Говорящие часы. Честная игра. Бей ниже пояса, бей наповал

Джонни насупился.

— Кстати, знаешь, — сказал он погодя, — «Говорящие часы» не стоят никаких семидесяти пяти кусков! Я поговорил по душам с одним специалистом по часам, так он считает, им красная цена десять тысяч.

— Да? Выходит, грек не сечет? Ведь он при нас предлагал семьдесят пять кусков.

— В том-то и дело! Мой знакомый эксперт-часовщик знает Боса. Он говорит, грек денег на ветер не бросает. Что ты об этом думаешь?

— Не знаю, — пожал плечами Сэм. — Что уж такого в этих «Говорящих часах»? Что они вообще говорят-то?

Секунду Джонни молча смотрел на своего друга.

— А ты правильно мыслишь! Что же они все-таки говорят? — Джонни вскочил и стал ходить взад-вперед.

— В Коламбусе, помнишь, слушали… Ничего особенного! И не слишком четко…

— Выполз человечек и пропищал: «Пять часов, и день почти закончен». А что он говорит в другое время? Правда, интересно?

— Интересно, но теперь уж не узнаем…

— Сэм, не упустили ли мы главного? Может, дело вовсе не в самих часах.

— А в чем же?

— Может… в том, какие слова, какие фразы человечек произносил. Сэм, помнишь, что произошло вчера у Квизенберри, когда все часы затрезвонили?

— Поднялся такой тарарам, что я чуть не спятил.

— А дальше что? Как раз перед тем, как поднялся тарарам, грек Бос предложил пятьдесят тысяч баксов. Когда часы заговорили, он нагнулся и приложил ухо прямо к человечку. Послушал, что тот сказал, и сразу поднял цену на двадцать пять кусков. Почему?

— Поди знай! Я не слышал, что часы сказали, потому что было слишком шумно.

— И я не слышал. Ах ты, дьявол, как хочется узнать! А этот Бос тот еще жук. И Джим Партридж тоже. За пять или десять кусков он бы так не выкладывался, но за семьдесят пять или больше можно и попотеть!

Странное выражение появилось на лице Джонни Флетчера. Глядя на него, Сэм поежился:

— В чем дело, Джонни?

— Та девица, Далтон… Кто кого снял — она тебя или ты ее?

Сэм почесал в затылке:

— В общем, я показывал Эдди фокусы в холле, и она там сидела. Она засмеялась, а потом, знаешь, слово за слово…

— Остальное ясно. Значит, это она тебя сняла. Так я и думал.

— А что в этом плохого? — нахмурился Сэм. — Я же не горилла какой-нибудь! А она такая общительная…

— Западня! — прервал его Джонни.

— Что ты хочешь сказать?

— Хочу сказать, она не случайно познакомилась с нами. Помнишь, что она сделала потом? Пригласила нас в клуб «Великолепная семерка». Знаешь, я склонен принять приглашение.

— В таких лохмотьях? Допустим, рубашки и прочую мелочь мы купим, но наши костюмы оставляют желать, как говорится. Была бы у нас сотня или около того…

— Есть масса способов одеться, если живешь в отеле. И вообще, руки чешутся наколоть Пибоди, этого жмота и сквалыгу!

— Хочешь выбросить тряпки в окно, а потом поднять шум, дескать, пока принимал ванну, кто-то вломился в номер и спер твой костюм?

— Лет пять или шесть такого не проделывал, — засмеялся Джонни. — Боюсь, с Пибоди номер не пройдет. Непременно заявит, что один из нас взял одежду у другого, а, мол, он такой мягкосердечный, не возражает, чтобы мы гуляли в холле в шортах и майках. Нет, этот способ не годится. Надо придумать что-либо более изысканное.

Пока Джонни восседал на кровати в позе роденовского Мыслителя, Сэм мурлыкал под нос что-то вроде:

— А мне сидеть еще четыре года…

Вдруг Джонни захохотал. Сэм обернулся и сказал:

— Почему бы прямо сейчас не вернуться в тюрьму? Вот они обрадуются!

Джонни снял трубку:

— Старшего коридорного, пожалуйста. — Затем: — Эдди Миллер? Это Джонни Флетчер. Слушай, сижу тут и размышляю, можешь ли ты мне помочь? Мистер Пибоди, наш дивный управляющий, где он покупает одежду?

Эдди подумал и сказал:

— У Хагеманна, на Бродвее, возле Сороковой. Я только на той неделе вернул им один костюм, чтобы они его перешили. Вы у них все равно покупать не станете, мистер Флетчер. Дешевка!

— Знаю. Просто мы с Сэмом поспорили. Я сказал, что Пибоди, должно быть, одевается либо у Хагеманна, либо у Макгаа. Я оказался прав.

Повесив трубку, он повернулся к Сэму:

— Сбегай за вечерней газетой! Поторопись, ибо мы покупаем новые костюмы.

— Не нравится мне все это, — заметил Сэм, направляясь к двери.

Когда он вернулся с газетой, Джонни схватил ее и принялся просматривать:

— Ага, вот! Реклама на всю страницу. Предлагают синий костюм в белую полосочку, всего за девятнадцать долларов восемьдесят пять центов. Мешковина, но лучше, чем то, что на нас сейчас. Сэм, а ты заметил, что у меня с мистером Пибоди одинаковый размер?

— А я уж точно в его шмотки не втиснусь. Я ношу пятьдесят шестой!

— Значит, пятьдесят шестой? — уточнил Джонни и набрал номер.

Сэм, чтобы ничего не слышать, скрылся в ванной. В трубке раздался хриплый мужской голос:

— Харли Хагеманн у телефона.

Джонни повысил голос на два тона:

— Это мистер Пибоди, управляющий отелем «На Сорок пятой». Помните, неделю назад или около того я заказал у вас костюм?

— Здрасьте, мистер Пибоди. Да, костюм я помню. Мы его для вас перешивали.

— Правильно. Ну так вот. С этим костюмом вышла история. Ко мне тут дядюшка приехал погостить, сел на стол и опрокинул бутыль красного вина. Залил и мой костюм, и свой. Не окажете ли мне любезность, мистер Хагеманн?

— Ну конечно, мистер Пибоди. Вам нужен новый костюм, да?

— Точно. Мои мерки у вас есть. Я просматривал сегодняшнюю газету. Вы рекламируете стильный синий костюм в белую полоску по девятнадцать восемьдесят пять…

— Весьма выгодное приобретение, мистер Пибоди. Костюм тянет на все сорок пять. На Пятой авеню с вас бы содрали…

— Да-да, — прервал его Джонни, имитируя нетерпеливую интонацию мистера Пибоди. — Все понятно. Но я сейчас не могу уйти, а костюм нужен позарез к вечеру. Пришлите с посыльным прямо в отель.