ГРАЧ^2

Я приблизился к объекту первым и начал аккуратно бить по нему из винтовки одиночными выстрелами, чтобы выманить. Пули содержали порошковую алхимическую краску для пометки врага на случай, если бы он оказался перевёртышем, невидимкой или имел артефакты для иной маскировки.

А маг оказался волшебником пространства. Взял и ударом телекинеза отправил меня в кучу конского навоза, вываленного у поля.

Пусть я не ощущал эмоций, но сейчас я понимаю, насколько тогда было неприятно.

До прихода остальной группы я в итоге убил врага, буквально утопив его под одиноким строением над ямкой, так что в итоге был отомщён.

Другая ситуация имела куда больше схожести, когда меня сожрал призванный тираннозавр, но тогда я выходил через экстренно проделанное отверстие, благо тварь не была волшебной, но кровь всё равно ценилась.

Сейчас же вокруг меня были не противники или учёные, а в сумме десять женщин, восемь из которых были полностью нагими.

Я же несколько удивлялся тому, насколько эти особы казались одновременно разными.

Хотя и здесь имелось исключение в лице двух невысоких девушек-близняшек.

Хм, черты лица и фигура очень сильно напоминали кое-кого другого из новых знакомых после воскрешения.

Когда субстанция вокруг меня перестала таять, я спросил:

— Двойняшки — потомки Салтыкова?

— Да… стоп, откуда ты узнал? Неужели они напоминают этого ворчуна? — удивилась Зан.

— Они внешне похожи на его дочь, — сообщил я.

— А-а-а, — протянула африканка, — между сто двадцатым и сто двадцать вторым мужем у меня была интрижка с тогда ещё юным Шкипером. В итоге родилась дочь, а вот эти две лентяйки родились уже у неё.

— Ладно, это вторично, — проворчал я, не понимая, зачем Салтыкову столько детей, и как на такое соглашаются женщины? — в чём смысл сбора змеиного… очарования?

— Начну издалека. Когда-то давным-давно, много поколений назад первый маг теней заговорил с Древней Змеёй и спас её детёныша, за что оказался съеден. Поначалу ему казалось это несправедливым и ужасным, но по мере того, как он двигался к выходу, он становился сильнее. Голод обуревал его, но он всё равно выживал. А что самое странное, морщины того старца разглаживались. Когда он в итоге выбрался, змей просто спал посреди пустыни и не попробовал его добить.

— То есть ситуация произошла не совсем здесь? — уточнил я, глядя в глаза африканки.

Отчего-то она от этого сделала озадаченное лицо.

— Кхм, ты явно не Салтыков. Что ты там спросил, я не совсем поняла? — произнесла Зан.

— Первый старец упал посреди пустыни, то есть это произошло не здесь? — повторил я.

— Нет, именно здесь старый маг помешал чудовищам убить исхудавшую змею, после чего и был проглочен, как только Инканьямба слопал побеждённых чудовищ, сразу же за ними. Но стоило магу вернуться в мир, как стекающая с него подобная воску жижа засветилась белым серебром, а из иссохшей земли начала пробиваться трава, стремительно становясь всё гуще и гуще. В какой-то миг несколько сухих деревьев вернули себе былое величие…

— А можно по существу и кратко, без витиеватых оборотов и исторических экскурсов? — уточнил я.

— Хорошо. «Очарование» — это отработанное волшебство и материя, не сумевшие встроиться в тело змеи. Дерьмом его сложно назвать, оно не воняет и выглядит совсем иначе. Да и змеи с ним не расстаются, поэтому им требуются люди или монстры, которые пройдут путь, приведут эти массы в движение, немного сняв волшебное напряжение.

— Иначе говоря, я стал слабительным или клизмой? — проворчал я.

— Ой, да тебе это не понравилось только потому, что на тебя не подействовал омолаживающий эффект, — отчего-то рассмеялась Зан. — И радуйся, а то пришлось бы тебя растить с пелёнок!

— Уже торжествую, готов к праздничному фейерверку, — буркнул я, — так что там с озеленением пустыни? Что за ритуал сейчас происходит?

— Как только человек пройдёт путь по Инканьямбе, возраст пятится назад. Ведь в змее есть все пути кроме единой стихии, даже: материя и идеал, время и пространство. Путь по разным змеям сбрасывает возраст примерно одинаково: стариков делает молодыми, а молодых детьми. Но отличие в том, что после крупных змей молодость или детство длятся дольше, — начала всё равно весьма длительный рассказ африканка, но без экскурса в историю.

Девушки тем временем аккуратно проводили лоскутами снизу вверх, начиная с моих ног. Стоял же я на какой-то плёнке, так что на землю не попадало и капли «очарования».

От вида нагих женщин, как и полагается, часть моего тела окоченела. Всё ровно так, как было описано в методичке доктора из Васильевска.

Однако особо я этому не придавал значения, так как заводить детей не планировал.

Между тем Зан замолчала, достала из теневого пространства бутылку с водой, утолила жажду и только после этого продолжила:

— Каждая капля «очарования» на лоскуте позволяет пробудить умирающее растение даже в засуху и без намёка на влагу. В том числе самые редкие и магические травы, деревья, кустарники и грибы. Ты наверняка понимаешь, насколько это ценно? Особенно для пустынных территорий? — спросила волшебница теней.

— Понятно. А почему вас называют «Пастыри»? — уточнил я.

— Мы пасём чудовищ. Не только змей и не только в Танзании.

— Понятно. А почему этот ритуал происходит таким образом? — поинтересовался я. — Почему волшебнице льда нельзя приближаться, а остальным можно?

— Всё достаточно просто: энергетика. Невинная женщина не искажает волшебство «очарования». Мужская наоборот притягивает и удерживает, но под солнцем это не так уж эффективно, зато позволяет получать больше удобрения. А вот потерявшая невинность женщина тоже может притянуть «очарование», но волшебство из него будет поглощено в неё. Если нет ранения, то попросту растрачено в воздух, если же рана или травма есть, то начнётся ускоренное, но не мгновенное исцеление. При этом около года или двух такая женщина не сможет родить или применять магию.

— Ясно. А почему они собирают голышом? — спросил я.

— Чтобы не потерять «очарование» из-за небрежности и невнимательности. Если ты понял, то очарование может вынести на себе и женщина, которая под воздействием волшебства времени станет невинной, но счищать с себя она уже не сможет. Но её тоже встретят выбранные в моей деревне девушки из числа тех, кто не нашёл себе мужа или жениха. Вот только одежды на них быть не должно. Был случай, когда попадание «очарования» на пылевого клеща превратило того в монстра, откусившего руку. Так что это экономия и одновременно мера безопасности, если говорить современным языком.