Графиня Де Шарни

– Господа, – сказал он, – я и мои попутчики готовы ввериться вам, но защитите нас от жестокости этих людей.

И он кивнул на людей с ружьями.

– Опустить оружие, господа! – крикнул Анноне.

Те с ворчанием повиновались.

– Простите нас, сударь, – обратился к королю уполномоченный коммуны, – но прошел слух, будто его величество Людовик Шестнадцатый бежал, и долг повелевает нам удостовериться, так ли это.

– Удостовериться, так ли это? – воскликнул Изидор. – Если в этой карете в самом деле едет король, ваш долг – склониться к его ногам; если, напротив, в ней едет частное лицо, по какому праву вы его задерживаете?

– Сударь, – произнес Сосс, по-прежнему обращаясь к королю, – я говорю с вами; не соблаговолите ли вы ответить мне?

– Государь, – шепнул Изидор, – выиграйте у них время; за нами, несомненно, следуют господин де Дамас и его драгуны, они скоро будут здесь.

– Вы правы, – отозвался король.

Потом обратился к г-ну Соссу:

– А если наша подорожная в порядке, сударь, вы позволите нам продолжать путь?

– Разумеется, – отвечал Сосс.

– Что ж, в таком случае, госпожа баронесса, – сказал король, обращаясь к г-же де Турзель, – будьте добры, поищите вашу подорожную и дайте ее этим господам.

Г-жа де Турзель поняла, что имел в виду король, прося ее.поискать. подорожную.

И в самом деле, она принялась ее искать, но в тех карманах, где ее заведомо не было.

– Ну, – произнес нетерпеливо и угрожающе один из голосов, – теперь вы видите: нет у них никакой подорожной!

– Что вы. господа, – возразила королева, – подорожная у нас имеется, но госпожа баронесса Корф не знала, что ее будут у нас спрашивать, и куда-то засунула.

В толпе поднялся издевательский ропот, свидетельствовавший о том, что уловка путешественников никого не провела.

– У нас есть очень простой выход из положения, – сказал Сосс. – Форейторы, везите карету к моей лавке. Эти господа и дамы войдут ко мне в дом, а там все разъяснится. Форейторы, вперед! Господа солдаты национальной гвардии, эскортируйте карету.

Это приглашение настолько напоминало приказ, что никто и не помыслил от него уклониться.

Впрочем, попытка такого рода едва ли имела бы успех.

Набат гудел по-прежнему, барабан все грохотал, а толпа, окружившая карету, прибывала с каждой минутой.

Карета тронулась с места.

– О господин де Дамас, господин де Дамас! – прошептал король. – Лишь бы он прибыл прежде, чем мы войдем в этот проклятый дом.

Королева молчала; она думала о Шарни, подавляла вздохи и сдерживала слезы.

Добрались до дверей лавки г-на Сосса, а о г-не де Дамасе по-прежнему не было ни слуху ни духу.

Но что же с ним произошло, что помешало этому благородному офицеру, на чью преданность, безусловно, можно было положиться, исполнить приказы, которые были им получены, и обещания, данные королю?

Расскажем об этом в двух словах, чтобы раз и навсегда обнародовать все подробности этой зловещей истории.

Мы расстались с г-ном де Дамасом, когда он велел трубачу, которого для пущей надежности запер у себя дома, играть сигнал.седлай.»

В этот момент, когда прозвучал первый звук трубы, граф был занят тем, что вынимал из секретера деньги; заодно он извлек оттуда кое-какие бумаги, которые ему не хотелось ни оставлять, ни брать с собой.

Пока он занимался всем этим, дверь комнаты отворилась, и на пороге показались несколько членов муниципального совета.

Один из них приблизился к графу.

– Что вам угодно? – осведомился г-н де Дамас, удивленный этим нежданным посещением, и выпрямился, чтобы заслонить собой пару пистолетов, лежавших на камине.

– Ваше сиятельство, – вежливо, но твердо отвечал один из вошедших, мы хотим знать, по какой причине вы собрались уезжать именно теперь.

Г-н де Дамас смерил изумленным взглядом человека, осмелившегося предложить такой вопрос высокопоставленному офицеру.

– Ну, это проще простого, сударь, – отвечал он, – я собрался уезжать именно теперь, потому что получил такой приказ.

– С какой целью вы уезжаете, господин полковник? – продолжало допытываться все то же лицо.

Г-н де Дамас пристально поглядел на него с еще большим изумлением.

– С какой целью? Прежде всего, я этого сам не знаю, а если и знал бы, то не сказал бы вам.

Посланцы муниципального совета переглянулись, жестами подбадривая друг друга, и тот, который первым заговорил с г-ном де Дамасом, продолжал.

– Сударь, – объявил он, – муниципальному совету Клермона желательно, чтобы вы покинули наш город не нынче вечером, а завтра утром.

У г-на де Дамаса заиграла на губах недобрая улыбка солдата, у которого не то по невежеству, не то в надежде его запугать просят о чем-либо, несовместимом с законами дисциплины.

– Вот как! – протянул он. – Значит, клермонскому муниципальному совету желательно, чтобы я остался здесь до утра?

– Да.

– Что ж, сударь, передайте клермонскому муниципальному совету, что, к величайшему своему прискорбию, я вынужден отказать ему в его пожелании, учитывая, что, насколько мне известно, никакой закон не даст клермонскому муниципальному совету права препятствовать передвижению войск. Что до меня, то я получаю приказы только от моего военного начальства, и вот мой приказ об отбытии.

С этими словами г-н де Дамас протянул депутатам муниципального совета приказ.

Тот, кто стоял ближе всего к графу, принял приказ из его рук и передал своим спутникам, а г-н де Дамас тем временем завладел пистолетами, которые заранее выложил на камин и прикрыл своим телом.

Член муниципального совета, который с самого начала вступил с г-ном де Дамасом в переговоры, вместе со своими собратьями осмотрел предъявленный им документ и сказал:

– Сударь, приказ совершенно ясен, и мы тем более должны воспротивиться его исполнению, что он, вне всякого сомнения, предписывает вам то, чего в интересах Франции допускать не следует. Итак, именем нации сообщаю вам, что вы арестованы.

– А я, господа, – возразил граф, являя на всеобщее обозрение оба своих пистолета и наводя их на двух муниципальных чиновников, стоявших к нему ближе, – я сообщаю вам, что уезжаю.

Чиновники не ожидали, что им пригрозят оружием; под влиянием первого испуга или, быть может, удивления они посторонились; г-н де Дамас перескочил через порог, бросился в сени, запер их двери на два оборота ключа, бегом спустился по лестнице, увидел у дома своего коня, вскочил в седло и галопом ринулся на площадь, где собирался полк; там он обратился к г-ну де Флуараку, одному из своих офицеров, сидевшему в седле: