Говорят сталинские наркомы

— Ты мне голову не морочь, за один день станки не успеешь перевезти. Максимум неделя требуется.

Хорошо, что все сохранилось: и станки, и оборудование, и чертежи…

Итак, я даю ему задание — восстановить на заводе производство «Максимов», хотя об этом согласия в Москве ни у кого не спросил.

Это была моя ошибка, которая могла мне обойтись дорого. Когда вернулся в Москву, сразу же Устинову обо всем доложил. Он схватился за голову и говорит:

— Слушай, ты снял с производства дегтяревские пулеметы, а они были поставлены на выпуск по указанию товарища Сталина…

Отвечаю:

— А другого выхода пока нет. Дегтярев обещает только через 6 месяцев устроить неполадки.

Поехали к генералу Яковлеву Николаю Дмитриевичу — начальнику ГАУ (он им стал незадолго до войны вместо Кулика). И там у него составили письмо Сталину с просьбой разрешить на заводе выпуск одного пулемета вместо другого. Конечно, не отметили, что я это дело уже «разрешил». Сталин написал «Временно согласиться». Это «временно» продолжалось до конца войны.

А с пулеметами сложилось тяжелое положение почему? Тула была охвачена эвакуацией. Больше нигде пулеметы «Максим» не делались. Все оборудование было отправлено в Златоуст. А там кадров нет. Дали задание и в Ижевск «Максимы» выпускать, а в Ижевске оборудования практически нет. И там один Новиков. На пустом месте надо было организовывать. Я кое–что начал там делать, и месяца через два мы начали выпускать там около 10 «Максимов» в день.

Вот в это время мне и позвонил Сталин. Это было примерно в начале января 1942 г. Поздоровавшись, он у меня спросил: «Товарищ Новиков, сколько пулеметов Вы дадите в этом месяце?»

Я сказал, что триста.

Сталин спросил:

— А в следующем месяце?

Отвечаю:

— 600.

— А в марте?

— 1200.

И так до июня 1942 г., где я довел предполагаемые данные до 3000. (Удваивать уже побоялся.)

А потом Сталин говорит:

— Вот просит трубку Берия.

И дал ему трубку. Тот сказал следующее:

— Товарищ Новиков, вот товарищ Сталин стоит рядом. Я сказал, что если эти цифры гарантирует товарищ Новиков, то они будут обеспечены. Можно так утверждать?

Ну что я мог сказать?

— Можно утверждать. Обеспечим выполнение этих данных.

Но эти цифры мне достались тяжело, прибавили немало седин.

Сталину я обещал, и попробуй сорвать это обещание…

Два раза, правда, создавалось критическое положение, но тут Берия помог. Он ведь за меня взял гарантию, и я в трудные моменты звонил ему, обращался за поддержкой. Один раз у меня отстали замки, т. е. самый сложный узел отстал. Я вижу, у меня будет двухнедельный перерыв в производстве пулеметов «Максим». Но попробуй встань, когда обещал все выполнить. А тут угроза, что две недели Красная Армия не будет получать пулеметы… И возникла, естественно, опасность попасть в тюрьму.

Я позвонил Берии, объяснил ситуацию.

— Что ты предлагаешь?

— Я просил бы во фронтовой зоне собрать с разбитых пулеметов замки.

— Сколько тебе надо?

Мне надо было штук 600, но, боясь, что многие из них окажутся негодными, я попросил 4 тыс.

Через 3 дня воздушным путем, т. е. на самолетах, пошли замки для пулеметов… Так он помог мне выйти из положения.

Потом примерно такая же ситуация была с пулеметной лентой. Мы работали на тульской ленте. Я позвонил Берии, попросил прислать квалифицированных рабочих из числа женщин, которые делали ленты.

— А что у тебя там своих баб не хватает?

— Баб–то хватает, да бабы–то не те. Мне надо умеющих делать пулеметные ленты.

Берия 17 работниц из Тулы за сутки собрал, и они на следующий день прилетели в Ижевск. Он мог помочь оперативно, но ведь не мудрено: у него власть колоссальная была.

Вот попробуй я Устинова попросить, чтобы мне в Ижевск из Тулы женщин прислали. Тот бы ответил, конечно, так: буду я еще обращаться к Берии, этого только не хватало… Да и надо ли? Попробуй сам…

Мог бы я, скажем, обратиться с этой просьбой к первому секретарю Тульского обкома партии Василию Гавриловичу Жаворонкову. Человек он был очень простой, доброжелательный. И стал бы Жаворонков уговаривать людей срочно отправиться в Ижевск. Сколько бы могло быть разных отговорок.

А тут пришел человек с удостоверением от НКВД или НКГБ.

Товарищи женщины, такие–то, такие–то, на один месяц вас требуется командировать в Ижевск, пожалуйста, в самолет. И разговор закончен. Они месяц у меня ударно поработали, все успешно закончили. Я их всех отблагодарил, премии большие они получили.

Но лично у Сталина я был по вопросу другому. Уже во второй половине войны, когда мы в Ижевске делали 37-миллиметровые пушки, выпускали только здесь. Он вызвал конструкторов, были, например, Шпитальный, Нудельман, Волков, Березин.

Сталин поставил задачу — разработать пушки калибра 45 мм для самолетов, а также 57 мм и 76 мм. Взялись за это дело только Нудельман и Шпитальный, потому что Березин заявил, что он работает сейчас с переходом с 12,7 мм на «двадцатку» (20 мм). Этим занят, а Волков и Ярцев заявили, что им надо еще доводить свою пушку.

Нудельман взялся, и мы в Ижевске его поддержали. Со Шпи- тальным я не хотел дело иметь, потому что человек он был с большим гонором и очень нечистый, очень. Переделывали с Нудель- маном 37-миллиметровые пушки на 45-миллиметровые. Дело не такое простое, но быстро сделали, быстро отстреляли. При этом у нас самая большая трудность заключалась в том, что через втулку винта мотора не проходил ствол 45 мм. Мы должны были его несколько утончить в средней части. Он у нас прогибался после большой стрельбы. Нам надо было с авиаторами сделать такие крепления, чтобы исключить прогибание.

Делать же пушки 57 мм и 76 мм мы отказались, т. к. для авиации они были тяжелые.

Американцы ставили 76 мм, но с одиночным ручным заряжением.

Возвращаюсь к тому совещанию. Выступали почти все конструктора. Сталин прохаживался и всех внимательно слушал, покуривая трубку. Потом сказал:

— Давайте, работайте, посоветуйте и представьте сроки, хотя бы по 45-миллиметровой пушке.

Мы с Нудельманом взялись сделать за полгода. Шпитальный тоже решил создавать 45-миллиметровых пушку, но она у него получилась намного тяжелее. Вообще со Шпитальным было плохо дело иметь. Мы его 37-миллиметровую пушку тоже ставили на производство. Тоже по указанию Сталина. У Нудельмана пушки не было, а у Шпитального появилась. Шпитальный уговорил авиаторов, чтобы те взялись за выпуск его пушки. Устинова Сталин вызвал и сказал:

— Давайте делать пушку 37-милиметровую.

— Где будем делать?

— Делайте прямо в Ижевске. Там своя металлургия, там быстрее сделают. (Наш завод, он знал…)

Сталин спросил о 37-миллиметровой пушке:

— Сколько времени надо?

Устинов ответил:

— Товарищ Сталин, месяца полтора–два.

Тогда Сталин показал на портрет Суворова и сказал:

— Знаете, как Суворов говорил? «Деньги дороги, жизнь человеческая дороже, но время дороже всего». Нельзя ли ваш срок сократить?