Графиня де Шарни (Часть 3)

– Ваше величество, я не могу с гордостью сказать вам: "Монархия спасена!" - но говорю: "Если монархия обречена на гибель, тот, кто никогда не забудет, какой милости только что удостоила его королева, погибнет вместе с нею!" После чего, поклонившись королеве, он удалился. Мария Антуанетта, вздохнув, следила, как он уходит, а когда дверь за ним закрылась, прошептала:

– Бедный, выжатый лимон! Как мало времени потребовалось, чтобы от тебя осталась одна только кожица!

XXIIIПОЛЕ БИТВЫ

Мы попытались рассказать о страшных событиях, происшедших на Марсовом поле вечером 17 июля 1791 года; теперь же, представив нашим читателям разыгравшуюся тут трагедию, главными действующими лицами которой были Байи и Лафайет, попробуем показать, какой вид имела сцена, на которой совершилась эта трагедия. Она являла собой зрелище, потрясшее молодого человека в мундире офицера национальной гвардии, который, пройдя по улице Сент-Оноре, перешел через мост Людовика XV и вышел на Марсово поле по улице Гренель. Марсово поле, освещенное еще на треть не достигшей полноты луной, которая плыла среди тяжелых черных туч, время от времени скрывавших ее, являло собой самую зловещую картину. Оно выглядело как поле битвы, покрытое убитыми и ранеными, по которому словно тени бродили люди, в чьи обязанности входило бросать мертвецов в Сену, а раненых относить в военный лазарет Гро-Кайу. Молодой офицер, за которым мы следовали от улицы Сент-Оноре, на миг остановился в проходе на Марсово поле, с простодушным ужасом молитвенно сложил руки и пробормотал:

– Господи Иисусе! Дело-то, оказывается, еще хуже, чем мне говорили! Затем несколько минут он наблюдал за странными действиями двух человек: те как раз несли на берег Сены труп.

– Граждане, - спросил он их, - вы не скажете, что собираетесь с ним сделать?

– Пошли с нами, увидишь, - ответил ему один из носильщиков. Молодой офицер последовал за ними. Пройдя на деревянный мост, они под счет .раз, два, три!" раскачали труп и на .три!" бросили его в Сену. Молодой человек ахнул.

– Что вы делаете, граждане?
– возмутился он.

– Сами видите, господин офицер: очищаем территорию, - ответил тот же носильщик.

– У вас есть на это приказ?

– А как же!

– Чей?

– Муниципалитета.

– А-а, - ошеломленно протянул молодой человек. Он в молчании побрел за ними на Марсово поле.

– Много трупов уже выбросили в Сену?

– Да вроде не то пять, не то шесть, - отвечал все тот же носильщик.

– Прости, гражданин, - обратился к нему молодой человек, - но я неспроста расспрашиваю вас. Среди уже выброшенных трупов вам не попадался человек лет сорока шести-сорока восьми, ростом примерно пять футов пять дюймов, приземистый, крепкого сложения, одетый частью в крестьянское, частью в городское платье?

– Только нам и дело рассматривать их, - отвечал носильщик.
– Эти люди, что лежат тут, либо мертвы, либо живы. Ежели человек мертв, мы его швыряем в реку, а жив - относим в лазарет Гро-Кайу.

– Дело в том, - принялся объяснять молодой человек, - что один из моих друзей не вернулся домой. А мне сказали, что он был здесь и днем его здесь видели, вот я и боюсь, как бы он не оказался среди раненых или убитых.

– Черт побери!
– бросил один из носильщиков, переворачивая труп, покуда второй освещал его фонарем.
– Коль он тут был, вполне возможно, он тут и лежит, а коль не вернулся домой, так, надо думать, уж и не вернется. Еще раз встряхнув лежащее у его ног тело, первый носильщик крикнул:

– Эй, ты жив или нет? Если жив, ответь что-нибудь!

– Не, этот готов, - заявил второй.
– Он получил пулю прямо в грудь.

– Тогда в реку!
– решил первый. Они подхватили мертвеца и потащили его к деревянному мосту.

– Граждане, вам, наверное, не нужен фонарь, чтобы бросить этого человека в воду, - обратился к ним офицер.
– Одолжите его мне: пока вы сходите туда и обратно, я поищу своего друга. Муниципальные рабочие передали ему фонарь, и молодой офицер принялся за поиски; он вел их столь тщательно и выражение лица у него было такое, что стало ясно: когда он назвал этого раненого или убитого своим другом, то слово .друг. произносил не только устами, но и сердцем. Неподалеку бродили еще с дюжину людей с фонарями: они тоже вели поиски среди жертв. Было тихо; казалось, жуткая торжественность зрелища, вид мертвецов заставляли людей говорить чуть ли не шепотом, и лишь время от времени тишину прорезало громко выкрикнутое имя. Иногда зову отвечал стон или вскрик, но чаще всего ответом было гробовое молчание. Молодой офицер некоторое время пребывал в нерешительности, словно ужас не давал ему возвысить голос, но в конце концов последовал примеру других и трижды позвал:

– Господин Бийо!.. Господин Бийо!.. Господин Бийо!.. Ответа не было.

– Да, вернее всего, он убит, - прошептал он, вытирая рукавом глаза, полные слез.
– Бедный господин Бийо! В это время двое носильщиков тащили мимо него труп к Сене.

– А знаешь, - сказал первый, тот, что держал мертвеца под мышки и, следовательно, находился ближе к голове, - мне показалось, что этот мертвец только что вздохнул.

– Если бы эти бедолаги в свое время послушались, тут не было бы ни одного трупа, - ухмыльнулся второй.

– Граждане, - обратился к ним молодой офицер, - позвольте мне взглянуть на этого человека.

– Да ради Бога! Носильщики посадили мертвеца, придерживая за плечи, чтобы офицеру было удобнее светить ему в лицо. Молодой человек поднял фонарь и вскрикнул. Несмотря на чудовищную рану, обезобразившую лицо, он узнал того, кого искал. Но мертв он или жив? Бедняга, уже проделавший полпути к своей текучей могиле, получил удар саблей по голове, чудовищный удар: с левой стороны темени сабля срезала всю кожу с волосами, и она свисала на щеку, оставив открытой черепную кость; височная артерия была перерублена, так что этот убитый или раненый потерял почти всю кровь. Если смотреть со стороны раны, узнать его было просто невозможно. К счастью, молодой человек осветил лицо с другой стороны. Рука его, державшая фонарь, ходила ходуном.

– Граждане!
– воскликнул молодой человек.
– Это он! Это тот, кого я искал! Это господин Бийо.

– Черт побери!
– в один голос произнесли оба носильщика.
– Этому вашему господину Бийо здорово досталось.

– Но вы же сказали, что он вздохнул?

– Мне так показалось.

– Тогда окажите мне услугу... Офицер вытащил из кармана экю.

– Какую?
– поинтересовался первый носильщик, полный готовности при виде монеты выполнить любую просьбу.

– Сбегайте к реке и принесите в своей шляпе воды.

– Сейчас. Носильщик побежал к Сене. Офицер сменил его, поддерживая раненого. Минут через пять посланный вернулся.

– Плесните ему водой в лицо, - попросил офицер. Носильщик окунул правую руку в шляпу и, точно кропилом, брызнул раненому в лицо водой.

– Он вздрогнул!
– воскликнул молодой человек, державший раненого под мышки.
– Он не умер! Ах, дорогой господин Бийо, какое счастье, что я пришел сюда!

– Понятное дело, счастье!
– согласились носильщики.
– Еще два десятка шагов, и ваш друг пришел бы в себя где-нибудь в сетях у Сен-Клу.

– Плесните еще раз! Носильщик повторил операцию. Раненый вздрогнул и испустил вздох.

– А он и впрямь живой!
– заметил второй носильщик.

– Ну, так что будем с ним делать?
– спросил первый.

– Помогите мне донести его на улицу Сент-Оноре к доктору Жильберу, и вы получите хорошее вознаграждение, - попросил офицер.

– Не можем.

– Почему?

– Нам велено мертвых бросать в Сену, а раненых относить в лазарет Гро-Кайу. Раз оказалось, что он жив, в Сену мы его бросить не можем, а должны перенести в лазарет.