Говорящие с...

– Этого я не знаю, - ответил Ейщаров совершенно равнодушно.

– Для незнающего ты, что-то, слишком много знаешь! Какое право ты имеешь меня критиковать?! Это был мой сын! Они все были виноваты! Только так!.. У тебя есть дети?!

– Кажется нет, - Олег Георгиевич задумчиво посмотрел на потолок.
– Хотя, не берусь утверждать наверняка.

– Ну конечно! Так вот, тебе не понять, что это, когда такое происходит с твоим ребенком! Он был для меня всем! Да чтоб они сдохли - все эти твои Говорящие! Все до единого! Я их ненавижу! Я их ненавижу еще с того дня, как Дима вернулся, и я увидела, как он напуган! Где один, там и второй... и все остальные... так и пусть...

– Юля забарахталась в словах и замолчала. Ейщаров понимающе кивнул и открыл книгу.

– У меня мало времени, - буднично произнес он, - так что извини. Хочу успеть дочитать главу. А ты, если хочешь, можешь поразмыслить, сколько еще людей может оказаться в твоем положении. У тебя, в отличие от меня и от них, времени теперь полным-полно.

– Ты ублюдок!
– надменно сообщила Фиалко и чуть подвинулась, пытаясь придать позе некоторую изящность. Олег Георгиевич кивнул.

– Я знаю. Впрочем, для меня это не проблема.

Юля помолчала, склоняя голову то в одну, то в другую сторону, внимательно разглядывая сидящего перед ней человека, потом неохотно сказала:

– У них была группа. Четверо вместе с Димкой. Они случайно познакомились, как он говорил, почуяли друг друга, и с тех пор часто встречались. Общались, пытались понять, что с ними произошло. Пытались вспомнить... Дима все время говорил, что у него постоянно такое ощущение, что он что-то знал... но забыл. Может, какое-то событие, может какое-то место... он так и не смог вспомнить. В общем, они всегда встречались в одном и том же частном домике, у них у всех были свои ключи, и в последний раз он опоздал на встречу. Когда он пришел, один был еще жив. И там был еще другой человек, стоял возле него... Дима уверен, это был Говорящий. Он повернулся к нему и... Димка убежал. Прыгнул в машину и всю дорогу до Аркудинска гнал без передышки. Явился ко мне сам не свой, потребовал, чтоб я немедленно собиралась, сказал, что мы уезжаем из города сию же секунду. Он был белый, как мел, почти ничего не соображал. Это было... в тот день, когда... потому он и ехал так быстро, - Юля смяла в кулаке окурок и, вздрогнув от ожога, швырнула его на пол.
– Я поняла только одно - Дима был уверен, что этот человек собирался его убить. Не знаю, чем он его так напугал.

– Как он выглядел?

– Он не рассмотрел его, - Юля потерла ладонь.
– Он даже не понял, мужчина это или женщина - просто видел темную фигуру в конце комнаты. Только слышал голос - очень тихий голос, и, кажется, он, все-таки, был мужским.

– Что он сказал?

– Здравствуй, Дима.

– В каком городе это было?

– В Ижевске. Третьего марта две тысячи четвертого. Адреса не знаю. И о друзьях его ничего не знаю, он мне о них не рассказывал, так что можешь не спрашивать, - Юля вытянула ноги, холодно наблюдая, как Ейщаров закрывает книгу и встает.
– Это все, что мне известно. Когда меня отпустят?

– Очень скоро ты сможешь уехать... если захочешь, - он взглянул на часы.
– Возможно, ты захочешь и остаться, кто знает. Рабочих мест много, город перспективный... В любом случае, это будет твое персональное решение. Я соболезную твоей утрате, Юля. И я рад, что ты сама все рассказала. Я мог бы спросить иначе и все равно получить ответы, но это было бы нечестно.

– Коммивояжерам плевать на честность!
– презрительно бросила Юля.

– Это было давно. Тогда мне действительно было плевать на честность. Теперь мне плевать на все.

Ейщаров вышел из комнаты и почти бегом вернулся в кабинет, где Михаил, раскрасневшийся и довольный, в полном одиночестве приканчивал очередную порцию кофе с булочками. При появлении Олега Георгиевича, противоположная дверь распахнулась, и из кабинета стремительно выскользнула чья-то гибкая тень.

– Булочки у Сергеича - объеденье!
– сообщил шофер чуть срывающимся голосом.
– Я спросил его ассистентку...

– Именно поэтому на ней сейчас не хватало одежды?
– Ейщаров опустился в кресло, нажимая кнопки сотового.

– Между прочим, я дозвонился до твоей Шталь, - сказал Михаил с чувством явного превосходства.
– И мне она ответила, так что можешь не беспокоиться. Вероятно, она просто не хочет разговаривать с тобой.

– И что же она тебе ответила?

– "Иди к черту!"

– Что ж, похоже, беспокоиться действительно не о чем, - Ейщаров сунул телефон в карман.
– Тебе доводилось бывать в Ижевске?

– Тебе, все-таки, удалось с ней поговорить?
– Михаил, не донеся булочку до рта, подался вперед, внимательно изучая выражение его лица.
– Все плохо, а?

– Зачем ты звонил Шталь?

– Просто пытаюсь избавить тебя от ненужных проблем, - Михаил запихнул остатки булочки в рот.
– Фефь ефли фефе фто-то...

– Штаны застегни, - Ейщаров одним глотком допил свой остывший кофе.
– Часть людей нужно снять с Новгорода. След очень старый, но, возможно, что-то найдем. Кстати, Севу придется взять с собой, так что постарайся вести себя сдержанно.

Михаил упавшим голосом заявил, что Ейщаров, вне всякого сомнения, желает ему смерти, и поспешно покинул кабинет следом за ним, не забыв, впрочем, прихватить с собой оставшиеся булочки.

* * *

– Что там у вас происходит?! Вы не отвечаете на мои звонки больше недели!

– Да все в порядке, Олег Георгиевич, просто я была очень занята. Я работаю. Я действительно... очень активно работаю.

– Тогда где отчеты?! Где наработки?! Где информация?!
– рассерженным шмелем жужжала трубка.
– Вы ничего не наработали - отлично!
– но даже об этом вы должны мне сообщать!

– Может, нам перейти на общение эсэмэсками?
– промямлила Эша.
– Почему вы всегда так кричите? Я работаю, и мне все нравится... Я... пока еще побуду здесь. Я почти напала на след.

– На чей?

– Ну... я пока не могу сказать определенно, но след есть. Олег Георгиевич, вы не могли бы перевести мне еще денег?

– Я переводил вам их вчера, - холодно произнес Ейщаров.
– Вас что - ограбили?

– Да... то есть, нет... ну, мне нужно было пройтись по магазинам... кое-какие мелочи, и мне нужна была новая зубная щетка, а потом еще всякое... ну, вы знаете, как это бывает?

– Не знаю!
– отрезал он.
– Что у вас с голосом? Вы работаете над каким-то баром?! Черт возьми, Шталь, чем вы там занимаетесь?!

– Почему вы все время так со мной разговариваете?
– вяло возмутилась Эша.
– Я просто немного простудилась. Дайте денег, а?

– В гостинице мне сообщили, что вы съехали пять дней назад.

– Она мне надоела. Я сейчас... живу в другой гостинице. Дайте денег.

– Что за гостиница? Адрес.

– Я не помню, - Эша скосила глаза на мутное оконное стекло.
– Но как только вспомню, сразу же вам сообщу. Вы переведете мне деньги?