Гран-при за лучший прикол
Шрифт:
– Э-э…
– Правда, я на этот раз ее фамилию записал, Самсон Ильич, - похвастался Костик.
– И имя.
– Таки зачем же держать?
– проворчал Самсон Ильич, с опаской наблюдая за раздраженной соискательницей.
– Фамилия есть - не Иванова, надеюсь?
– значит, сам отыщет.
– Густелева, не Иванова!
– Очень красивая фамилия, - порадовался за даму в синем Самсон Ильич.
– Главное, редкая!
– Ага!
– Ну и ладненько.
– Я передал секретарше Волошина, чтоб записал все. Так и сказал: мол, «дама в синем» - Елена Густелева. Она сейчас
– Вот и умница, - Самсон Ильич осторожно вернул трубку на рычаг.
Маша с любопытством рассматривала потрясающие персидские ковры, бархатные тяжелые портьеры на окнах, картины в дорогих позолоченных рамах, огромную хрустальную люстру - она раньше такие лишь в театрах видела - аквариум во всю стену с самыми экзотическими рыбками, странную низкую мебель на гнутых ножках…
– Нравится?
– вкрадчиво поинтересовался Самсон Ильич.
– Аляповато, - вздрогнув, заявила Маша и едва не уронила очки.
– Вот и Фирочка так же говорит, - вздохнул Самсон Ильич, - доча моя единственная. Режет правду-матку в глаза, нет, чтоб помолчать, пожалеть своего старого папочку…
– Чего ради?
– задрала нос Маша.
– Сами же сказали - правду говорит!
– Я сказал - режет, - осторожно поправил Самсон Ильич, - а это таки большая разница, не знаю, как там у вас дела с русским языком…
– У меня - отлично!
– Да? Завидую, я бы себе больше тройки не поставил, хотя русскую классику обожаю, моя слабость, знаете ли…
Маша покосилась на часы. Ей казалось, что через две-три минуты пора бежать отсюда. Не хотелось, чтоб Кожаный пристал с вопросами прямо здесь. Рассмотрит Машино лицо - оно ей надо? Вот на улице, под зонтом, а еще лучше - со спины…
Маша расправила плечи и сделала строгое лицо. Самсон Ильич наоборот – осклабился максимально широко, он тоже смотрел на часы.
– Так как насчет места?
– строго спросила Маша.
– Места?
– промямлил Самсон Ильич.
– Не хотите же вы сказать, что взяли секретарем глупую девчонку с косичками?
– Машин голос налился силой, глаза запылали праведным гневом.
– Хочу, - Самсон Ильич трусливо улыбнулся.
– Но это же позор!
– Как-нибудь перетерплю.
– Дискредитация фирмы!
– Таки куда ж ее больше дискредитировать…
– А попугай?!
Самсон Ильич вздрогнул и покосился на дверь, надеясь, что она плотно прикрыта, и любопытная Лисичкина не подслушивает, ему не хотелось травмировать девочку. Неплохая малышка, в принципе, только немного легкомысленная…
С другой стороны, какие ее годы?
– Что - попугай?
– шепотом переспросил он.
– Таки вы путаете старого еврея, милочка, изъясняйтесь яснее.
– Вы предпочли меня ему?!
Самсон Ильич открыл рот. Потом поскреб затылок и смущенно поправил:
– Вы хотели сказать, детка, «его мне»?
– Неважно!
– Да-с, тонкости русского языка, чтоб его…
– Вы опять оскорбляете!
– Что вы, душечка, - это я о себе. Старому еврею трудно изъясняться чисто по-русски, так и прорываются «шоб я так жил», «вы делаете мне страшно» или «мне с вас смешно»…
Маша подняла руку:
–
Довольно! Выбирайте: я или они?– Они, - ткнул пальцем в приемную Самсон Ильич.
– Тогда прощайте!
– патетически воскликнула Маша.
– Вы еще об этом пожалеете!
– Таки уже страшно, - признался захлопнувшейся двери Самсон Ильич.
Он постоял посреди кабинета. Поднял с ковра пакетик с сухим кормом и порадовался, что на него не наступил. Полюбовался неспешной жизнью в аквариуме и недоуменно спросил неизвестно кого:
– И шо то было?
Маша вылетела из кабинета босса разгневанной фурией. Выхватила свой зонт из рук охранника и даже не поблагодарила парня, а ведь Костик позаботился его высушить. Впрочем, на улице по-прежнему шел дождь, так что можно было не стараться.
Маша раскрыла пестрый зонт - специально выбрала самую кошмарную расцветку, чтоб отвлечь внимание от лица - еще в вестибюле и гневно бросила:
– Хамы!
– Кто?
– обомлел Костик.
– Твой Самсон Ильич и его Василий!
– Вас-силий?
Костик никак не мог припомнить ни одного сотрудника с таким именем, как ни морщил лоб и ни сдвигал брови.
– Я о попугае!
Костик закашлял, поспешно прикрывая лицо руками.
– Теперь понятно, в кого он, этот мерзкий птиц!
– Э-э… и в кого?
– Да в твоего босса!
Маша громко хлопнула дверью, оставив за спиной Лелькин офис и радуясь, что так здорово провела кампанию. Теперь даже если ее не выследят - вдруг Кожаный не успел подбежать, или его на месте не было?
– то уж по фамилии-то Ленкин адрес точно найдут. Слава Богу, не Сидорова или Козлова!
Прикрывая лицо зонтиком, Маша неторопливо брела к остановке, не забывая высматривать «хвост». Количество прочитанных детективов за эти несколько дней пугающе увеличилось, Маша стала настоящим специалистом в сыскном деле.
«Уж теорию-то я точно знаю, - скромно поправила она себя, - останавливаясь у витрины и по-ученически старательно рассматривая отражения редких прохожих.
– Их нужно как-то запомнить, слава Богу, сегодня дождь, людей совсем немного. Потом проверю, кто мелькнет еще раз…»
У следующей витрины Маша, к своему изумлению, засекла сразу двух человек. Причем ни один из них не походил на Кожаного.
«Случайность, - твердо сказала себе Маша, украдкой изучая молодую широкоплечую девицу примерно своего возраста и тощего вихлястого дядьку лет сорока с унылым лицом.
– Они запросто могут тут бродить по своим делам. Мне рановато обзаводиться манией преследования…»
Чтобы дать возможность случайным людям уйти, Маше пришлось зайти в кафе. Она и чашечку кофе себе заказала, и пирожное взяла, лишь бы Кожаный чего не заподозрил.
Маше казалось, что в такую мерзкую погоду чашечка кофе смотрится очень естественно. Жаль, здесь подавали слишком маленькие чашки. Да и пирожное… как-то быстро кончился!
Дождь усилился, лужи перед Машей буквально вскипали, люди на улице почти исчезли. За сплошной стеной воды Маша с трудом угадывала здания на другой стороне проспекта, какие уж тут прохожие или шпионы.