Готамерон. Том III. Вестники бури

– Да. Этого у нас не отнять. За тысячи лет даже никтам не удалось захватить Форстмард целиком. Когда приходит враг, вожди собирают не только вихтфордов и ополчение, но и воительниц.

Она с гордостью выпрямилась, держа в руках корзину. Анабель не удержалась и рассмеялась.

– А ты считаешь себя воительницей?

– Ох, нет, детка. Я сражалась пару раз, но те времена прошли. В детстве я хотела стать такой же, как Хельма. Слышала о ней?

– Та, в честь которой назвали одну из наших гор?

– Да. Мать Ремана Бессмертного. Хотя, мало кто из магорцев верит в это. В год, когда на горе Клонтарф нашли золотую пещеру, пролилось много крови. Алмеры из Дильмуна пытались захватить рудники. Форды из Клана Весенней росы каждый год отбивались от них. Хельма тогда перебралась на запад и хорошенько поработала там секирой. Правда, это было задолго до того, как она вышла замуж за Рогнира. Семейная жизнь сделала ее мягкой.

– Думаешь, у короля могла быть родня из низов?

– Разумеется! Принято считать, что Реман был королевских кровей. Только форды знают, что он родился на севере в семье охотника.

Анабель стала сбрасывать сорняки в корзину, попутно слушая подругу. Про великого короля сложили множество легенд. Эту она слышала мельком. Как сказал бы старик Гельдрейх: «Если о легенде не знают, то и верить в нее не станут». Здесь она не могла с ним не согласиться. Сын охотника, пусть даже помазанный самим Нисмассом, не мог занять королевский трон.

– После того как Реман обезглавил Феокоратона и стал королем, Хельма пропала… или это я все забыла, – между тем продолжала горожанка. – Не помню, что сказывали родные. Я давно их не видела. Не видела настоящего снега. Наверное, меня и северянкой-то теперь назвать нельзя.

Они отнесли сорняки к стене и свалили их в компостную кучу. Анабель в смятении поглядела на пустую корзину. Работа была окончена. По сравнению с уборкой огородных хозяйств это было просто забавой. Пока они шли к дому, Анабель думала о саде и новых посевах, но когда услышала имя жены Вудберта, вспомнила слова Грэмита. Вчера в саду, во время их беседы, отшельник обмолвился, что плотник почему-то винит его в смерти жены.

– А как умерла Адельгейда?

Астрид запнулась и, как ей показалось, слегка помрачнела.

– От мора, детка. Эта мерзкая болезнь приходит на Миркхолд каждую осень. У вас в глуши с ней не так худо, но в городе гибнет очень много народу.

– Я однажды заболела, когда была маленькой, – вспомнила Анабель. – Родители тогда собирались рыть могилу, но я как-то выздоровела и потом вообще не хворала.

– Тебе повезло. В тот год болезнь особенно сильно лютовала. Мы с Роландом переждали за стенами верхнего предела, а вот остальным горожанам сильно досталось. Нисманты говорили, что в одном только порту полегло полторы тысячи нищих, а к зиме со всего города схоронили почти три тысячи человек.

Анабель присвистнула. Она плохо помнила тот год, и даже не знала, каким он был по счету. Ей было лет шесть, когда на Миркхолд обрушилась «Крылатая смерть». Так крестьяне называли давнее моровое поветрие. В тот год с материка дул очень сильный ветер. Считали, что именно он помогает разносить заразу. В долинах слухи о бедствии преувеличивали. Говорили, что город вымер полностью, а крестьяне в шутку планировали организовать мародерскую вылазку на склады с товарами.

– Значит, от мора умерла? – переспросила она, внимательно наблюдая за собеседницей.

– Можно и так сказать.

Голос прозвучал уверенно, но настороженный взгляд горожанки говорил об обратном. Анабель открыла калитку и вышла на улицу. Сегодня за завтраком Астрид уговорила ее сходить на рынок, купить тыквенных лепешек. Теперь, когда работа была окончена, они могли свободно пройтись по городу.

В эту минуту к ним подбежал растрёпа Эдвин. В кожаном жилете поверх серой рубахи, парень, как всегда, выглядел неряшливо. Смахнув со лба прядь золотистых волос, племянник Вудберта смерил их ошарашенным взглядом, словно не ожидал тут увидеть.

– Эй! Вы почему все еще здесь?! – воскликнул он. – Не слыхали, что на улице суконщиков творится?

Анабель и Астрид одновременно замотали головами.

– В городе бунт! Да не стойте без дела! Пошли, глянем! Может, нам чего перепадет.

Парень сорвался с места и помчался вправо, туда, где вглубь холма уводил арочный тоннель. Он бежал так быстро, что едва не сшиб пожилую горожанку, поднимавшуюся навстречу с вязанкой дров. Они бросились следом, впопыхах даже забыв отнести корзины в дом. Цепь узких улочек привела их в самое сердце средней четверти. Обогнув холмы с деревянными мостиками, они спустились в неглубокую лощину, на дне которой плотно рядились десятки фахверковых домиков. Аккуратные двухэтажные строения с деревянными крышами служили местным суконщикам одновременно и цехами, и складами. Там же работали портные. Все это Анабель успела узнать за те дни, что провела с Астрид. Взбалмошная горожанка постоянно трещала о платьях, вышивке, нитках и тканях, а когда у нее водились деньги, ходила сюда чаще, чем за водой.

– Не торопись, родная. Мы уже рядом, – задыхаясь, прошептала Астрид.

Они остановились у подножия лестницы, где стоял Эдвин. Впереди гудела толпа. Люди топтались на углу улицы, окружив двухэтажный дом с балконами. Кто-то из горожан швырял в закрытые ставни камни.

– Огня! Тащите факелы! – раздались вопли.

Со смежной улочки к ним уже спешили люди с палками, обмотанными тряпьем и щепками. То и дело со стороны боковой аллеи раздавалось конское ржание и скрип колес. Повозки проезжали рядом, задевая деревянными бортами зевак. Анабель с интересом проследила за человеком, вооруженным кремнем и кресалом.

– Они с ума сошли? За такие угрозы полагается смертная казнь! – выпалила Астрид.

– Все в порядке, – пояснил мужчина в серо-зеленом котарди. – Сжигать будут не дом, а обитателей.

Ставни на ближайшем окне в этот миг открылись и наружу выглянул смуглый старик в белом тюрбане. Анабель подалась вперед, стараясь рассмотреть чужеземца, но пущенный в окно камень, вынудил наблюдателя спрятаться.

– Убирайтесь отсюда, сучьи дети! Мы вам ничего не продадим! – завопил стрелок, швырнув еще один булыжник.

– Так это суконщики лютуют? – уточнила Астрид, обняв корзину так сильно, что та захрустела.

– Они самые. Тут и подмастерья, и портные. Даже кожевники зачем-то притащились, – спокойно молвил мужчина, опираясь на посох. – Все хотят крови. Не слышали об этом?

– Нет.

Астрид рассеянно захлопала глазками.

– Стареешь сестрица, – усмехнулся Эдвин. – Тот чужеземец по имени Сомбра уговорил губернатора основать здесь приют для пустынных торгашей.

– Не приют, а представительство, болван. Про Красный банк не слышал, что ли? – огрызнулся какой-то франт в красной куртке, судя по дорогой одежде и вычурному гербу на рукаве, из числа портных. – На цеховых улицах запрещено что-то строить без дозволения совета мастеров. Фокус в том, что дом стоит не на самой улице, а на пересечении, так что Мариус по закону имеет право поселить там алмеров.