Говорят сталинские наркомы
Шрифт:
Существовал тогда такой режим нашей работы: с 10 часов утра до 18 часов, потом перерыв до 21 часа и дальше с этого времени до 3 часов ночи, а нередко и до 5 часов утра. По такому графику практически работали все центральные ведомства, высшее руководство и весь партийно–правительственный аппарат.
За короткий срок я уяснил себе, что наш наркомат производит не только сложные, но и сложнейшие изделия. Кроме поставок вооружения в войска, он обеспечивал авиационную промышленность пушками, пулеметами, оптикой, редукторами, лентой особого качества, проволокой и др. Наркомат должен был снабжать вооружением танки и САУ. На него возлагалось также вооружение военных судов, оказание помощи находившихся в ведении
Большую помощь нам, молодым заместителям наркома, оказывал Василий Михайлович Рябиков, который остался первым заместителем народного комиссара вооружения и у Д. Ф. Устинова. Рябиков хорошо знал технику организации производства, был весьма деятельным, хотя и немного горячим. Как исключительно честный и порядочный человек он пользовался в наркомате всеобщим уважением. Хотя Рябиков непосредственно курировал выпуск морской артиллерии, приборов и оптики, он прекрасно разбирался в производстве и других видов оборонной продукции.
Поэтому в первые дни и недели работы в наркомате я часто заходил к Василию Михайловичу за советом или помощью и всегда получал от него оперативную поддержку. Если требовалось, Рябиков сразу снимал телефонную трубку, содействуя быстрому решению возникавших проблем. Звонок от него очень много значил, ибо его авторитет в государственных учреждениях и предприятиях был весьма велик.
Мое постоянное общение в то время с ним, с Иваном Антоновичем Барсуковым, со всеми главными управлениями нашего наркомата и, конечно, с наркомом Д. Ф. Устиновым стало настолько тесным, что это позволило мне довольно быстро войти в курс дел заводов и главков каждого подразделения наркомата и выполнять важнейшие военно–хозяйственные задачи.
Поскольку Ижевск в те месяцы превратился в центр по выпуску стрелкового оружия и снабжения металлом многих заводов, я обратился к Устинову с просьбой дать согласие на создание в городе небольшого штаба от нашего наркомата. Разрешение было получено и с декабря 1941 г. до середины 1943 г. я находился практически безвыездно в Ижевске, обеспечивая в небывалых количествах выпуск стрелкового и авиационного оружия.
Приведу ряд цифровых данных, которые я захватил с собой. Они говорят сами за себя о том, каких результатов добивался Наркомат вооружения в самые тяжелые месяцы войны.
Несмотря на вынужденную эвакуацию подавляющего числа наших заводов и многие другие военные трудности, во второй половине 1941 г. выпуск винтовок и карабинов по сравнению с первым полугодием вырос почти в 2 раза, а пистолетов–пулеметов и пулеметов всех видов — более чем в 8 раз. Примерно то же наблюдалось и в производстве орудий, минометов, другого вооружения и боеприпасов.
Б. И. Зверев: Помнится, в докладе Н. С. Хрущева на закрытом заседании XX съезда КПСС приводился такой эпизод. Он звонит в Москву и просит прислать винтовки для вооружения наших воинов. Положение критическое, бойцам Красной Армии не хватает стрелкового оружия. А член ГКО Г. М. Маленков отвечает, что винтовок, мол, нет, вооружайтесь сами.
Вопрос у меня такой — насколько, по Вашему мнению, Владимир Николаевич, этот эпизод отвечал исторической правде?
В. И. Новиков: Здесь много правды. Надо прямо сказать, что, пожалуй, самым неожиданным для нас было то, что в начале войны мы оказались без стрелкового вооружения. Не прошло и двух недель после фашистского нападения на Советский Союз, как вдруг выясняется, что винтовок нет. Новый набор нечем вооружать, нечем обучать. Не оказалось совершенно противотанковых средств, хотя они были в большом
количестве изготовлены.Дело в том, что, например запасы винтовок хранились в приграничных районах. По данным Наркомата вооружения, их резервное количество к началу войны составляло 8 млн. По моей прикидке, — даже около 10 млн. Однако почти все винтовки оказались на складах, где вскоре появился враг. Кроме того, большие потери винтовок понесла тогда и наша отступавшая армия.
Неожиданным было и отсутствие противотанковых средств, в результате чего против танков противника в первые военные месяцы пришлось зачастую использовать лишь бутылки с зажигательной смесью. А ведь мы в мирное время делали огромное количество противотанковых средств, включая противотанковые ружья (ПТР). Но по настоянию Главного артиллерийского управления НКО, которое возглавлял мало разбиравшийся в этом деле маршал Г. И. Кулик, за год до начала войны закрыли не только производство противотанковых ружей, но и производство 45- и 76-миллиметровых противотанковых пушек. Прекратили их выпуск под совершенно ложным, ошибочным предлогом, что снаряды этих пушек не пробивают толстую броню вражеских танков, которыми оснащен вермахт. А как раз тогда таких машин в гитлеровской армии было мало…
Вот мы и оказались перед необходимостью воевать против танков с бутылками.
И так получилось по многим видам вооружения. Мало мы делали, например, зенитных средств. Для такой страны делали сотнями, а надо было их выпускать тысячами.
Находясь в конце июля 1941 г. поздно ночью в кабинете у Устинова (мы с ним обсудили, как наладить выпуск винтовок в Ижевске), я стал невольным свидетелем его разговора со Сталиным. (Телефонный аппарат имел приспособление для усиления звука и слышимость была хорошей.)
Сталин сказал, что в ГКО поступила заявка от маршала Кулика, в которой он просит срочно дать для формирования новых стрелковых частей 330 45-миллиметровых противотанковых пушек и 200 пушек калибра 76 мм. Таких пушек, как сообщает Кулик, на базах ГАУ нет и их можно получить только с заводов вооружения.
После некоторого молчания Сталин добавил:
— А ведь совсем недавно Кулик, да и Тимошенко докладывали совсем другое. Заверяли, что орудий именно этих калибров у нас в избытке. Упросили даже прекратить их производство. А теперь говорят, что ошиблись. Но за это спрос с них. Вам, товарищ Устинов, надо взвесить наши возможности, как возобновить и существенно увеличить производство этих пушек, обеспечив ими армию. Сделать это нужно срочно и доложить мне лично.
Дмитрий Федорович тут же сообщил Сталину, что число орудий, которое запросил Кулик, промышленность срочно поставить армии не может. Завод, изготовлявший 45-мм пушки, эвакуирован и находится в пути следования.
Меня поразил вопрос Сталина:
— А почему эти пушки не может изготовить завод Еляна?
(Надо же иметь такую память, подумал я, чтобы знать, какой еще
завод мог выпускать подобные пушки.)
Устинов ответил:
— Завод Еляна занят восстановлением производства пушек калибра 76 мм, которые перед войной также были сняты с производства.
Завершая телефонный разговор, Сталин подытожил:
— Теперь ясно: свернув налаженное производство такого массового применения, не освоив взамен ничего другого, мы допустили грубую ошибку. Однако сейчас не время искать виновных. Надо быстро, любыми мерами обеспечить выпуск пушек в достаточном количестве.
С этой трудной задачей наши заводы успешно справились. Уже в 1942 г. промышленность вооружения дала фронту одних только 76-миллиметровых орудий 23100. Чтобы дать вам, товарищи, представление о значении этой цифры, напомню, что на 1 июня 1941 г., фашистский вермахт имел в войсках, изготовившихся для нападения на СССР, 4176 пушек калибра 75 мм.