Говори со мной по-итальянски

— Добрый вечер, сэр, — таким же тоном говорю я, отвечая на его дружелюбный жест.

— Сеньор, — неожиданно поправляет меня Исабэл, заливаясь смехом. — В этой стране он сеньор.

Когда мужчина смотрит на нее, его взгляд меняется: становится влюбленным и беззаботным. Но мне всегда казалось, что это невозможно, спустя годы брака.

— Иса специально привезла меня сюда, чтобы у нее была возможность слушать, как мне говорят «сеньор», — иронично замечает отец Лукаса, смеясь вместе с женою.

Она несильно пихает локтем его в бок, но он успевает увернуться.

— А на самом деле, зови меня просто Мэтью, — сообщает мне мужчина, и я нерешительно киваю. Потом он чуть хмурится и смотрит в направлении младшего сына. — Киан не принес тебе много хлопот? — Мэтью указывает на него большим пальцем.

Я отрицательно трясу головой, ощущая некую взволнованность.

— О, нет-нет! Что вы! Киан — прекрасный ребенок, он очень воспитан и умен! И схватывает все на лету!

В подтверждение моим словам, мальчик подбегает к родителям, закидывает голову назад и, схватившись, за их одежду, начинает рассказывать о том, что выучил сегодня.

Находится он в приподнятом настроении, искрится энтузиазмом. Следующему занятию однозначно быть.

Исабэл проходит к столу, достает из сумки кошелек, а из него — деньги. Она предлагает мне взять тридцать евро! Но я не могу, ведь это больше, чем мы договаривались.

— Кажется, вы перепутали, — указывая на купюры номиналом двадцать и десять евро, я натягиваюсь, словно струна. — Мы договаривались о шести евро за сорок минут, я провела с Кианом урок, длительностью в девяносто минут, но это чисто моя инициатива! И если даже разговор бы встал о доплате, то здесь все равно много.

Исабэл спокойно наблюдает за мной и моими аргументами.

Опускает глаза на банкноты, а потом вновь поднимает их на меня.

— Я знаю, Ева, но я так хочу. — Ее взгляд перемещается на человека, за моей спиной. — Мы так хотим. Правда же, дорогой?

Его ответ ждать не приходится. Он стремительно и громко произносит, вставая прямо передо мной.

— Конечно! Ева, ты должна взять эти деньги.

Почему-то от мысли, что они считают меня нуждающейся, бросает в холод. Я обнимаю себя руками, зажав край сумки подмышкой.

— Пожалуйста, нет, — тихо, но вежливо прошу я их. — Это нехорошо. Вам кто-то сказал, что я бедствую? — В мыслях я имею в виду их старшего сына.

Мэтью делает шаг назад, а потом снова вперед. Он выглядит слегка потрясенным, но тщательно старается скрыть свое удивление, как и Исабэл. Господи, надеюсь, я ничего не испортила! Они, по-видимому, очень хорошие люди. Но вдруг мачеха Лукаса вскидывает руку и кладет ее мне на плечо, слегка сжав его.

— О чем ты? — выдает она обеспокоенным тоном. — Ну, конечно же, нет. Это всего лишь душевный порыв сделать для тебя что-то приятное, ведь мы так долго искали репетитора!

Все, что она говорит, звучит так неподдельно и искренне. Я просто не имею права не верить ей, сомневаться в ней.

— Извините, — опустив голову, я ее встряхиваю и прячу прядь волос за ухом. — Это было так глупо с моей стороны, однако я возьму только двенадцать евро.

Исабэл замысловато сощуривает глаза, улыбается и сует мне в ладонь двадцатку. А потом зажимает мою кисть своими руками.

— Немного больше, — признается женщина, — но ты заслужила это, хорошо?

Мэтью изгибает ожидающе бровь. А я, сдавшись, киваю.

Приятную атмосферу портит знакомый голос позади.

— Я могу отвезти Еву домой, — говорит Лукас, и все мы «дружно» оборачиваемся. Он стоит, скрестив руки на груди, и опирается о дверной косяк дальней комнаты. — Уже поздно, — взглядом голубых глаз парень указывает на широкое окно.

Исабэл и Мэтью, конечно, считают идею своего сына отличной. Но не я.

Только не я.

* * *

Лукас надевает толстовку уже в машине. За рулем. Из-за чего я делаю ему замечание.

— Да ладно тебе, зануда, — хмыкает парень, — я ведь только со двора выезжаю!

— И что? — парирую я, повернувшись к нему, после того как застегнула ремень. — Это не дает тебе права быть безалаберным во время вождения.

— Ну, ты и кислятина! — смеется Лукас.

Я непонимающе смотрю на него. Он пристегивается и сам бросает на меня короткий взгляд.

— Кислятина? Что за бред?

Блэнкеншип смеется ещё громче.

— Знаешь, твой брат мне понравился куда больше.

— Знаешь, моему брату ты нравишься не так сильно, как мне…

Он тут же замолкает, а я резко поворачиваюсь, чтобы видеть его непроницаемый профиль и то, как желваки играют на скулах, как поджимаются пухлые губы. Как сконцентрирован и глубок взгляд, словно и не было никакой только что произнесенной фразы между нами. Фразы, которая определенно все усложнила.

— Что ты сказал? — едва шепчу.

Автомобиль выезжает на оживленную дорогу и, к счастью, ближайший светофор только через две улицы, а значит, неловкая остановка предстоит не так скоро.

Лукас взбрасывает ладони, после снова коснувшись ими руля.

— Ты же все слышала, Ева, не так ли? К чему этот вопрос?

Но на этот раз я цежу сквозь зубы:

— Что. Ты. Сказал.

Его кадык дергается, когда он вновь ненадолго обращает на меня внимание.

— Что тебя так разозлило?

Я выпускаю воздух из легких, чувствую, как внутри все мои внутренности завязываются в, черт все подери, тугой узел!

Убрав волосы от лица, я прикрываю его руками всего на несколько секунд, но этого хватает, чтобы вспомнить слово, данное самой себе, и успокоиться.

— Ты пошутил ведь, да?

Лукас усмехается, качнув головой.

— Нет. С чего бы?

— Какого черта, Лукас?! — выйдя из-под контроля, я бью ладонью по приборной панели.

Он тормозит у обочины и резко разворачивается ко мне лицом.

— Какого хрена с тобой происходит? — недовольно отзывается парень.

Я стягиваю ремень, даже не расстегивая его. Но Блэнкеншип ловит меня за локоть, стоит мне положить руку на ручку двери.

— Куда собралась? — звучит его надломленный голос. — Почему? — следует одно слово, но произнесенное так, как будто парню больно.