Граф

— Брат Антонио, — произнес Папа, — ты сопровождал графа Триполи в течении всего похода?

— Да. Только при возвращении упросил его выделить мне малую лодку, дабы скорее добраться до Рима. Через Днепр. Там я и встретил князя Вишневецкого, который со своими людьми вышел в набег на челнах к берегам Крыма. Он мне и помог скорее добраться сюда.

— Как происходил поход? Рекс Руси, насколько мне известно, отправлял его только для осады Азака — города в устье Танаиса.

— Судя по настроениям в Москве и Туле, Рекс Руси отправлял графа на верную смерть, — заметил брат Иероним.

— Так и есть, — подтвердил брат Марк. — В Москве только и разговоров было, только о том, как граф выкрутится. Сможет ли? И как станет оправдываться перед своим сюзереном за потерю полка. Если вообще сможет выжить.

— А его люди о том знали? — поинтересовался один из кардиналов.

— Конечно, — ответил брат Антонио. — Поэтому, чтобы поднять им настроение и вдохнуть уверенность в победе, граф объявил викинг и водрузил на нос головной лодки голову дракона.

— Но это же ритуал язычников! — воскликнул один из кардиналов, явно откуда-то с севера.

— Граф провел перед его объявлением литургию и посвятил Всевышнему, — невозмутимо повторил уже в который раз отец Иероним. — И Всевышний отозвался, даровав ему и его людям удачу и благоволение свое безграничное.

— Разве так можно? — удивился Папа.

— Как оказалось — можно. Ибо викинг — это просто объявлении о намерениях. А кому ты о них объявляешь — дело твоей веры. Граф Адреас нес на своей груди крест, на щитах хризму, а на устах молитву. Посему Всевышний услышал его слова и даровал то, что он просил.

Наступила тишина.

— А что он просил? — наконец поинтересовался Папа.

Отец Антонио улыбнулся и скосился на Иеронима. Тот кашлянул в кулак и воспроизвел текст, произнесенный графом на берегу Тулы и в Азаке. Сначала на языке оригинала, а потом перевел.

— И вот такие простые слова — это и есть викинг? — удивился один из кардиналов.

— Любая истинная молитва идет от сердца. — пояснил отец Иероним. — Тартары постоянно совершают набеги на Московию. Разоряют ее поселения и угоняют людей в рабство. Ненависть, которая пылает в сердцах многих к этим негодяям сложно переоценить. Всевышний их услышал. Как говорят — уже дважды. Ведь именно общая молитва жителей Тулы и привела к тому инциденту.

Кардиналы промолчали.

Многие из них хоть и мыслили в рамках рационально-мистического мышления, но давно превратились в циников. И за словами о Боге видели только лишь пустую болтовню или декорации настоящих интересов. И то, что говорили эти священники их… испугало… вполне искренне пугало… В том числе и потому, что все из них ясно и отчетливо знали, отчего мироточат иконы. А тут… настоящее чудо. Снова.

Численность войска, с которым выступил в поход Андрей, они знали вплоть до человека. Как и то, сколько у него было потерь при взятии Азака, галер и Истанбула. Эти священники вещали — рассказывали. А кардиналы только лишь играли окаменевшими от напряжения желваками, напряженно думая.

Граф-крестоносец с горсткой людей сделал то, что не могли многие тысячи уже несколько столетий. Он в их представлении оказался ожившим воплощением прошлого. Особенно их поразило взятие Константинополя всего лишь двумя сотнями бойцов. Это было поистине невероятно! Сказка! Бред! Абсурд! Но факт…

Отец Антоний описывал поступки графа. Никогда в своей жизни не видев Султана Сулеймана, он смог дать ему устный портрет в мельчайших подробностях. И кардиналы чем дальше, тем больше испытывали возбужденное волнение. Страх, смешанный с восторгом. Ужас с тревогой…

Когда повествование закончилось Папа Павел IV долго не мог собраться с мыслями. Поборник церковной морали. Инквизитор. Сторонник возрождения высокой духовности. Он просто не мог во все сказанное поверить. Скорее даже не хотел, как и все окружающие. Но новости о разгроме древнего города бежали впереди этих вестников…

— Это просто невероятно, — тихо произнес французский кардинал.

Он, конечно, отстаивал интересы своего Руа, но в чем они заключались сейчас? Ответа он не знал. Во всяком случае первое, что он вспомнил, это Иерусалимско королевство[1], возрождением которого отчетливо запахло.

Борьба с Габсбургами — серьезное дело. Но возвращение старинных плацдармов в Леванте значило куда больше. Тем более, что отец Антоний поведал о наследном принце Дании, вдохновленном и восхищенном походом графа Триполи.

По словам священника, этот аристократ просто пылал, переполняемый страстью и рвением. Посему, не у кого не было сомнений — вернувшись к себе домой он начнет ТАКОЙ тарарам, что и не пересказать. Застарелые войны со Швецией сжирали ресурсы старой-доброй Дании. И, видя то, какой урожай можно «пожать», если действовать дерзко, он, без всякого сомнения, начнет свой викинг.

А кого там грабить?

Вестимо. Того, кто «паразитировал» на разнице курсов из-за революции цен. То есть, в первую очередь обитателей Нидерландов. Каковым в скорости станет жарко и душно. Да и купцов из Ганцы вряд датчане станут привечать.

Понятно, что полноценно воевать Дания против столь значительных противников не сможет. Но она и не будет. Воевать. Судя по настроению наследника датской короны, он постарается возродить «добрые» традиции викингов. Тем более, что Ганза уже слаба, а Нидерланды зажаты в тисках клубка противоречий между Валуа, Габсбургами и пытающимися на этом что-то выиграть Тюдорами.

Насколько это, конечно, реально — большой вопрос. Но кардиналы были склонны считать, что даже если у него ничего и не получится, то он все равно будет пробовать. А это в самом скором времени превратит северную торговлю в очень рискованное предприятие. Хотя бы на время…

— Это чудо, — тихо-тихо и с очень кислой миной прошептал Павел IV. — Настоящее чудо…

По странному стечению обстоятельств во многих сотнях километров от этого места, в Вене, происходил экстренное собрание Рейхстага Священной Римской Империи. И у Фердинанда I Габсбурга было понимание — его звездный час наконец настал. Османская Империя покачнулась и появилась возможность нанести по ней сокрушительный удар. Ведь в 1555 году удалось заключить Аугсбургский мир и прекратить на время Гражданскую войну внутри Священной Римской Империи. И за минувшее время все основные административные институты державы успели прийти в порядок и заработать. Да и сама Империя немного оправилась от затяжной борьбы.

— Граф Триполи совершил невозможное! — воскликнул Фердинанд I Габсбург, открывая собрание Рейхстага. — Прошу вас очень внимательно выслушать этого человека. — махнул он рукой на неприметного худощавого священника рядом.

— Кто это? — выкрикнул Иоахим II Гектор курфюрст Бранденбурга.

— Это представитель Константинопольского патриарха. Прошу, — произнес Император, давая слово этому человеку. Никто в Рейхстаге не возражал. Скорее, напротив. Сведения из сердца Османской Империи им всем казались невероятно важными и ценными. Любые.