Готика. Становление

Когда человек подошёл ко мне поближе, я нисколько ни удивился, разглядев его светло-русые волосы. Несомненно, это был тот новенький парень, которого мы окрестили Везунчиком. Что ж, он был до сих пор жив, а значит, вполне оправдывал своё прозвище. На нём уже были совсем не те лохмотья, в которых я его видел в воспоминаниях Мада. Теперь он был облачён во вполне приличное охотничье снаряжение, сшитое из крепкой ткани и волчих шкур, а местами даже укреплённое железными шипами и пластинами. Доспехи, если можно так назвать этот костюм, делал некий умелец из Нового лагеря. Кажется, Горн говорил, что мастера за его ремесло по выделке шкур так и звали – Волк. Впрочем, наверняка и кинжал у него был не безопасней волчьих клыков. Так или иначе, половина воров и вольных охотников ходила в подобной одежде, она было своеобразной униформой шайки Ларса. Именно поэтому я сначала и принял парня за Мордрага.

Везунчик не терял времени и сразу приступил к делу, отдав мне письмо от магов воды. Я положил его в карман мантии, планируя передать Верховному магу круга чуть позже. За это послание курьера должны были отблагодарить маги воды, моё дело было только принять его. Что касается второго письма – с ним дело обстояло иначе. Посланцу полагалась награда от нас, но это должен был решать Корристо. Для начала требовалось убедиться в ценности доставленной из-за барьера информации. Я не удержался и прочёл письмо сам. Надо отдать должное выдержке посланника – он не разрывал печати. Видимо, рассчитывал за это на большую награду. Признаюсь, текст меня удивил.

«Глубокоуважаемый магистр!

Ваше последнее сообщение было воспринято с большой тревогой. Мы посовещались и высылаем Вам свой ответ в этом письме. Братство опасно: оно ставит под удар успешность торгового договора, что в свою очередь угрожает королю, всему королевству и Вашей собственной жизни. В первую очередь необходимо выслать разведчиков и разузнать, каким богам поклоняется братство и откуда проистекают их магические способности. Наш долг – разогнать секту и получить их знания, чтобы никто не смог использовать их со злым умыслом. Как только мы получим Ваш ответ, то немедленно сообщим доверенным служителям Инноса о ваших находках. В данный момент наши послушники исследуют древние книги. Если мы найдем что-нибудь ещё, то немедленно сообщим обычным способом.

Храни нас всех Иннос.»

Имя получателя не было написано прямым текстом, но магическая печать не оставляла сомнений – письмо было адресовано Ксардасу. Об этом свидетельствовало и обращение к нему, как к главе ордена. Я не удержался от восклицания, вслух сказав, что письмо предназначалось Ксардасу, а не Корристо. Везунчик заинтересовался и мне пришлось вкратце рассказать ему об отступнике. В конце концов, в этом не было большого секрета, а мне доставлял удовольствие разговор. Кроме того, не хотелось портить отношения с новым посыльным магов воды, проигнорировав вполне логичные и оправданные вопросы. Я бы, поступив так, мог показаться напыщенным и самодовольным кретином, с которым не стоит иметь дела. Этого мне совсем не хотелось, ведь Везунчик, как я чувствовал, мог ещё пригодиться хотя бы для того, чтобы с его помощью передавать сообщения Горну или Диего, в случае, если Корристо окончательно припрёт меня к стенке.

Прояснив ситуацию, я попросил посланника подождать и немедленно отправился к Корристо. У меня было, о чём спросить Верховного мага, но я отложил расспросы на потом. Сначала надо было отпустить курьера. Наставник внимательно прочитал сообщение и заключил:

– Великолепно! Эти олухи говорят мне сделать то, что я и сам прекрасно знаю! Братство опасно! Я думал, что совет Хоринисского монастыря способен на большее, чем констатировать очевидности! Для сохранения этой великой тайны они решили прибегнуть к особому способу доставки, как в первые дни после возведения барьера. Параноики! Они что, думают, что агенты Спящего всюду, что в рядах Гомеза одни предатели? Неужели кто-то подменит их ценнейшее письмо или оно не дойдёт до меня? Гораздо вероятнее было бы то, что каторжник потеряет свиток или вовсе не доберётся до нас живым.

– Как прикажете поступить с посланником?

– Ах да, посланник… – задумался маг, – скажи ему, что я остался доволен, и пусть Торрез выдаст ему на выбор что-нибудь из наших запасов. Важность письма и внутренние разногласия не имеют значения, главное, что мы должны по достоинству награждать тех, кто нам верно служит. Преданность сторонников, их заинтересованность в работе на нас – вот основа процветания ордена. Никто не должен считать, что маги огня неблагодарные скупердяи. Запомни это, ученик, на этом принципе держится любая власть.

– Как скажете, мастер. Но почему письмо адресовано Ксардасу? – не удержался я.

Корристо недовольно на меня посмотрел и прокашлялся:

– Да, стоило ожидать подобный вопрос от тебя – я заметил, что печать только что вскрыта…Ты поступил поспешно, прочитав то, что предназначалось мне, – маг особо подчеркнул слово «мне», – Родригез не позволял себе подобной вольности. Как отпустишь посланника, нам предстоит серьёзный разговор. А сейчас иди – не заставляй человека ждать – от ожидания в голову лезут всякие непотребные мысли – например, зайти внутрь и ограбить обитель, пока чуткий страж отвлёкся.

– Он ещё и курьер магов воды, – протянул я второй свиток, – вот сообщение от них.

– Раз он из Нового лагеря, значит, мои опасения ещё более оправданы. Скорее возвращайся на свой пост. Поговорим позже.

Я сказал курьеру, что Корристо был в полном восторге, и передал Торрезу приказ о выдаче вознаграждения. Из предложенного многообразия свитков, зелий и простеньких магических артефактов, которыми располагало наше хранилище, Везунчик выбрал самое полезное. Не знаю, каким образом он смог увидеть скрытую ценность, но это удивило даже Торреза. Наградой стало зелье, приготовленное Дамароком. Такое же зелье регулярно пили все маги, в том числе и я. Оно надолго улучшало восприятие магических потоков, позволяло легче концентрироваться и творить больше заклинаний, не утомляясь. Это была поистине жемчужина коллекции. Я мог поспорить, что любой не искушённый в магии человек выбрал бы одно из заговорённых колец с гравировкой, или же, испытывай он необъяснимую для каторжника любовь к колдовству, то взял бы свиток. Зелье же не выделялось ничем необычным, его мог выбрать либо знающий, либо очень везучий человек. Возможно, новичок был знаком с магией не понаслышке.

«Может, он был королевским паладином?» – закралась в мою голову мысль, впрочем, я сразу её отбросил. До сих пор не было случая, чтобы кто-то из ордена попадал в колонию за преступления. Рыцари были слишком ценны, чтобы расходовать их настолько расточительно. Вместо этого провинившихся отправляли на передовую, где они находил скорую смерть в битве с орками. Паладин мог очутиться за барьером только в одном случае – если его послали сюда с какой-то миссией. Если бы это было так, то письмо, которое он передал, несомненно предупредило бы об этом, ведь на кого, кроме как не на магов огня мог рассчитывать в колонии слуга короля? Нет, если парень и разбирался в магии, то это было врождённым чутьём, не более.

Везунчик, получив свою награду удалился, однако я обратил внимание, что он направился вовсе не к выходу из замка. Вместо этого он пошёл в кузницу и о чём-то потолковал со скучающим стражником, ответственным за снаряжение людей Гомеза. Поприставал он и к кузнецу, задержавшемуся допоздна на работе. После этого он невзначай через кузницу зашёл в крыло замка, где располагались казармы и столовая стражи. Ужин уже прошёл, а ложиться спать было ещё рано. Кроме того, как раз в это время проходила смена караулов, в казармах почти никого не было. Я не придал значения поведению посланника магов воды, решив, что он, как и полагал Корристо, решил поживиться барахлом стражи. Мне не было до них дела, и потому я просто созерцал. Через несколько минут Везунчик вышел из казарм через другой выход и неспешно покинул замок.

Самое интересное случилось потом, когда посланника уже и след простыл, а дневные патрульные вернулись в замок на отдых. В казармах неожиданно поднялся шум, стража засуетилась, позвали даже Торуса. Издали я не сразу понял, что происходит, сообразил только, когда из казарм что-то вынесли. Этим чем-то оказался труп. Торус приказал расследовать убийство по горячим следам, оповестили баронов. На призыв откликнулся Ворон, который вышел из особняка и брезгливо осмотрел убитого, после чего недовольно потеребил тело ногой и глянул по сторонам. Я стоял всё на том же месте, у входа в обитель. Взгляд Ворона остановился на мне подозрительно долго, потом он отвернулся и приказал что-то толпящимся вокруг стражникам. Тело вновь подняли и понесли в мою сторону. Процессия остановилась только у самого входа в обитель. Я недоумевающе наблюдал за происходящем. К этому времени уже стемнело, Торез и Родригез давно были внутри. Я не знал, нужно ли беспокоить кого-то из товарищей, и потому предпочёл молча ждать.