Был час передрассветного восхода,К вершине Жигуань мы подошли,Душа моя вдруг обрела свободуОт давящих и Неба, и Земли.Внизу большой реки змеились волныВ
ту даль, где выстроился горный ряд,С высот открылся край земли, я воленИ в вечность неба устремляю взгляд.Нежданно отрок святый там возник,Власов чернущих два тугих узла,Не поздно ли, смеётся, ты приникК сей святости? Уж голова бела.Смешался я, а он уже исчез,И не сыскать в безмерности небес.
Написал о том, как приходил к монаху, да не застал его
Тропу уже давно покрыла глина,Мох поглотил сосновые врата,Лишь птиц следы на лестницах пустынных,И некому впустить меня туда.Висит, смотрю, напрасно помело,С притихших стен не обметая пыль.Такое сожаление нашло,А удалиться недостало сил.Здесь
склоны дышат чудным ароматом,Что капли, лепестки с небес летят,Мусикиею все окрест объято,И обезьяны подвывают в лад.Я осознал: пора оставить светДля воли этих чародейных мест.
Сей бренный мир не отвергаю я,Он сам меня отринул, мир людской.Ну что ж, тогда за грани бытияУмчусь я бесконечно далеко.Ведь янец [56] оказался на коне,Как предсказал – не смейтесь – ворожей.Но не буди дракона в глубине,И Дао-Путь найдешь во мраке дней…Я буду ждать под шорохом сосны,И мы с тобой восславим свет луны.
56
Янец – Цай Цзэ (III в. до н. э.) долгое время не мог поступить на службу, но в конце концов стал министром в царстве Янь.