Грани одиночества

— Ваше величество, маги нашли место роения инсектоидов, но вы уверены, что нужно их сгонять с места? Ведь если гнездо Арахни погибнет, то нас больше некому будет защитить. Кроме того, они могут выбраться и на поверхность, тогда погибнет много людей, — увещевал молодого императора Томан Альвиери, советник по особо важным вопросам.

— Мне все равно, сколько людей погибнет, но эта тварь и ее тараканы ответят за мое уродство! — срываясь на совершенно неприличный визг, закричал парень. При этом вторая, не тронутая проклятьем сторона лица выглядела так же отвратительно, как и покрытая печатью.

— Это неразумно. Поймите, нам не выжить, если погибнет Сэпий или его Аллаида, — предпринял еще одну попытку образумить императора советник.

— Не тебе мне указывать, Томан. Маги вывели формулу яда, убивающего инсектоидов. Нам ничего не грозит. Исполнять! — кричал, топая ногами как ребенок, Андариэл.

— Но без инсектоидов наша планета умрет. Нельзя нарушать и без того шаткое равновесие, — молил, падая на колени, пожилой человек, но в ответ получил лишь хлесткий удар по лицу и, скрывая слезы обиды и отчаяния, ушел исполнять приказ.

Тысячу раз он пожалел, что магическая клятва обязывает его выполнять распоряжения императора — безумца, готового уничтожить весь мир из-за испорченной кожи.

Наша с Сэпием идиллия закончилась резко и трагично.

Внезапно арахнид встрепенулся, мягко отодвигая меня от себя, и собрался куда-то бежать, но был остановлен нашими няньками.

— Нельзя. Ты ничем им не поможешь, только отнимешь нашу надежду на спасение, — проскрипел самый большой воин, блокируя своим большим колючим телом проход.

— Я должен попытаться. Их там слишком много. Если мы потерям этих воинов, то новое гнездо не успеет вырасти! — рвался Сэпий, безуспешно пытаясь сдвинуть с места воина.

— Нет. Не пущу, — упорствовал Тарион (тот самый воин).

— Что происходит? Объясните сейчас же! — закричала я.

Сэпий метался по нашей зале, не произнося ни слова, но Диззи мне рассказал: по земле прошла магическая дрожь, и тысяча инсектоидов ближайшего к нам роя пробивается через один из коридоров. Уже погибло три десятка арахнидов и сметены все ловушки, но сдержать прорыв пока не получается.

Я кинулась к воину, закрывающему проход.

— Тарион, миленький, родненький, ты ведь знаешь, что я маг жизни и сильный маг. Отвези меня туда, я смогу помочь им, поверь мне! — молила я арахнида, но в ответ услышала:

— Об этом не может быть и речи, Аллаида хрупкая. Мы не станем рисковать женщиной.

— Без меня гнездо все равно уже выживет, а без вас нет. К тому же меня будешь защищать ты и другие. Я смогу. Умоляю, поверь в меня, — со слезами на глазах сказала я.

Арахнид заходил жвалами, но присел, позволяя мне залезть к нему на спину.

— Нет! Я приказываю! Нет! — кричал Сэпий, которого сдерживали трое воинов и ткачики, но было поздно: Тарион с огромной скоростью понесся по коридорам.

Я уже не боялась упасть и разбиться, единственной моей мыслью было — успеть.

Когда мы ворвались в нужный коридор, от происходящего я немного растерялась: не было криков боли, которые, по моему убеждению, должны были сопровождать это чудовищное зрелище, только стоял хруст ломаемых конечностей и скрежет зубов о панцири.

От пола до потолка пространство тоннеля было заполнено отчаянно дерущимися арахнидами и жуткими тварями. Арахниды были гораздо сильнее, кроме того имели в арсенале ядовитые жвала и жала, но инсектоидов было слишком много. Они напирали, не обращая внимания на уже погибших собратьев, и каждый десятый доставал до пауков своими не менее ядовитыми зубами, отчего и без того уставшие воины корчились от боли, но продолжали сражаться.

Я соскочила со спины Тариона и призвала силу.

Сначала привычно отозвались мои целительские способности.

Не знаю почему, но мне было важнее спасти тех, кто сражался, чем убить напирающих тварей. Однако, похоже, я только отвлекала своих друзей присутствием на поле битвы.

Трое из них погибли, пытаясь закрыть подход ко мне мелким шипастым инсектоидам. Я видела, как мерзкие существа буквально раздирают тела арахнидов на части, а благодаря своей магии и чувствовала их боль.

Вперед, на их место, бросился Тарион, сметая противников. Пока я вылечила двоих воинов, он держал оборону, сражаясь как лев, но и он не смог устоять перед напирающей стеной тварей. Как в замедленной съемке, я наблюдала сурха, выскочившего из общей хрустящей массы и вонзающегося острыми конечностями в незащищенное панцирем место.

Тарион разорвал его, но сам начал оседать, а остальные стервятники накинулись на него, полностью покрывая сильное тело своими мерзкими тушами.

Меня захлестнули гнев и отчаяние. Как и в случае с императором, я не поняла, что происходит, только в мгновение все замерло.

Я не убила тысячу инсектоидов, просто парализовала, чувствуя, как удерживаемые мной, бьются их сердца.

— Убивайте быстрее. Долго я не удержу — прохрипела я.

Арахнидов долго уговаривать не пришлось, они черной волной разбили застывшую бурую массу тварей и пронеслись, жаля и разрывая парализованных инсектоидов.

Самое плохое, что каждую смерть я ощущала болезненным уколом или острой болью. Не знаю, сколько я терпела, но в определенный момент мой мир померк.

В себя я пришла уже в своей постели. Тело болело, как будто я без подготовки пробежала марафон, а вокруг меня суетились верный Диззи и Сэпий.

— Они успели? У меня хватило сил их удержать? Никто больше не погиб? — первое, что спросила, когда очнулась.

— Ты удержала их до конца. Весь рой уничтожен, и остальные воины живы и поправятся, но ты не должна была собой так рисковать. Ты истратила весь свой резерв, еще немного — и ты бы умерла. Никогда так больше не делай, — нервно теребя мне руку, сказал Сэпий.

— Тарион, я не смогла… я видела… он защищал меня… — начала всхлипывать я, стараясь сдержать слезы.

Арахнид сгреб меня в объятия вместе с одеялом.

— Не плачь. Он был горд тебя защищать и жалел только о том, что не может продолжать делать это дальше, — сказал мужчина, легонько целуя меня в губы. — Я чуть с ума не сошел, пока ждал здесь. Они меня не пустили.

— Сэпий, а почему ты меня так поцеловал? Ты же говорил, что можешь меня отравить, — спросила я.

— Я слукавил. Мне казалось, что это неприятно — касаться кого-то губами. Прости, я обманул тебя, — засмущался мой арахнид.

— Это неважно. Я не спасла их. Должна была сразу понять, как остановить инсектоидов, а я… — слезы снова неудержимым потоком полились из моих глаз при воспоминании о произошедшем.