Гость из мира Death Note

Была у неё, конечно, и одежда «гламурной сучки» (как выражалась она сама), но Катя надевала её редко. Предварительно еще сдувая с неё слой пыли.

Эх, знала бы её мамуля, что у них в квартире нынче живет охрененно богатый мужик, правда еще умный. Маман мечтала о подкаблучнике, которого можно было бы эксплуатировать, как душе угодно. Ну, за не имением ничего лучшего...

Хорошо, что маман не в курсе, а то её реакция была б примерно такая: “Выходи за него! Благословляю тебя, дочь!”. Ну, конечно, так с бухты-барахты, даже её мама не стала бы отдавать дочь за первого попавшегося, пусть и богатого, но что-то Кате настойчиво приходила в голову эта веселая картина. Веселая вплоть до того момента, где маман насильно женит детектива Эла на дочурке, грозя тому расстрелом из старой дедушкиной винтовки. А вот от этой картины почему-то становилось грустно.

Катя недовольно поджала губы, переворачиваясь на левый бок. Вот благодаря маминым советам сегодняшняя ночка выдалась такой чудесно, что хотелось убиться. Почему благодаря маме? Ну, во-первых, потому что нужно же кого-то обвинить в своих страданиях. А во-вторых, именно из-за мамашиной трепетной заботы о содержимом её шкафа с одеждой в целом, а также отдельных его элементов, Кате ложиться спать сегодня было попросту не в чем. Все её долбанные ночнушки подходили точно не для данной ситуации. Конечно, она не страдала огромной стеснительностью. Но... Твою же мать, мало ли что взбредет ему в чернобрысую башку? Он же не знает о том, что у неё больше нет простятских ночных комплектов. Вдруг он решит, что она оделась так специально? Что пытается понравиться или что-то типа того?

Э, нет, не для тебя моя роза цвела, чувак.

И, посетовав некоторое время на свою несчастную судьбу, Катя легла в кровать прямо в своей домашней одежде. В маечке и черных леггинсах.

Май в этом году выдался «веселый». Холодные дождливые дни чередовались с деньками и ночками, когда температура подскакивала до тридцати градусов. Следуя священной традиции по надежде на лучшее, Катя уповала на то, что сегодня ночью будет хоть немного прохладно. И ей не будет грозить тепловой удар от лежания в кровати в такой одежде. Зря надеялась.

Уже через полчаса она скинула с себя одеяло. Хотя какое там одеяло. Жалкий пододеяльник, в который ничего даже не было заправлено. С нарисованными на нем желтыми мишками. Катя умилялась с них, они чем-то напоминали ей дорогого сердцу Пикачу. Закутываться в пододеяльник с таким рисунком и во сне пускать на него слюни было в двойне приятней и родней, аж сердце согревалось и таяло от счастья.

Но не сегодня. Сегодня казалось, что он сделан не из ткани, а из целлофана, который липнет к вспотевшему телу, словно кокон. Было жарко. Ужасно жарко. И душно. Как будто из комнаты выкачали весь воздух. Даже лежа без одеяла, Катя не могла уснуть вот уже час, ворочаясь с боку на бок и проклиная всё на свете. В том числе и сидящего за её компьютером детектива, который ложиться спать не собирался, решив, по-видимому, устроить ночные посиделки вплоть до утра.

Катя всегда долго засыпала. Вырубиться, едва коснувшись головой подушки – это не про неё. Она всегда по долгу ворочалась, устраиваясь поудобнее и подкамчивая одеяло так, чтобы не было складок. А еще она любила спать в абсолютной темноте. Чтоб ни одного даже малюсенького источника света. По этой причине она всегда на ночь плотно завешивала шторы, а стеклянные вставки двери в её комнату были завешаны плакатами. Чтобы не мешали те, кому среди ночи захочется сходить в туалет.

Катя надеялась, что у неё хватит воли, чтобы выдержать свет от монитора компьютера, а заодно и шум. Но увы. Раздраженная духотой в комнате и бессонницей, она медленно, но уверенно начала злиться на детектива, обвиняя теперь уже его во всех смертных грехах. Что он вообще делает в её компьютере? Не может он днем заниматься своими делами что ли? Почему бедный Хуан Карлос должен работать еще и ночью? Да-да, мы понимаем, если Кира ускользает – миру будет плохо. Но если переутомиться Хуня и у него что-нибудь сломается, плохо будет ей!!! А в первую очередь будет плохо Элу за то, что он утомил беднягу Хуню.

Катя мысленно застонала и вновь перевернулась на другой бок. Мало того, что ей приходится с горем пополам уживаться с этим типом, так ей еще нужно ломать голову и думать, что купить ему на день рожденья. Будь он неладен! Может, просто послать Марусю нафиг вместе с её дурацкой затеей? Пусть вместе с Алиной напрягаются, он их любимчик, а не её. К тому же, как уже она неоднократно повторяла неугомонной и гиперзаботливой Марусе – это глупая затея. Элу не до этого. Слишком это всё… по-детски. Слишком наивно.

Да и как они вообще собрались это дело проводить? Маруся и Алина (Катя не сомневалась, что псевдоблондинка тоже в деле) вообще думали об этом. Хотя, они наверняка подключат (если уже не подключили) к этому Мака. А уж тот подумает. Так подумает, что для детектива это будет худший праздник в его горемычной жизни.

Катя искренне надеялась, что им не придет в голову идея отмечать это всё в лучших традициях на тридцать третьей квартире. Эта квартира принадлежала Алининому отцу и порой пустовала. Поэтому негласно была объявлена местом сборов их компашки во время отрывов по полной. По праздникам да и в обычные дни, когда им хотелось собраться вместе, – они устраивали посиделки на тридцать третьей квартире. А также заодно и побухалки, потанцульки, пооралки в три часа ночи и прочие веселые занятия. Как бедные соседи мирились с этим, жаловались ли, Катя не знала, а Алина не рассказывала. Значит, все было тип-топ. В противном случае Аля убила бы своих незадачливых друзей. Наверное, таких терпеливых соседей, как том доме, нет во всем мире. Или, может, те квартиры вообще пустые? Потому что ну невозможно же терпеть в час-три ночи постоянно открываюшуюся-закрывающуюся на лестничную клетку дверь квартиры, из которой гремит музыка, а следом периодически снуёт туда-сюда подвившая гигикающая молодежь. И так начиная где-то с конца октября (когда они уже сдружились). Но тогда они были поскромнее. После Нового года собирались чуть ли не каждую неделю и почти всегда с ночёвкой.

Жаль, что отец Алины использует эту квартиру вроде офиса или что-то типа того (Катя точно не знала, но он, кажись, какой-то частный предприниматель), поэтому все посиделки оговаривались заранее и только в дни, когда квартира была не занята. Иначе, Катя с чистой совестью спихнула бы туда детектива на проживание. Но увы, жизнь – сплошная непруха.

Но Катя знала одно – она бы не хотела, чтобы детектив L попал в этот дурдом. Потому что если у него еще была о них хоть толика более-менее нормального мнения, то один праздник на тридцать третьей квартире, и он не захочет иметь с ними никаких дел. Ну... грубо выражаясь. Их репутация будет утрачена безвозвратно. Ну поначалу они будут вести себя еще сносно, но потом выпьют разок-другой... Ну, пускай Мак, например, не пьет никогда, ну так ему это и не надо. Он и так бухой по жизни. Кате иногда думалось, что Белова когда-то во младенчестве вместо молока напоили водкой (или спиртом, девяносто шести процентным), и алкоголь не выветрился из его крови и по сей день. Что же будет, если он напьется... Катя ни разу не видела Максима выпившим, но подумать даже об этом страшно. Пьяный Мак – небось, первое предвестие Армагеддона! Хотя какой там Армагеддон. После пьяного Мака он уже будет не нужен...

Катя с Алей выпивают совсем немного, но этого тоже хватает, чтобы стать пораскованней и быть навеселе. Но Катя знала свой лимит и никогда не превышала его, поэтому провалами в памяти, головной болью и сушняком на следующий день никогда не страдала.

Роман, когда выпьет, становился необычайно добродушным и лез ко всем обниматься и говорить о том, какие все люди хорошие, поэтому Алина всегда тщательно следила, чтоб тот не брал лишнего. Не потому, что ревновала, а по причине переживания за своего несчастного парня, который в такие минуты делался маленько слюнтяем (что претило его мужской гордости, которую и защищала Аля). И тут же становился объектом издевок и подначек со стороны злых и коварных Кати с Маком.

Тихая и вечно депрессивная Аня превращалась в необычайно веселую и раскованную, хихикала без умолку, и однажды именно она стала причиной того, что Аля не уследила за Романом. Потому что в этот момент Алина как раз была занята оттягиванием Ани от перила балкона, где та, перевесившись через перекладину чуть ли не по пояс, увлеченно плевала на головы редких вечерних прохожих и явно совершенно не думала о том, что прохожим это может не понравиться. Катя тогда просто умирала со смеху, глядя то на этих двоих, то на Романа, обнимающего одной рукой за плечи дико ржущего Мака, и проникновенно говорящего Белову о том, какой он хороший человек и “Ты меня уважаешь? Выпей со мной”. Судя по обычному упорному нежеланию Мака пить, тот не уважал никого.

Но самый абзац – это пьяная Маруся. Вот с кого действительно можно было поржать, хоть Катина совесть и назойливо покашливала над ухом, что нельзя быть такой зловредной. Маруся пить не умела совершенно и пьянела мгновенно. И сразу же начинала громко ржать и кричать всякие глупости, доставать всех и вся. В такие минуты Маруси становилось слишком много, и хотелось только одного – подсыпать ей снотворного. Что однажды и сделала Алина. Чем немало удивила всех, ибо никто и представить не мог, что добрая, милая Аля способна на такое коварство. Но Маруся стихла, и сердца всех присутствующих сразу же наполнились благодарностью к псевдоблондинке. Конечно же, никто и не подумал сохранить все в секрете, поэтому уже на следующий день разгневанная Маруся гонялась за Шухрай по всему зданию биофака, грозясь убить Алину самым жестоким способом, а та пряталась в кабинке женского туалета. Пока её с проклятиями не выгнала оттуда местная уборщица тетя Люда, по кличке “Ходячий Задрот”.