Графиня Де Шарни

– Идите, государь, идите!

– Но я хочу следовать за супругом! – воскликнула королева.

– А я – за братом! – вскричала принцесса Елизавета.

– Следуйте за братом, ваше высочество, – предложил Жильбер принцессе Елизавете. – А вы, ваше величество, останьтесь! – твердо проговорил он, обращаясь к королеве.

– Сударь!.. – начала было Мария-Антуанетта.

– Государь! Государь! – крикнул Жильбер. – Небом вас заклинаю: попросите королеву довериться мне, или я ни за что не отвечаю.

– Ваше величество! – сказал король. – Слушайтесь советов господина Жильбера, а если будет нужно, то и исполняйте его приказания.

Потом он продолжал, обращаясь к Жильберу:

– Сударь! Вы отвечаете за жизнь королевы и дофина?

– Да, государь, я за них отвечаю; я спасу их или умру вместе с ними! Это все, что может ответить капитан корабля во время шторма.

Королева хотела было предпринять последнюю попытку, однако Жильбер протянул руку, преграждая ей путь:

– Ваше величество! – воскликнул он. – Именно вам, а не королю угрожает настоящая опасность. Справедливо это или нет, но именно вам вменяют в вину то обстоятельство, что король оказывает сопротивление; вот почему ваше присутствие не защитит короля, а поставит его под угрозу. Исполните же роль громоотвода: отведите грозу, если можете!

– В таком случае, сударь, гром поразит меня и моих детей!

– Я отвечаю перед королем за вас и за них, ваше величество. Следуйте за мной!

Поворотившись к принцессе де Ламбаль, вот уже месяц как возвратившейся из Англии и три дня из Вернона, а также к другим придворным дамам, Жильбер прибавил:

– Следуйте за нами!

Кроме принцессы де Ламбаль, при королеве находились принцесса де Тарант, принцесса де Латремуй, принцесса де Турзель, г-жа де Мако и г-жа де Ларош-Эймон.

Жильбер хорошо знал расположение комнат во дворце.

Он выбирал большую залу, где все все могли видеть и слышать. Там он рассчитывал спрятать королеву, ее детей и придворных дам, а сам намеревался защищать их.

Его выбор пал на зал заседаний совета. По счастью, он был пока свободен.

Жильбер подтолкнул королеву, детей, принцессу де Ламбаль к оконной нише. Нельзя было терять ни минуты: в дверь уже ломились восставшие парижане.

Он подтащил тяжелый стол, за которым проходили заседания совета, к окну – заграждение было найдено.

Наследная принцесса вскарабкалась на стол рядом с уже сидевшим на нем братом.

Королева стояла за ними: непорочность защищала непопулярность.

Однако Мария-Антуанетта хотела, напротив, встать вперед и загородить собой детей.

– Так хорошо! – крикнул Жильбер тоном генерала, командующего решающим сражением. – Не двигайтесь!

Дверь едва держалась в петлях; в гуле голосов он различил главным образом женские голоса и понял, что за дверью собрались женщины.

– Входите, гражданки! – пригласил он, отодвигая засовы. – Королева вместе с детьми ждет вас!

Когда дверь распахнулась, людской поток хлынул в зал подобно прорвавшей плотину реке.

– Где она, где Австриячка? Где эта госпожа Вето? – загомонили разом человек пятьсот.

Это была страшная минута.

Жильбер понял, что в это мгновение наивысшей опасности власть человека бессильна и остается лишь уповать на милость Господа.

– Мужайтесь, ваше величество! – шепнул он королеве. – А доброты вам и так не занимать.

Какая-то женщина с растрепавшимися волосами, со сверкавшими – возможно от голода – глазами, размахивая саблей, выскочила вперед, прекрасная в гневе.

– Где Австриячка? – вопила она. – Я ее убью своими руками!

Жильбер взял ее за руку и подвел к королеве со словами:

– Вот она! Королева спросила:

– Разве я лично чем-нибудь обидела вас, дитя мое?

– Ничем, ваше величество, – отвечала простолюдинка, растерявшись от ласкового обращения королевы, а также поразившись величавому виду Марии-Антуанетты.

– За что же вы хотите меня убить?

– Мне сказали, что именно вы губите нацию, – окончательно потерявшись, пролепетала женщина, опускав саблю.

– В таком случае вас обманули. Я вышла замуж за короля Французского; я – мать дофина, вот этого мальчика, взгляните… Я стала настоящей француженкой, я никогда не увижу свою родину: стало быть, я могу быть счастлива или несчастлива только во Франции… Увы, я была счастлива, когда вы любили меня!..

Королева горестно вздохнула.

Женщина выронила саблю из рук и зарыдала.

– Ах, ваше величество! – всхлипывала она. – Я же вас совсем не знала: простите меня! Какая вы добрая!

– Продолжайте в том же духе, ваше величество, – шепнул королеве Жильбер, – и вы не только будете спасены, но через четверть часа вся эта толпа будет у ваших ног.

Оставив королеву на попечении трех подоспевших гвардейцев, а также военного министра Лажара, появившегося вместе с толпой, Жильбер поспешил к королю.

Король только что столкнулся с такой же угрозой. Людовик XVI пошел на шум: в ту минуту, как он входил в залу Лей-де-Беф, дверь затрещала под ударами, и образовавшиеся щели ощетинились остриями кинжалов, наконечниками копий, лезвиями топоров.

– Отоприте! – крикнул король. – Отоприте – Граждане! – громко обратился к восставшим г-н д'Эрвили. – Зачем же взламывать дверь: король и так приказал вас впустить.

Тем временем засовы были отодвинуты, ключ повернулся в замке, и наполовину разбитая дверь, жалобно скрипнув, повернулась на петлях.

Господин Аклок и герцог де Муши успели подтолкнуть короля к оконной нише, а несколько находившихся в зале гренадеров опрокинули скамьи и свалили их перед королем.

При виде толпы, с криками, оскорблениями, завываниями заполнявшей зал, король не удержался и воскликнул:

– Ко мне, господа!

Четверо гвардейцев в то же мгновение выхватили сабли из ножен и выстроились по обеим сторонам от короля.

– Сабли в ножны, господа! – приказал король – Держитесь поблизости от меня, вот все, о чем я прошу.

В самом деле, приказание это было исполнено вовремя. Огромные сабли едва не вызвали вспышку.

Какой-то человек в рубище, с голыми руками и с пеной у рта, бросился на короля.

– А-а, вот ты где. Вето! – выкрикнул он.

Он попытался ударить короля ножом, привязанным к длинной палке.

Один из гренадеров, вопреки приказанию короля еще не убравший саблю в ножны, отвел удар.