Готовь завещание летом

– Но что-то ведь он вам сказал?

– Пришлось немножко на него надавить. Нам вообще повезло, что мы его взяли. Ведь если не знать, кто он такой, нипочем бы не догадались, что это он. Изменился за эти годы так, что мать родная бы не узнала! Бороду себе отрастил. Брови густые. Нипочем бы не признал в нем того типа с фотографий.

А ведь Толя постарался и специально поработал в фотошопе, чтобы придать лицу подозреваемого самые разнообразные изменения, чтобы того можно было узнать и с усами, и с бородой, и в шляпе, и без нее.

– Но что он сказал в итоге?

– Если честно, то пока немного. И вообще, с артистами иметь дело – это задачка не из приятных. Вечно они на эмоциях. Ему задаешь конкретный вопрос, а он принимается тебе плакать и рассказывать о том, как он в первый раз увидел свою Маргошку. Как вы думаете, мне это интересно?

– Думаем, что нет.

– Правильно, – вздохнул Толя. – Но приходится слушать.

– Но хотя бы зачем он приехал к Марго?

– По его словам, после того случая на свадьбе, когда он изменил новобрачной с ее родственницей, он полностью осознал свой поступок и все эти пять лет разыскивал Марго по всей стране.

– Все пять лет?

– Он артист, вполне возможно, что он слегка преувеличивает. Но по собственному его признанию, он бы еще долго искал свою Марго, если бы она сама не дала о себе знать.

– Как? Позвонила ему?

– Нет, ему позвонить ей не позволила гордость. Но она позвонила его брату, Даниле.

– И что?

– Рассказала, как и где живет. Конечно, очень просила, чтобы Данила ничего не говорил брату, но тот смекнул, к чему был этот звонок. Марго хотела видеть мужа, и он сказал брату.

– И циркач примчался мириться с женой?

– Да. И по его словам, сначала она приняла его не слишком ласково. Долго дулась, заставляла вымаливать прощение. А под конец, когда он думал, что они уже помирились, она и вовсе прогнала его прочь. Он вернулся обратно в цирк сам не свой. Подумывал уже о разводе, но тут, спустя полтора месяца, Марго позвонила ему вновь. На сей раз она не стала прибегать к помощи Данилы.

– И чего она хотела?

– Велела ему приехать к ней. И когда Никита вновь примчался, сказала, что беременна и если он еще хочет, то она согласна вновь строить с ним семью.

– Несмотря на его измену?

– Она поставила ему строгое условие: никаких других женщин. Даже не смотреть на них, не думать о них и забыть об их существовании.

– Немного же она хотела!

– Но самое удивительное, что мужик был согласен. За годы разлуки он перебрал массу других женщин, понял, что ни одна из них не может сравниться с Марго, и был готов хранить ей верность до самой могилы.

– А чтобы обещание было совсем легко сдержать, он в эту самую могилу и постарался уложить женушку побыстрей!

Это выкрикнула Алена. А Инга прибавила:

– Первый раз приехал, осмотрелся, понял, что игра стоит свеч, и в другой раз уже приехал и убил.

– Тогда в лесу ночью должен был быть он.

– С братом!

Василий Петрович посмотрел на Толю и заметил ему:

– Надо бы тебе, парень, показать циркача тому мальцу, который ночью по лесу шастал один.

– Процедура опознания запланирована у нас на завтра. Я сам привезу мальчика из Лебяжьего Лога, покажу ему циркача и дам послушать, как тот говорит. Пусть парень и не видел лиц тех двоих, но их голоса он запомнить вполне мог!

Что же, только на это и оставалось надеяться. После того как Толя отчалил по своим делам, Василий Петрович обратился к подругам:

– Что скажете?

– Нам кажется, что этот циркач многое скрывает. Например, откуда он узнал о смерти Марго? В ее доме стариков и просто пожилых людей нет. Так уж подобралось, что все жильцы там моложе пятидесяти.

– Значит, циркач врет!

– Знать бы еще, как много и как часто.

От всех этих мыслей и разговоров, да еще в тесноте номера, совсем не предназначенного для большого наплыва людей, у Инги разболелась голова.

– Я немного прогуляюсь.

– Я с тобой! – тут же вскочила следом за ней Алена.

Василий Петрович покрутил головой по сторонам и с недоумением произнес:

– А где Ваня? Я только сейчас сообразил, что его нет.

– Мы отправили его дежурить возле дома депутата Мазуренко.

– Теперь надо снять наблюдение. Преступник пойман.

– Пусть Ваня побудет там еще немного.

– А что же…? – слегка растерялся Василий Петрович. – Вы пойдете гулять одни?

– Но ты же сам сказал, преступник пойман. Чего нам опасаться в этом чудном городе?

– Так-то оно так, только мне было бы спокойней, если бы с вами пошел Ваня, – откровенно признался им Василий Петрович.

– Так мы пойдем?

– Идите, только возвращайтесь до того, как стемнеет.

Подруги пообещали быть в гостинице не поздно. Выйдя, они побрели куда глаза глядят. И как-то так незаметно получилось, что глаза их, оказывается, глядели в сторону скакового поля конно-спортивного клуба «Боливар». Собственно говоря, это нельзя было назвать скаковым полем, это было просто поле, тщательно выровненное и засыпанное по окружности мелким гравием, а поверх него еще и толстым слоем песка. Перед скачками песок поливали, так что получалось вполне подходящее для бега покрытие. Середину поля засеяли смесью газонных трав. Тут также имелись две площадки, одна для конкура с различными препятствиями, вторая, поменьше, для выездки.

К празднику вдоль скаковой дорожки уже были выстроены трибуны для зрителей. Для простых персон они представляли собой просто длинные деревянные доски, кое-как уложенные и кое-как обструганные. Но были и места получше и подороже, имелся также уютный навес от солнца, под которым могло поместиться сотни полторы человек. Именно столько, как поняли подруги, либо имели скаковых лошадей, и потому обретали значительность в предстоящих выступлениях, либо сами по себе представляли цвет местного общества.

На празднике ожидались также представители из центра. Несколько десятков представителей местной прессы и некоторых спортивных журналов также должны были появиться на скачках, чтобы освещать происходящее для тех, кто не смог приехать сам. Одним словом, мероприятие ожидалось по местным масштабам грандиозное. И разумеется, как на всяком празднике, тут кто-то собирался здорово подзаработать.

– Присядем на минутку, – предложила Алена, которая немного утомилась за день. – Тут так тихо и спокойно.