотя в данном случае скорее к потолку. – Я твоя дочь…

– Спасибо, я знаю, – проворковала та в ответ.

– Как ты можешь так обо мне думать?! – Хотя за долгие годы жизни, наверное, уже стоило привыкнуть к невозмутимости её мамаши в таких ситуациях, где все остальные мамы вселенной рвали бы и метали.

В ответ на полный возмущения вопль маман даже не повела бровь.

– Я не думаю, я знаю точно: моя дочь умна, и уж точно не станет тащить в квартиру (и уж тем более – в свою комнату) того, в чьей порядочности она не уверена на сто процентов, – сухо, но с толикой гордости в голосе, сообщила мама, в упор не глядя на Катю. – Поэтому я абсолютно спокойна.

Хоть эти слова и не могли не польстить, Катя тем не менее не собиралась так просто отступать.

– И все равно! – спустя минуту сказала она. – Ты должна переживать за мою невинность! С ружьем в руках охранять мою неприкосновенность и отгонять всех особей мужского пола от меня кувалдой! А ты реагируешь так, будто я значу для тебя меньше, чем… пыль на подоконнике! – вспылила Катя.

– Не говори глупостей! – теперь, похоже, уже начинала злиться маман. – Ты взрослый человек, и у тебя есть собственные мозги в голове! И я что-то не припоминаю, чтобы ты хоть раз что-то делала, не подумав.

– Да неужели?

– Давай не будем спорить, ладно? – мама слегка поморщилась и недовольно покосилась на неё. – У меня нет на это времени, у меня суп варится.

– Разумеется, – холодно отозвалась Катя.

– Или ты предлагаешь мне ударить Влада кувалдой по голове? – поинтересовалась маман, поправляя передник.

– Ну… Можно не по голове, – буркнула Катя великодушно.

Нет, детектива Эла по голове бить точно не стоит. Можно хотя бы по пальцу. В качестве исключения. Катя вдруг живо представила себе картину, где воинственная маман в цветастом переднике в синие васильки с грозным боевым кличем, замахиваясь огромной, с собственный рост, кувалдой со всей силы бьет ею по мизинцу детектива. Тот вопит неожиданно тоненьким девчачьим голоском и отчаянно трясет рукой, подпрыгивая от боли и с выпученными глазами дует на несчастный распухший палец. А маман, с величественным видом опираясь на своё смертоносное оружие, высокомерно и презрительно поглядывает на ничтожного поверженного врага, а сама Катя восторженно аплодирует. Эх, мечты, мечты…

Маман цокнула языком и покачала головой.

– Откуда столько негатива по отношению к бедному парню? – встав со стула, она подошла к плите и открыла кастрюлю. Аппетитный запах куриного супчика, и до этого витавший в воздухе, значительно усилился. Катя проглотила слюнки. К счастью, злой-презлой рок преследовал только мамины пироги. С духовкой маман всегда была на «Вы».

– С какого хрена этот ушлепок вдруг бедным стал? – недовольно проворчала Катя.

– Не ругайся.

– Нет, обо мне думаешь всякие гадости, а его защищаешь! – не унималась Катя.