Готовь завещание летом

Похоже, осиротевшая собачка прекрасно понимала, что жизненная ситуация складывается далеко не в ее пользу. Прежняя хозяйка куда-то подевалась. И значит, чтобы такому маленькому и беспомощному существу не пропасть в этом большом и злом мире совсем, ему надо срочно обзаводиться новой хозяйкой.

– А Зюлю куда денешь? – спросила Инга у девушки.

– Еще не думала, – честно призналась Зоя. – Кому-нибудь из знакомых пристрою. Ну, не Мазуренко же ее возвращать, в самом-то деле.

– Это было бы странно.

– Да там и супруга, говорят, дико строгая. И животных на дух не выносит. Она, может, и Зюлю невзлюбит.

Особенно если узнает, от кого именно к ним в дом попала Козюля. Тут уж собачонке точно не жить. Никакая женщина не потерпит в своем доме напоминание о сопернице, пусть даже и бывшей.

Квартира Марго оказалась именно такой, какой примерно себе и представляли ее подруги. Она была излишне загромождена всем тем, что в представлении цирковой девчонки, вылезшей наконец из нищеты, должно было символизировать роскошь и богатство. Каждый свободный сантиметр был заставлен дорогой мебелью, устлан пушистыми коврами и завешан сомнительного качества картинами.

– Никогда бы не подумала, что голландские натюрморты возможно так опошлить, – содрогнулась Инга, увидев свою любимую «Фруктовую лавку» в новом исполнении.

Алена встала рядом с подругой, критически оглядела картину и сказала:

– А мне нравится.

– Это потому, что ты уже не помнишь, как выглядит оригинал.

– А ты, можно подумать, помнишь?

– Только пять дней назад стояла перед ней в Эрмитаже и замирала от восторга.

Алена была вынуждена прикусить язык. Сама она за истекший год посетила лишь музей народных промыслов у них в «Дубочках», да и то потому, что являлась его куратором и без ее соизволения там ничего не делалось.

– Мы сюда пришли не для того, чтобы спорить. Если Марго нравилось так жить, тебе-то что?

И подруги пошли дальше, невольно поражаясь тому, что они видели. Повсюду, где нужно и не нужно, висели венецианские зеркала, успешно соседствующие с фальшивыми рыцарскими доспехами и муляжами холодного и огнестрельного оружия. А резные карнизы буквально гнулись от пышных складок тяжелых портьер и сказочной красоты ламбрекенов.

– Цыганщина, – вырвалось у Инги, когда она увидела расписанный невероятными голубыми цветами и розовыми пухлыми амурами потолок.

Но у Зои было свое мнение насчет убранства дома Марго.

– Шикарно, правда?

Во взгляде девушки было неприкрытое восхищение. Она взирала по сторонам с таким почтением, какого этот интерьер явно не заслуживал.

– А посуды-то сколько! И поглядите-ка, она вся с золотом!

От ярких сервизов, бокалов и хрусталя буквально слепли глаза. Посуда в доме Марго была яркая, цветная, с золотом, росписью, стразами и прочими штучками, предназначенными для того, чтобы сразу же с места в карьер заявить всякому входящему о богатстве своего хозяина.

– Ох, мне бы хоть одну такую вазочку, – умильно поглядывала Зоя на витрину, заставленную посудой. – Вот было бы счастье!

– Тебе так нравится?

– Ага. Особенно вон та. Мне такую никогда не купить. Сразу видно, что дорогая.

И девушка указала на внушительных размеров красную лоханку, обильно украшенную гравировкой и позолотой. Инга с пренебрежением взглянула. И чем тут можно восторгаться? Гравировка сделана лазером на станке. Полнейшая ерунда и новодел. У бедной Маргариты совсем не было вкуса. Точно так же, как у ее соседки не было понятия о том, что же такое действительно ценная вещь.

Но Зоин взгляд был полон столь глубокой жажды обладать этой миской, что Инга сама не поняла, как сказала:

– Если тебе нравится именно эта ваза, возьми ее.

– Ой, а можно?

– Уверена, Маргарита одобрила бы, если бы узнала, что ты взяла себе что-то на память о ней.

– Тогда я возьму!

И, уже прижимая к своей груди вожделенную вазочку, Зоя добавила:

– Это вообще любимая вазочка Маргариты. Ой, а что это в ней лежит?

Подруги подошли ближе и увидели под крышкой лист бумаги, перевязанный красивой алой шелковой лентой. Под лентой был аккуратно помещен цветок – тщательно высушенная головка розы с красным венчиком давно увядших листьев.

– Это Марго сюда положила, больше некому.

– Давайте взглянем, что там такое?

Протестов ни от кого не последовало. И Зоя, осторожно отставив в сторону свою вазочку, протянула подругам лист глянцевой бумаги, свернутый наподобие конверта. Открыв его, подруги обнаружили в нем две фотографии, на которых были запечатлены двое – мужчина и женщина. Оба одетые пестро и ярко, в цирковых костюмах с блестками и перьями. Он в черном плаще и с бородой, она в костюме восточной танцовщицы.

– Это же Маргарита! – узнала свою бывшую хозяйку Зоя. – Так она выступала в цирке!

– А тебе говорила, что в театре?

– Да. А кто этот мужчина на фотографии?

– Никита. Муж.

Зоя внимательно взглянула и покачала головой:

– Ничуть не похож!

– Ты же его никогда не видела.

– Я имею в виду, что на себя на тех фотографиях, которые вы мне показали, он точно не похож. Тут он вполне симпатичный и ничуть даже не страшный.

Да, было трудно узнать в загримированном фокуснике и иллюзионисте бывшего заключенного. И дело тут было даже не в гриме, не в его чалме и не в пролетевших над ним годах. Различие заключалось в том, как эти двое смотрели на мир. Первый таращился с фото затравленным взглядом. А второй был открыт, величественен и любим женщинами. Он явно сознавал, что занимает свое место на цирковой арене по праву и еще долго будет его занимать.

Фотографии были сложены таким образом, чтобы мужчина и женщина на фото находились лицом друг к другу. Алая лента и увядшая роза – символ любви – говорили о том, что в сердце Марго всегда была жива страсть к непутевому, горько обидевшему ее мужу.

Но пока Зоя с Ингой, умиляясь, смотрели на фотографию, Алена вытащила из конверта еще одну бумагу. Гербовая печать и бумага с водяными знаками сразу же сказали ей о том, что она нашла документ, и документ крайне важный.

– Это же завещание! – воскликнула она радостно. – Завещание Марго! Написано и заверено по всем правилам.

– Давай посмотрим, кому и что она завещала?

Алена быстро пробежала глазами строчки и опустила руки.

– Как странно, – пробормотала она. – Ну просто очень странно.

– Что? Что странно?

Не отвечая, Алена повернулась к Зое и спросила:

– Ты не знаешь, у Маргариты была какая-нибудь родня?

– Я никогда и никого тут не видела. По-моему, она только со своим Мазуренко и общалась. Ну, и еще со своими друзьями из «Прелестницы». Я вам про них говорила. Но они тут бывали нечасто.