Государство и право в эпоху революционных преобразований (к 100-летию революции в России). Материалы международной научно-практической конференции

Для выяснения истины обратимся к самой истории. Чем же обосновывается понимание Октябрьской революции как явления исторически случайного? Основные аргументы, выдвигаемые сторонниками этой позиции, сводятся к следующему:

– Октябрьская революция не имела достаточно широкой социальной базы, поскольку пролетариат в России составлял меньшинство населения;

– за весь период восстания в Петрограде было убито не более 10–15 человек, а ранено – не более 50–60 человек с обеих сторон, столь незначительное число пострадавших характерно не для революций, а для заговорщических государственных переворотов;

– революция была вызвана «инертностью мышления» А.Ф.Керенского, который не пошел в нужный момент на прекращение ненавистной народу войны и на передачу помещичьей земли крестьянам.

Проанализируем эти аргументы.

Действительно, к моменту Октябрьской революции пролетариат составлял меньшинство населения (фабрично-заводских рабочих было немногим более 4,3 млн. чел.), но для России была характерна очень высокая концентрация рабочего класса. В 1915 г. на крупных предприятиях с числом рабочих свыше 500 было занято около 60 % общего числа рабочих (для сравнения в США, в тот же период, – только 33 %), а на фабриках и заводах с числом рабочих свыше 1000 чел. работало более 35 % (в США – 17 %). До 64 % промышленных рабочих было сосредоточено в Петроградском и Центральном промышленном районах [44] . В начале XX века в России созрели экономические и социальные предпосылки грядущих революций, что нашло своё выражение в революции 1905–1907 гг., давшей российскому пролетариату опыт вооруженной борьбы. Нельзя не учитывать, что революционное влияние охватило и значительные массы крестьянства, недовольного аграрной политикой правительства.

44

Великая Октябрьская социалистическая революция: Энциклопедия. – М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 10.

Начавшаяся 1-я мировая война до крайности обострила все социально-экономические и политические противоречия в России и привела к резкому возрастанию численности охваченных революционным влиянием рабочих и крестьян в армии. Так произошло формирование мощной и, в значительной степени, вооруженной (армейские части, перешедшие на сторону восстания) социальной базы Октябрьской революции.

Малое число жертв Октябрьского вооруженного восстания свидетельствует о том, что прежний, политический режим, не решив никаких насущных проблем, поставленных сложившейся революционной ситуацией, потерял малейший кредит доверия во всех слоях населения (в том числе, в армии) и лишился запаса политической прочности, необходимой хотя бы для поддержания собственного существования.

Следует отметить, что данный аргумент содержит в себе методологически некорректное смешение понятий "социальная революция" и "государственный переворот". Различие между тем и другим лежит не в количестве жертв, а в глубине социально-политических преобразований. Поскольку события октября 1917 года явились прологом к поистине грандиозным социальным переменам, затронувшим не только Россию, по и весь мир, их классификация в качестве социальной революции не вызывает никакого сомнения. В этой связи уместно подчеркнуть, что сравнительно бескровное вооруженное восстание в октябре 1917 года, в ходе развития революционных преобразований, привело к огромному количеству жертв в период гражданской войны и последующих политических репрессий.

Анализируя третий аргумент сторонников объяснения Октябрьской революции как явления случайного, отметим, что вопрос о наличии или отсутствии выбора у исторического субъекта действительно является одним из важнейших при объяснении исторического события. Если выбор отсутствует, то мы имеем дело с однозначно детерминированной причинно-следственной связью событий, выражающей действие динамического социального закона. Исторический агент поступил так, как он только и мог поступить, другие варианты действия попросту невозможны. Но подобная ситуация является нехарактерной для исторического процесса, т. к. история почти всегда предоставляет своим субъектам право выбора.

Подобный выбор был и у А.Ф.Керенского. Даже если учесть, отмечаемые некоторыми историками, ограниченные возможности Керенского по принятию самостоятельных государственных решений, то и тогда выбор вариантов политических действий, в том числе, способных резко снизить остроту революционной ситуации, реально имелся у исторического субъекта, которым, в этом случае, могло выступать всё Временное правительство. В плане нашей познавательной задачи, такое изменение трактовки субъекта исторического действия не имеет принципиального значения. Для нас важен сам факт наличия выбора действий, стоящего перед социальным субъектом, что свидетельствует об определенной степени его свободы.

Как же соотносится свобода субъекта с необходимостью и случайностью в истории?

Историческая необходимость отражает однозначность основания действия социального субъекта, а свобода указывает на вариативность возможного хода исторических событий. Свобода, как мера возможностей, охватывает как возможности, обусловленные необходимостью, так и возможности, обусловленные случайностью. В этой связи целесообразно выделять: необходимую свободу, т. е. порождённую сложившейся исторической ситуацией, в единстве всех составляющих её элементов, как объективных, так и субъективных, и представляющую собой выход из однозначных рамок её детерминации и случайную свободу, т. е. порождённую отдельными факторами исторической ситуации, в основном субъективными.

В рассматриваемой нами исторической ситуации свободу социального субъекта следует отнести к разряду «необходимой свободы», поскольку она определяется не только возможностью принятия альтернативных политических решений властными структурами, но и наличием реальной возможности снизить остроту социальных проблем и, тем самым, уменьшить вероятность наступления революционного взрыва. На основании этого, мы можем утверждать, что третий аргумент сторонников случайности Октябрьской революции, хорошо вписываясь в научное объяснение этого исторического события, вместе с тем, не является обоснованием его случайного характера.

Н.А.Бердяев, философ которого нельзя заподозрить в апологетике Октябрьской революции, вместе с тем, исходил в своём объяснении из её законосообразности [45] , т. е. необходимости. Приведённый нами краткий анализ исторической ситуации, сложившейся ко времени революции, также подтверждает данную позицию. Это не отвергает элементов случайности в развитии событий, но отрицает их доминирование в данном конкретном случае. В обществе того времени преобладало действие достаточно жесткой необходимости, проявляющейся в виде определенных социальных закономерностей, но была представлена и случайность, обусловленная способностью исторического субъекта принимать любые возможные решения, включая нерациональные, ошибочные, идущие во вред самому субъекту (примером чему, и являются многие решения Временного правительства, объективно ведущие к собственной политической гибели).

45

Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. – М.: Наука, 1990. С. 111–116.

П.Сорокин развивает и усиливает эту позицию Н.А.Бердяева. Указывая на повторяемость революционных ситуаций в истории человечества, он, в значительной степени, предваряет то, что в последствии К.Поппер назовет «логикой ситуации».

В своей работе «Социология революции» П.Сорокин отмечает, что революция происходила на исторической авансцене не раз, но каждый раз ставилась заново. Условия времени и пространства, сценарий и участники, их нравы, монологи и диалоги, хор толпы, число актов и сущность столкновений варьируется. Но, тем не менее, при всех несовпадениях огромное число явлений вынужденно повторяется. Ибо все актеры в разных сценариях играют одну и ту же пьесу, называемую революцией [46] .

46

Переписка на исторические темы. – М.: Политиздат, 1989. С. 12.

Революции вовсе не ограничиваются внешними политическими переворотами. Они, по мнению П.А.Сорокина, означают смену в поведении людей, их психологии, идеологии, верованиях и ценностях, знаменуют собой изменение в биологическом составе населения, его воспроизводства и процессов отбора. Революции – это деформация всей социальной структуры общества, приводящие к сдвигам в фундаментальных социальных процессах. И это не лучший способ улучшения материальной жизни людей. Революции не социализируют людей, а биологизируют, не увеличивают, а сокращают все базовые свободы, не улучшают, а скорее ухудшают экономическое и культурное положение рабочего класса.