Гостиница
Шрифт:
Правительственный канал то транслировал непрекращающееся заседание муниципального совета, то показывал полицейские части, приведенные в состояние боевой готовности и частично вставшие уже в оцепление вокруг площади и вдоль улиц. И вовремя, ибо громадную площадь перед Гостиницей заполняла многотысячная толпа, а прилежащие улицы были заполнены не иссякающим людским потоком.
Город гудел и булькал. Все чего-то ждали и к чему-то готовились.
– М-да… – сокрушенно вздохнул Мальчик, отвернувшись от телевизора. – А все началось с подзорной трубы…
– В которую
Мальчик посмотрел на нее, но не смог отказаться от продолжения мысли:
– Если бы я знал, что из этого выйдет!..
– Бог не фраер – он не только шельму метит, но и мессиям клеймо на зад штампует. В нештячный момент в клевом месте оно начинает зудеть. Не усидишь, даже если гвоздями к хресту пришпилен…
– Да никакой я не мессия! – озлился Мальчик. – Обыкновенный человек!
– Фортуна нон пенис, как говаривал Мессир, рукой не повернешь, – опекающим материнским тоном проводила воспитательную работу Девчонка. – Сел на кол, не ерзай!.. Бог – тот, кого боготворят… У тебя нет выхода… Не ссы, малыш, я буду рядом…
Он иронически хмыкнул и снова глянул на телевизор, где режиссеры, изощряясь в профессиональных изысках, то показывали толпу перед Гостиницей, то накладывали на нее сцены распятия, то крупным планом показывали искаженное мукой лицо Мальчика или его окровавленные ладони с торчащими из них шляпками гвоздей.
Громадные телевизионные трансляторы были установлены вокруг площади, и толпа смотрелась в них, как в зеркала, и окуналась обезоруженной душой своей в их глубины, покорная овладевшим ею режиссерам. Только понимали ли они в экстазе своего творческого оргазма, куда ведут тех, кем овладели?!
«Чего же они все хотят?» – тревожно думал Мальчик, подспудно догадываясь о сути их вожделений.
В трагический момент, когда противоестественно громадные, исполненные мукой глаза Мальчика воззрились на толпу перед Гостиницей, вдруг над площадью раздался перекрывающий шумы голос, произнесший в молитвенном экстазе:
– Бога!..
И толпа выдохнула доселе неосознаваемое:
– Бога!
И весь Город повторил шепотом:
– Бога!
И стала толпа на колени перед телевизионным распятием, и выдыхала единодушно, входя в резонанс:
– Бо-га!.. Бо-га!.. Бо-га!..
И уже начали в унисон позвякивать стекла в зданиях и подрагивать стены.
Мальчик, мертвенно бледный, неотрывно смотрел на экран, сидя в кровати. Рядом, словно ангелы-хранители, стояли бабушка и Девчонка.
Врач с равной тревогой следил и за толпой и за показаниями приборов, бормоча в усы:
– Убийцы!.. Изуверы!.. Фанатики!..
Послышалось стрекотание вертолета. В палату вбежала госпожа Мэр. Бросилась к сыну и уткнула заплаканное лицо ему в колени.
Он осторожно положил забинтованные руки ей на спину и даже попытался погладить по голове.
– Прости меня! Прости меня! – шептала она, ощущая свою неискупимую вину за все, что происходит с сыном и с Городом. – Муниципальный совет постановил просить тебя успокоить толпу и уговорить разойтись по домам… Но я категорически
против!.. Я заявила о своей отставке и покинула заседание…– Зря, мама!.. Не время… – твердо осудил сын. – Я заварил эту кашу – мне и расхлебывать…
– Но ты еще совсем ребенок! – прижала она его к кровати, удерживая от попыток подняться.
– У каждого свой час взросления!.. Неужели ты не слышишь, что он пробил для меня?.. Спасибо тебе и бабушке за детство, но теперь я – мужчина, – заявил он твердо, – и буду сам принимать решения.
Госпожа Мэр прервала истерику и подняла на сына мгновенно высохшие глаза. Она услышала голос того, кому привыкла подчиняться…
Вдруг на площадь выплыла платформа, которую тащил БТР. Тут же был дан крупный план, и Мальчик узнал хрест, на котором был недавно распят. Все его узнали.
«А моя служба безопасности не смогла его обнаружить», – удрученно констатировала про себя госпожа Мэр. – Действительно, пора в отставку…»
Сквозь кольца в верхних лучах буквы “Х” были просунуты веревки о двух петлях каждая. Из петель торчали головы четырех пацанов с завязанными за спиной руками. Они были вынуждены стоять на цыпочках, потому что как только кто-то вставал на полную ступню, петля затягивалась и вокруг его шеи, и вокруг шеи напарника.
Мальчик сразу почувствовал изощренное изуверство Мессира. Да, похоже, дуэль продолжалась… Он глянул на Девчонку. Она подтверждающе кивнула ему.
Мессия сбросил ноги с кровати. Девчонка подняла упавшее на пол покрывало.
– Скальпель! – не терпящим возражения тоном потребовал он у врача. – И вертолет! – повернулся он к матери. – Снимите с меня все это! – показал головой на датчики, облепившие его.
– Я считаю своим долгом предупредить… – начал было врач, но Мессия прервал его:
– Вы выполнили свой долг. Теперь моя очередь.
Врач освободил его от датчиков.
Мальчик резко встал и тут же прикрыл глаза. В них потемнело, и пол попытался вывернуться из-под ног.
– Одну минутку! – усадил его обратно врач. – Я помогу вам.
Он достал ампулу и шприц и сделал Мальчику укол. Через несколько секунд тот почувствовал прилив сил.
– Спасибо, доктор, – улыбнулся он и встал.
– Теперь, надеюсь, очевидно, что я должен сопровождать вас, – требовательно произнес врач.
Мессия улыбнулся и кивнул.
– Скальпель, доктор… – напомнил он.
Врач достал из кармана небольшой футляр и открыл его. Блеск скальпеля впечатлял. Мессия протянул перевязанные руки и тут же убрал их, оценив смехотворность попытки.
– Я возьму! – выхватила Девчонка из рук врача футлярчик.
– Нет, детки! – начальственным тоном распорядилась госпожа Мэр. – Пока власть в этом городе принадлежит мне. Люди мне ее доверили, и я пойду к ним… Если они не поймут мэра, то должны понять мать!
– Увы, мама, – вздохнул Мессия. – За тебя голосовали совсем не эти люди… И сейчас у тебя нет власти над ними. Твои родительские чувства и политические амбиции для них пустой звук. Их коллективное безумие жаждет бога. И если они его не получат…