Грач, или Вход дьявола

– Я его не люблю, – серьезно произнесла Када.

– Кого не любишь: мяч или большой теннис? – засмеявшись, спросил Грач.

– Спорт, – отрезала она. – Я не признаю такой вид развития тела.

– Вот это здорово! Ты, наверное, знаешь другой способ развития тела физически?

– Физически? – усмехнулась Када. – Для чего нужно физическое тело, когда есть астральное? Хотя, впрочем, для тебя это не имеет значения. Давай сменим тему разговора.

Семен Семенович не понял причины резкого тона Кады и замолчал, проводив взглядом оставшуюся позади спортивную площадку, но вскоре, взглянув вперед, произнес:

– Раз тебе не нравится спорт, то вот тебе замена: будешь просиживать все дни за чтением книг в этой туристической библиотеке.

– Я и без чтения книг уже достаточно знаю, чтобы удовлетворить свое любопытство. Всему этому я предпочла бы ночные прогулки под луной по набережной, а днем можно посидеть в баре под землей…

– Под какой землей? – вздрогнул Грач.

– Я же тебе говорила, под нашей турбазой есть приличный бар.

– Странная ты, Када, – словно ночной мотылек, любишь сумерки. А я наоборот: меня ночь пугает, а луна наводит жуткие мысли. Я люблю свет, солнце, пляж: у воды и горы…

– Горы? – переспросила Када. – Горы я тоже люблю, да и море. Ну что ж, вот мы и нашли с тобой точки соприкосновения.

Тропинка тем временем спустилась вниз, к небольшой горной речушке, а за деревянным мостиком через нее пошла вверх к знаменитой шашлычной. Проведя немного времени в этой шашлычной, Када и Семен вернулись назад, в свои комнаты.

После ужина Када подошла к Грачу.

– А сейчас, Сема, самое время прогуляться, – произнесла она.

– Темнеет уже, а что ночью по улице шататься?

– Мы не будем, как ты сказал, «шататься». Мы пойдем в горы, заберемся на самую вершину, вон на тот выступ, – предложила Када, указывая рукой на маленькую площадку, выступающую из горы на самой вершине и нависавшую над морем.

– Почти как знаменитое «Ласточкино гнездо», – глядя вверх, подметил Семен Семенович.

– Только это больше похоже на вороний хвост или на язык змеи…

От такого далеко не лирического сравнения Грач слегка поежился.

– Я не такой романтик, чтобы ночью лазить по горам, да еще на такую высоту, – покачав головой, ответил он.

– Чего ты боишься? Ведь рядом буду я!

Последние слова новой знакомой показались Семену Семеновичу довольно вызывающими, бросающими тень на его мужскую гордость и смелость, а тон, которым они были произнесены, – самоуверенным. Невольно эти слова заставили его вздрогнуть, а в голове пронеслась мысль: «А может, этого я и боюсь?»

– Никуда я не пойду, – вслух произнес Грач, – хочу у себя в номере посмотреть телевизор.

Повернувшись, он пошел к себе в номер. При этом чувство вины тяготило его. Зря он так поступил с Кадой, надо было остаться и предложить ей альтернативный вариант. Последние события перед отъездом вселили в его душу тревогу и страх. Теперь ему везде мерещился подвох, даже в словах Кады он улавливал угрозу. А ведь она так хочет сблизиться с ним… И все же что-то в ней не нравилось Грачу, что-то отпугивало и вместе с тем тянуло к ней. Словно зарождалось какое-то новое необъяснимое чувство. С одной стороны, оно несло тревогу, что-то недоброе витало в воздухе, с другой же стороны – притягивало его к Каде. Устав от своих размышлений, он потушил свет в своей комнате, но еще долго не мог заснуть.

Время перевалило за полночь. Внезапно Грач расслышал, как где-то поблизости открывается замок в двери, затем негромко скрипнула дверь и послышались осторожные шаги. Шум этот доносился из соседнего номера Кады. Тем временем выходивший опускался по лестнице, ведущей вниз на улицу. Вскоре хлопнула входная дверь.

Не в силах более лежать в кровати, он подошел к окну. По дорожке, ведущей за территорию базы, быстро шла Када. Пока уличные фонари освещали ее силуэт, Семен Семенович, притаившись у окна, наблюдал за ней. Но как только та вышла за пределы ворот, облик ее растворился во тьме. «Неужели это я виноват и бедной девушке стало так грустно и обидно, что она решилась одна выйти ночью? – с горечью подумал Грач. – Жаль ее, но все же она странная. Да и походкой пошла быстрой, решительной, словно куда торопилась – может, я тут совсем и ни при чем?»

Какое-то время Грач еще простоял у окна, но на улице было темно и тихо, Када не появлялась. Поколебавшись в сомнениях, пойти за ней следом или нет, он все же решил остаться в номере и вскоре лег в постель и задремал.

Утром Семен Семенович решил первым делом заглянуть к соседке.

– Када, ты не спишь? – постучав в дверь, спросил он. – На завтрак пора собираться!

– Это ты, Сема? – послышался из-за двери голос. – Иди один, мне есть не хочется, да и утром я подольше поспать люблю.

Некоторое время спустя Када сама зашла в номер Грача.

– Очень хорошо, что ты здесь. Знаешь, Семен, я вчера много думала после того, как мы расстались, почти всю ночь проворочалась, – соврала Када. – И решила, что я глупо поступила, предложив тебе прогулку ночью.

– Но ведь ты же любишь гулять по ночам…

– Да нет, что ты, это я так сказала. Я бы не решилась пойти куда-то ночью даже с тобой – я жуткая трусиха.

– А мне кажется, ты вчера… – пытаясь уличить во лжи Каду, начал говорить Грач.

– Забудем про вчера, – перебила она его. – Сегодня я пришла за тобой, и мы пойдем сейчас днем гулять в горы.

– А может, лучше на пляж;? Мне что-то не очень хочется в горы… – попытался отказаться Семен Семенович.

– Сейчас не вечер, на улице светло и никаких отказов я не приму! – настойчиво произнесла Када.

Грачу ничего не оставалось, как согласиться. Када вела горными тропками к тому месту, о котором говорила накануне вечером. Она шла целеустремленно, не останавливаясь и не разговаривая.

– Зачем мы идем на этот выступ? – не выдержав, спросил Грач.

– Не разговаривай, береги силы, – кратко ответила она.

Добравшись до выступа, Када остановилась.

– Вот мы и на месте, – произнесла она.

– Почему мы шли так быстро, разве у нас не прогулка?

– Мы не гуляли, а шли к цели, и вот мы здесь!

Када подошла к самому краю выступа и хладнокровно взглянула вниз.

– Иди сюда, – позвала она Грача, – взгляни на эту красоту! Под нами море и пустота.

– Я уж лучше здесь, подальше от края, – ответил Семен Семенович, с волнением глядя в глаза Кады, в которых горели ненормальным блеском зеленоватые огоньки.

– Иди же сюда, – протянула руки Грачу Када. – Я хочу, чтобы ты обнял меня на самой вершине! Хочу, чтобы сердце у нас замерло от высоты и страсти, давай соединим страх и любовь!

– Какая любовь, о чем ты говоришь?… – невнятно забормотал Семен Семенович. – Мы едва знакомы…

На эти слова Када разразилась каким-то диким хохотом и произнесла: