Говорить ли президенту?
Шрифт:
— Сэр, Торнтона можно вычеркнуть из списка, потому что у него…
— Знаю, знаю, — сказал директор. — Меня только что информировали о том, что сказал Торнтон. Это он и должен был сказать по моим ожиданиям, если он в это замешан. Так что он, разумеется, остается в списке. Так или иначе, мои подозрения в отношении него лишь увеличились. Сегодня отрабатывайте все пять кандидатур и, когда что-нибудь выясните, немедленно свяжитесь со мной. Можете не заходить — просто позвоните.
Раздался щелчок. Марк чувствовал подавленность. Он нажал на рычаг, подождал длинного гудка, сунул в прорезь двадцатипятицентовик и набрал номер центра Вудро Вильсона. Дежурная сестра отправилась на поиски Элизабет, но, возвратившись, сказала, что сегодня ее целый день никто не видел.
Среда, день, 9 марта
На встречу в отель «Шератон» в Силвер-Спрингз вовремя пришли только Тони и Суан. Они провели много часов вместе, но друг с другом почти не разговаривали. Интересно, о чем думает япошка, то и дело проносилось в голове у Тони. У итальянца было насыщенное расписание: он еще проверял маршруты, по которым пойдут машины в день операции, налаживал «бьюик» и отвозил председателя и Матсона. Они обращались с ним, словно он какой-то паршивый шоферишка. Как член группы, он ни в чем им не уступал. Что бы они делали без него, черт возьми! Без него эти фэбээровцы до сих пор бы висели у них на хвосте. Но к завтрашнему вечеру вся эта чертовщина будет позади и он сможет развязаться с ними и потратить кое-что из заработанных в поте лица денег. Куда махнуть — в Майами или в Лас-Вегас? Тони всегда планировал, как потратить деньги, еще не заработав их. Вошел председатель; из угла рта у него, как обычно, свисала сигарета. Взглянув на них, он резко спросил, где Матсон. Все покачали головами. Матсон всегда работал в одиночку. Он не доверял никому. Председатель был раздражен и не пытался это скрыть. Через несколько минут появился сенатор; он тоже выглядел раздосадованным, но даже не заметил отсутствия Матсона.
— Почему мы не начинаем? — требовательно спросил сенатор. — Вообще время для встречи выбрано крайне неудобное: сегодня последний день дебатов по поводу законопроекта.
Председатель презрительно взглянул на него.
— Еще нет Матсона, а его доклад чрезвычайно важен.
— И сколько нам его ждать?
— Две минуты.
Ждали молча. Говорить друг другу было нечего; каждый знал, зачем он здесь. Ровно через две минуты председатель снова закурил и велел Тони отчитываться.
— Я проверил маршруты, босс: машине на скорости двадцать две мили в час потребуется три минуты, чтобы доехать от южного входа в Белый дом до здания ФБР и по Пенсильвания-авеню, и еще три минуты, чтобы достичь Капитолия. Чтобы подняться по ступеням и скрыться с линии огня, потребуется сорок пять секунд. В среднем на все уйдет шесть минут сорок пять секунд. Не меньше пяти минут тридцати секунд, не больше семи минут. Проверки проводились в полночь, в час и в два часа ночи; но нужно учитывать, что в момент продвижения Кейн по маршруту дороги будут еще свободнее.
— Предполагаемые действия после завершения операции? — спросил председатель.
— От подъемного крана можно будет пройти через подземный ход к зданию Рейбэрна и оттуда к станции метро «Южный Капитолий» в лучшем случае за две минуты, в худшем — за три минуты пятнадцать секунд — все будет зависеть от лифтов и заторов. Когда вьетконг… — Тони осекся. — Когда Суан окажется в метро, его уже не найдут; через несколько минут он будет на другом конце Вашингтона.
— Как вы можете быть уверены, что они не возьмут его до трех минут пятнадцати секунд? — спросил сенатор. Его ничуть не волновала судьба Суана, но он был уверен, что, случись им схватить его, маленький человек расколется.
— Если предположить, что им ничего не известно, по крайней мере в первые пять минут, они не будут знать, в каком направлении искать его, — ответил председатель.
— Если все пойдет по плану, — продолжал Тони, — вам даже машина не понадобится, так что я просто брошу ее и исчезну.
— Согласен, — сказал председатель. — Но тем
не менее надеюсь, машина в отличном состоянии?— Ясное дело. На ней можно хоть в Дейтон махнуть.
Несмотря на то, что за окном стоял холодный мартовский день, сенатор промокнул лоб платком.
— Твой отчет, Суан, — сказал председатель.
Суан во всех подробностях рассказал о своем плане; за последние два дня он прорабатывал его снова и снова. Последние две ночи он провел на вершине крана, винтовка была уже там. С шести часов вечера строители начнут двадцатичетырехчасовую забастовку.
— В шесть вечера завтра я буду на другом конце Америки, а Кейн будет мертва.
— Хорошо, — сказал председатель, затушив сигарету и закурив новую. — Я буду на углу 9-й улицы и Пенсильвания-авеню и свяжусь с вами по мини-рации, когда прибуду туда в 9.30, и второй раз, когда машина Кейн проедет мимо меня. Когда у вас на часах сработает вибратор, она будет в трех минутах от вас. На все у вас останется три минуты и сорок пять секунд. Когда давать предупредительный сигнал?
— Двух минут тридцати секунд хватит, — сказал Суан.
— Это значит, что времени остается в обрез, так? — вопросил сенатор, по-прежнему потея.
— Если выйдет именно так, вы должны будете задержать ее на ступенях Капитолия — не нужно, чтобы Суан «светился» больше, чем необходимо, — сказал председатель. — Чем дольше он будет на виду, тем больше шанс, что его обнаружат вертолеты Службы личной охраны.
Сенатор повернул голову к Суану.
— Вы говорите, что репетируете каждый день?
— Да, — ответил Суан. Он всегда считал, что нет причины тратить больше слов, чем необходимо, даже обращаясь к сенатору Соединенных Штатов.
— Почему же тогда никто не заметил у вас винтовки или по крайней мере оружейного футляра?
— Потому что с тех пор, как я вернулся из Вены, винтовка приторочена к платформе наверху крана на высоте трехсот двадцати футов.
— А что, если кран опустят? Ее сразу же обнаружат.
— Нет. На мне желтый комбинезон, все восемь частей винтовки выкрашены желтым, она приторочена к нижней части платформы. Если даже смотреть из сильного бинокля, она выглядит как часть крана. Когда я забирал последнюю снайперскую винтовку у доктора Шмидта из фирмы «Хельмут, Хельмут и Шмидт», даже его удивила банка желтой краски.
Все, кроме сенатора, засмеялись.
— Сколько времени вам потребуется, чтобы собрать ее? — продолжал сенатор, пытаясь найти слабое место, как это делал всегда, задавая вопросы так называемым экспертам в комитетах сената.
— Две минуты, чтобы собрать винтовку, и тридцать секунд, чтобы занять оптимальное положение для стрельбы. Еще две минуты, чтобы разобрать винтовку и снова приторочить ее. Винтовка «Вомхофе Супер Экспресс» калибра 5.6, 61 мм, пуля с пороховым зерном, 77, начальная скорость пули 3,480 футов в секунду, то есть 2,000 футов/фунтов дульной энергии. На языке непрофессионалов, сенатор, это значит, что, если не будет ветра, я буду целиться на один и один с половиной дюйм выше лба Кейн с расстояния двухсот ярдов.
— Вы удовлетворены? — спросил председатель сенатора.
— Думаю, да, — ответил тот, молча сел и задумался, по-прежнему вытирая лоб. Потом он вспомнил что-то еще и уже собирался задать новый вопрос, но тут дверь распахнулась и в комнату ворвался Матсон.
— Извините, босс, обнаружилось кое-что очень важное.
— Надеюсь, новости хорошие? — рявкнул председатель.
— Плохие, босс, очень плохие, — сказал Матсон, переводя дыхание.
Все присутствующие с тревогой посмотрели на него.
— Ладно, выкладывайте.
— Его зовут Марк Эндрюс, — сказал Матсон, плюхаясь на свободный стул.
— Кто это? — спросил председатель.
— Фэбээровец, который ездил в больницу вместе с Калвертом.
— Давайте по порядку, — мягко попросил председатель.
Матсон глубоко вздохнул.
— Вы знаете, что меня всегда беспокоило, что Стеймз поехал в больницу вместе с Калвертом — для человека его ранга это было очень странно.
— Да-да, — нетерпеливо сказал председатель.