Гостиница

– Но его распинал не Город! – попыталась Девчонка защитить незримо присутствующий за ее спиной демос.

– Нет, девочка, – грустно покачала головой госпожа Мэр, – Город – это каждый из нас. Он присутствует в каждом нашем поступке и слове. Поэтому каждый из нас и отвечает за то, что в нем происходит…

Из сумочки госпожи Мэр раздался негромкий зуммер. Она поднялась и достала маленький изящный мобильник.

– Госпожа Мэр! – раздался оттуда негромкий, но энергичный голос. – Срочно включите телевизор! Независимый канал!..

Она тут же подошла к стоящему в углу палаты телевизору и включила его. Обычно этим, якобы независимым каналом, пользовалась оппозиция. А к оппозиции надо относиться внимательно.

В экранное пространство медленно выплыло громадное голографическое изображение деревянной буквы “Х”.

– Что это? – прошептала, непроизвольно отшатнувшись, госпожа Мэр. Хотя уже начала догадываться.

– Хрест, – пояснил ей сын.

– Крест? – удивилась она.

– Нет, “х-рест” от буквы “Ха”… Мой хрест… Только как он попал сюда?

– Пока правительственные силы безопасности сбились с ног, тщетно пытаясь отыскать изуверов, надругавшихся над сыном госпожи Мэр, – словно отвечая на его вопрос, сообщил комментатор, – наши специалисты получили полную информацию о происшедшей трагедии!.. Смотрите, граждане Города!.. И уясните себе, что из-за попустительства и женской слабости нынешней власти такое могло произойти и с вашим ребенком или с вами… В нашем распоряжении есть и другая видеоинформация, доказывающая трагическую правоту нашего утверждения… Смотрите же, и содрогнитесь!..

– Мессир! – хмыкнула Девчонка. – Он же обещал, что сделает на тебе башли…

Госпожа Мэр быстро взглянула на нее, отметив про себя, что девчонка знает гораздо больше, чем говорит, но не нашла в себе сил оторваться от страшного изображения…

А на экране уже появился распятый кот, и Мессир поставил Мальчика перед выбором… И весь Город с замиранием сердца следил за этой неравной дуэлью двух нравственных систем.

Мальчик, внимательно слушавший свой диалог с Мессиром, заметил, что монологи Мессира в тех местах, где речь идет о сути его замыслов, искусно отредактированы. Но ощущалось, что этот негодяй не отказался от идеи сделать из него мессию…

Все выглядело подлинной высокой трагедией, хотя и не без налета театральности, за которую Мальчику было немного стыдно. Проще надо быть!.. Проще… Увы, дубль не переснимешь… А может быть, Мессир специально так все смонтировал?

Мальчик обнаружил, что уже не очень четко помнит последовательность слов и событий. Это огорчало, но он надеялся, что при медитативном сосредоточении ему удастся все вспомнить яснее…

Лицо госпожи Мэр расплылось в некрасивой гримасе, слезы ручьем текли из ее безумно распахнутых глаз. Мальчик вспомнил замечание Мессира о «ниагарских водопадах»… Девчонка наблюдала за происходящим с мрачной сосредоточенностью, не выказывая никаких признаков смущения или раскаяния.

Когда же, взяв на руки кота и обхватив за талию Мальчика, она уходила с ним во мрак, послышался голос, в котором Мальчик сразу узнал интонации Мессира:

– Десять лет прятала элита от народа его Бога, не позволяя ему познать себя… Когда же он в муках познал себя, его снова уводят во мрак духовного небытия… Неужели же народ стерпит, что у него отнимают Бога, а у Бога – его страдающий и жаждущий спасения народ?..

Это была уже явная провокация. И госпожа Мэр должна была немедленно на нее реагировать, чтобы предотвратить опасные последствия, но сердце матери сжалось от сострадания и ощущения громады надвигающейся беды, уже начавшей подминать под себя ее маленького сына.

– Госпожа Мэр! – раздался в телефоне голос секретаря. – Члены муниципального совета требуют экстренного заседания!

– Разумеется, – ответила автоматически госпожа Мэр, падая на колени перед кроватью сына. – Бедный мой! Как ты все это выдержал?!

– Увы, не лучшим образом, – отмахнулся от сантиментов сын.

– Ждите наших дальнейших сообщений. Независимая телекомпания всегда в гуще событий! – провещал телевизор.

– Ну, и натворил я дел! – сокрушенно воскликнул Мальчик. – А тебе теперь расхлебывать…

– Нарыв не прорывается, не созрев, – утешающе сказала ему мать. – Я уверена, что у тебя не было выбора… Мне показалось, что ты вернулся в этот мир с определенной целью. По крайней мере, судя по той фразе, которую ты произнес, едва родившись…

– Произнес? – удивился Мальчик. – Младенец?!..

– Еще один шанс, – похоже, сам себе сказал ты, посмотрев в окно на Гостиницу. А потом глянул на меня этим его взглядом, о котором я тебе говорила… Тогда-то я и почувствовала, что произошло…

– Я больше ничего не говорил?

– Нет, – покачала головой мать. – Я так живо ощутила весь ужас предстоящей тебе жизни взрослого духа в младенческом теле, что приняла решение, которое ты мне можешь никогда не простить… Я пригласила очень сильного гипнотизера, и он заблокировал твою память… Я решила, что ты должен начать сначала, отбросив груз прежнего опыта.

– И вы не узнали, что было в моей памяти?! – воскликнул Мальчик.

– Нет, это было бы столь же унизительно, как подглядывание в замочную скважину.

– Ты права, но жаль, – вздохнул Мальчик. – Теперь понятен феномен Мессира… Его память никто не стирал, и он со всем опытом своей прошлой жизни оказался в состоянии, совершенно ему не соответствующем… Более того, он не мог поверить в истинность своего прошлого опыта, ибо он противоречил реальности, но и избавиться от него тоже не мог… И получилось что-то вроде раздвоения личности… И я мог стать таким же монстром, мама… Ты приняла правильное решение.

– Но что же происходит с нашим миром?! – воскликнула она. – Ведь надо же понимать это, чтобы принимать верные решения.

– Да, госпожа Мэр, – улыбнулся сын. – Тебе давно уже пора идти принимать верные решения… Мы побудем здесь вдвоем. Не беспокойся, езжай.

Госпожа Мэр с надеждой и страхом посмотрела на Девчонку: она принимала участие в его казни, она глубоко порочна, но она же и спасла его!..

– Ты прав, мне пора. Думаю, скоро и бабушка будет здесь, – согласилась госпожа Мэр и, наклонившись, поцеловала его в глаза и губы.

Через несколько минут во дворе застрекотал мэровский вертолет.

Далее события развивались весьма бурно. Независимая телекомпания, как, впрочем, и другие, вела постоянные репортажи с экстренных заседаний религиозных общин, которых оказалось неожиданно много. Собрания проходили в бурных взрывах эмоций и экстатических молебнах, а поскольку все они видели друг друга по телевизору, то постепенно впадали в состояние психического резонанса, требовавшего разрядки. Энергия коллективного экстаза выгоняла верующих, а за компанию и неверующих, на улицы, где они без всяких команд устремлялись к Гостинице, которая была святилищем культа, ибо именно там, по учению, предполагалось существование точки перехода в мир иной, несравненно лучший, чем здешняя убогая юдоль несчастных.