Говори со мной по-итальянски

Я врубаю в машине песню «Blоw yоur mind» на всю громкость, чтобы не думать ни о ней, ни о мужчине ее грез.

Черт! На самом деле, у меня даже получалось время от времени вырывать Еву из своего сознания, перестраиваясь, как будто набирая скорость и выезжая на новую дорогу. А теперь… Зная, что я для нее пустое место, что она хочет другого мужчину, внутри возник какой-то собственнический инстинкт. Какое-то сумасшедшее желание овладеть, доказать. Прежде всего, Маркусу. Проклятье. Он, и правда, получил то, что хотел. Я ненавижу его за то, что у него выходит отлично манипулировать людьми. В том числе, и мною.

И что Ева думает об Алистере? Как она представляет этого парня? Как она представляет себя с ним? Под Алистером? Я сжимаю крепче руль. Мне понадобится терпение. Много терпения. Много выдержки и борьбы с самим собой. Самая сложная война — та, в которой враг и единомышленник — это один человек. Ты один. И что же мне делать? Как схватить за горло Еву, покорившую мой рассудок? Как заставить ее убраться из моей головы?

Прежде чем я сам понимаю, что ответов нет, замечаю на остановке, которую уже проехал, ту самую девушку. Та, что занимает мои мысли уже несколько дней. Та, что полностью меня захватила. Резко остановив автомобиль, даю заднюю и через несколько секунд тянусь к ручке пассажирской двери, чтобы открыть ее, тем самым приглашая внутрь салона Еву.

Она смотрит на меня вытаращенными глазами. В обтянутых синих джинсах, рваных в области коленей.

— Присаживайся, — бросаю, сцепив зубы. Словно я совсем не рад этой встрече. — Довезу.

Она нервно заводит волосы за уши и чуть ли не дрожит. Я бы мог подумать, что небезразличен ей, глядя на такую реакцию, если бы не знал правду. И она напоминает о себе с каждым стуком сердца. Хренов Алистер!

Хренов Маркус! Я бы мог забыть о Еве, я бы сумел, но уже не могу остановиться. Я желаю ее, чтобы убедить себя — я лучше Алистера. Она должна выбрать меня. Ради чего? Ради моего эго?

Именно так.

— Не нужно, — мямлит Ева, зачем-то расправляя концы белой блузки, запахивая сильнее джинсовую куртку.

Ее движения быстрые и странные. Становится ясно: она волнуется.

— Я дождусь автобуса, — говорит тихо, стараясь не смотреть мне в глаза.

Принимается теребить лямки своего коричневого рюкзака, натянув их на плечи. Мне стоит сказать: «Ладно, оставайся здесь и жди, сколько угодно свой автобус!», однако не получается. Я давлю, и не думаю, что прав. Может, я сейчас совершаю ошибку.

— Говорю же, садись в машину.

Вот дьявол! А как она восприняла мой зверский тон, не терпящий возражений? Ее карие глаза вспыхивают, и это, черт подери, меня реально заводит.

— Нет! — Четко, понятно. Без колебаний.

В момент, когда Ева отказала мне, ее тон не был лишен грубости и напора. Мне понравилось. Мне безумно понравилось. Видеть девушку в гневе — такую, как она — истинное наслаждение.

— Ты что, издеваешься? — выпаливаю я. — За кого ты меня принимаешь? Я не оставлю тебя торчать на остановке. Пьетра меня потом не простит.

Ева пожимает плечами, отворачивая голову.

— Я не собираюсь ничего рассказывать Пьетре.

Предугадывая мои следующие слова, она заявляет:

— Доминик и Селест тоже. Так что успокойся. Нажимай на газ и уезжай отсюда.

Никакой вежливости, никакой благодарности. Словно она насовсем лишилась итальянского радушия. Словно она тоже какая-нибудь туристка, ещё не проникшаяся менталитетом этой страны.

— Слушай, я знаю, что твой папаш… твой отец будет работать в нашей компании, — перейдя на итальянский, внимательно слежу за реакцией Евы. — давай ты засунешь свою гордость подальше и разрешишь мерзкому британцу подвезти тебя, куда нужно. Я стараюсь не повышать голос, но как же тяжело сдерживаться, кто бы знал!

— Мерзкому британцу? — Вдруг она улыбается.

Неожиданно и очень приятно. Я хочу протянуть каждый миг, чтобы насладиться улыбкой девушки напротив.

— Ну, ты же так обо мне думаешь… Извини, что, по-твоему, я козел и сволочь. Или что еще… впрочем, не важно! Я просто хочу сказать: по стечению обстоятельств мы учимся в одном колледже, твой папа работает на моего папу и у нас общие друзья. Ну, практически так.

Я взмахиваю ладонью и потом вновь обхватываю ею руль, понемногу теряя терпение. В ее взгляде что-то меняется, что-то, что невозможно не заметить. Будто она вспоминает нечто важное, углубляясь в себя. Вздохнув, не тяжело, а как будто настраиваясь, Ева спускается с тротуара и быстро юркает в салон машины.

Это выглядело так, словно она может передумать и не хочет давать себе шанса.

— Ладно, — я подавляю облегченный вздох и, повернув автомобиль влево, вливаюсь в бесчисленный поток движения на дороге.

Она молчит, не выронив ни слова. Даже «спасибо», наверное, я не услышу. Интересно, ей понравилось, что я говорил с ней на итальянском? И задается ли Ева вопросом, откуда я так хорошо знаю этот язык?

— Говори, куда ехать, — просто бросаю я ей, останавливаясь у светофора.

Девушка роняет «сейчас» и принимается выискивать что-то в своем рюкзаке. Прибавляю громкость, и песня Троя Сивана заполняет небольшое пространство. Приятный цветочный запах, исходящий от ее волос, слегка пьянит. Машины трогаются с места, и я вместе с ними, вновь растворяясь в приятном ритме столицы.

— Вот, — Ева, наконец, достает лист бумаги и протягивает его мне.

Я чуть ли не выпускаю из ладоней руль, когда понимаю, что написанный на бумаге адрес — мой.

Глава 9

Лукас

У меня внутри все напряглось, и я просто пытался понять, шутка ли это? Если сейчас я задам ей хоть один лишний вопрос, она попросит остановить машину. Могу ли я откровенно признаться Еве, что она зачем-то собирается ко мне домой. Но вот если серьезно, какого хрена ей нужно там?!

В голову лезут странные мысли и представления, в которых Ева хочет добиться разговора с моим отцом. Она, наверное, была не в восторге, когда узнала, что ее папаша теперь работник нашей компании. Мы же гребаные британцы… Мы ее не достойны. Ну, и все такое прочее.

Со странным чувством я нажимаю на газ, чтобы не отставать на дороге, но мой взгляд мечется. Я нервно оглядываю других водителей, когда мы вновь останавливаемся на перекрестке, дабы просто отвлечься. Она, похоже, даже не догадывается, куда едет. И молчит. От нее ни слова не дождешься. Быть может, разговаривай она со мной, я бы не был так напряжен и мы выяснили бы все во время непринужденной беседы. По крайней мере, я бы постарался сделать ее таковой.

Однако Ева даже не смотрит в мою сторону, ее глаза устремлены к боковому окну, и она разглядывает пролетающие за стеклом пейзажи.

Из головы почему-то не выходят слова Дейла о том, что Ева двинула Маркусу по челюсти. Я поверить не могу! До сих пор не могу. Будет ли правильным, если я сейчас спрошу ее о том случае. Губы девушки плотно сжаты. Заметно, что ей не нравится находиться со мной в тесном пространстве.

Ну, знаешь ли… Придется потерпеть. Я прибавляю громкость, коснувшись сенсорной панели на музыкальной автомобильной системе. Тяжело не подпевать словам новой песни Imаginе Drаgоns. Но я сдерживаюсь, не хочу сбиться с мысли. Мне нужно прийти к какому-то решению с самим собой. Стоит ли заговаривать с Евой? Какого хрена, блин, я, как мальчишка, с ней церемонюсь.