Государыня

— Но, пан–князь, ведь я на службе, — дрогнувшим голосом произнёс Виттен. — С меня пан Сапега голову снимет.

— Это уж его дело. А вот как явишься к государыне да покаешься, она и защитит и простит. Иди же. — И князь за плечо отстранил от себя Виттена.

— Но мне нужен конь. Я без коня никуда не пойду.

— Нет, воин Виттен, конь и сабля принадлежат государям, и потому я отбираю их у тебя. Давай сюда ножны, — приказал Илья.

Всё для Виттена было так неожиданно, что он, сильный, находчивый воин, растерялся. Если бы ему угрожали, если бы вынудили защищаться, он бы постоял за себя, а тут всё было так просто, что виделся лишь один праведный путь: ему надо было всё рассказать князю Илье. Да, он выдаст пана Сапегу, но это будет честная игра. Ведь у него лично против государыни нет никакой вражды. Что с того, что она не католичка, она добрая и заботливая государыня–матушка. Однако Виттен не спешил открыться Илье, вспомнил, как предупреждал Сапега, говорил о длинных руках. И шевельнулся в груди страх, мелькнула мысль о том, что за спиной пана Сапеги стоят, может быть, более могучие люди, чем государыня. Не зря же его послали к самому епископу. «Ой, епископ да паны рады управляют паном Сапегой, — пронеслось в голове у Виттена, — и тогда, как только вернусь в Вильно, растопчут меня, как улитку».

Он ещё колебался, не зная, что делать, а князь Илья велел Карпу взять коня Виттена на повод, Глебу отдал саблю и поднялся в седло. Глеб и Карп освободили коней от чехлов на ногах, тоже поднялись в седла, и все направились к дороге.

Виттен остался один. Он посмотрел на дорогу, ведущую в Рогачев, и туда, куда уезжали русы. В тот миг, когда они должны были скрыться за мысом леса, он во всю мочь побежал следом и истошным голосом закричал:

— Стойте! Стойте! Подождите!

Илья услышал крик Виттена, но продолжал путь, пустив коня рысью. Виттен не был нужен ему. Но спустя минуту–другую здравый смысл, а может быть, жалость подсказали ему, что нет нужды гнать от себя литвина, тот уже не навредит государыне, и он решил остановиться. Вскоре Виттен догнал всадников. Ухватившись за седло Глеба, подняв умоляющие глаза, он попросил:

— Возьмите меня с собой! Я ещё послужу вам. Даю слово воина!

— Скоро же ты одумался, — сказал Глеб. — Иди к князю, его и проси. Авось милость проявит.

— Не прогоняй! Послужу честно! — выдохнул Виттен, подбежав к Илье. — Я не хочу потерять службу.

Илья подумал: «Ничего не случится, ежели он будет при нас».

— Карп, отдай Виттену коня! — крикнул Илья.

— Спасибо, князь, спасибо, — повторял Виттен, спеша к коню.

Следующая ночь застала ратников в пути. Они остановились утолить голод и подремать. Илья не поддался благодушию: дескать, теперь Виттену можно доверять — и велел воинам спать, сам же нёс службу, охраняя их сон и размышляя о том, как вести себя у наместника. Он понимал, с какой целью добивалась Елена встреч с простыми россиянами, с князьями и боярами. Но как она будет говорить, если рядом с нею муж — государь великого Литовского княжества? И опять пришла мысль о храмах. Там разговор может быть вольным. От этой приятной мысли Илья расслабился. Сказалась и вторая ночь без сна: он начал дремать.

Ночное бдение Ильи уже близилось к концу, когда сон подкрался-таки к князю и он, стоя, прислонившись к могучей сосне, провалился в «чёрную яму». Сколько времени длилось небытие, Илья не мог сказать. Проснулся он оттого, что заржал конь. Открыв глаза, он увидел в предрассветной дымке, как Виттен вскочил в седло своего коня и с ходу помчался крупной рысью. Илья метнулся к своему коню, но, пока подтянул подпругу, пока отвязал, вскочил в седло, Виттена след простыл. Проснулись Глеб и Карп.

— Что там? — переполошился Глеб, хватаясь за саблю.

— Виттен сбежал! — крикнул Илья и поскакал за гонцом.

Князь и его воины мчались в сторону Могилёва долго. Кони уже были взмылены, но никаких признаков того, что кто-то впереди уходил от погони, не было. Первым об этом прокричал Карп:

— Княже, мы зря гоним! Нет свежих следов, нет!

— И впрямь нет, — подтвердил Глеб, внимательно оглядев дорогу.

Илья осадил коня, повёл его шагом, присматриваясь к пыльному полотну просёлочной дороги, и признался в своей оплошности.

— Надо же так опростоволоситься! Ну, не прощу я себе, что упустил татя! Ах, какой же подлый он оказался! — сокрушался Илья.

— Доброта тебя подвела, княже. Скрутил бы руки-ноги на ночь, и вся недолга, — рассудил Глеб. — Да ныне о другом надо думать и печься. Как бы он нас не опередил и не напакостил в Могилёве.

— О другом, — согласился Илья. — И верно то, чтобы он раньше нас к наместнику не добрался. Он может где-то лесом, знакомыми тропами уйти к Могилёву.

— А доберётся раньше, всё извратит, и сами мы в татях окажемся, — посетовал Карп.

Илья и с Карпом согласился. Понял он, что попал впросак и дело осложнил. Теперь любым путём надо примчать к Товтовилу раньше, чем к нему явится Виттен. Здесь вся надежда была лишь на выносливость и быстроту коней. Илья знал, что у Виттена сильный закалённый конь, покрепче, чем у Карпа и Глеба, но слабее, чем у него. На своего жеребца Ястреба Илья мог положиться: не подведёт. Все эти скорые размышления привели к тому, что он должен мчаться в Могилёв один.

— Вот что, други. Дабы не загубить ваших коней, я скачу в Могилёв без вас. Вы поспешайте следом.

Глеб и Карп не могли перечить князю: знали, что он прав.

— Смотри, княже, будь осторожен. Волк и из засады может напасть, — предупредил Глеб.

— Да нет уж, второй раз оплошки не будет, — ответил Илья и, ударив коня плетью, помчался.

В тот же день, близко к полудню, князь Илья Ромодановский появился в Могилёве. Он въехал на городскую площадь, спросил пожилого дядьку, где дом ясновельможного пана Товтовила.

— А вон палаццо того пана, — отозвался горожанин и показал на просторный деревянный дом с мезонином.

Приближаясь к подворью наместника, Илья подумал, что гонец Виттен не стал ему помехой. Оставив Ястреба у коновязи, князь поднялся на крыльцо, вошёл в покои и, встретив слугу, сказал:

— Передай ясновельможному пану Товтовилу, что явился гонец от государя и государыни.

— Пан Товтовил при деле, и тревожить его нельзя. Ждать надо, — ответил слуга вовсе неучтивым тоном.

— Иди, однако, потревожь своего пана, — строго произнёс Илья, — не то я сам найду его и встряхну.

Слуга ушёл с высоко поднятой головой. Очевидно, слова Ильи не произвели на него никакого впечатления, и князю пришлось ждать его возвращения довольно долго. Он уже устал расхаживать по прихожей, рассмотрел все воинские доспехи и оружие, коими была украшена одна из стен просторного покоя, вымерял десятки раз пол. Наконец, слуга появился с надменным лицом, повёл князя за собой и через чёрный ход вывел его на двор. Там в просторной загородке Илья увидел пана Товтовила. Он сидел на берёзовом чурбаке и подстригал ножницами большую белую собаку. Остановившись возле загородки, Илья громко сказал:

— Вельможный пан, я гонец от великого князя и великой княгини.

Товтовил поднялся. Это был человек–гора, его усы свисали ниже бороды, шапка курчавых с сединой волос спадала на широкие плечи, грудь колесом, саженный рост — ну есть медведь.

— Что случилось в княжестве Литовском? Не в сечу ли зовут? — спросил он густым басом, покидая загородку.

— В державе мир и покой, — ответил Илья.

— С чем же примчал гонец?

— Князь Илья Ромодановский, ваша светлость, — представился Илья. — Государь и государыня завтра утром прибывают в Могилёв. Уведомите о том горожан и достойно встретьте их. И чтобы в храмах служили молебны.