Грани одиночества

Что делать? Куда идти? Как вернуться к своей семье? Нет, не к той, в которой я родилась, а к тем, кого любила больше жизни.

Погода была под стать моему настроению — пасмурной и хмурой, и через какое-то время пошел дождь, возвращая меня из океана отчаяния. Я стала озираться, пытаясь понять, где я нахожусь и что мне делать дальше.

В ближайшем ломбарде я заложила серьги, которые оказались очень дорогими, судя по бегающим глазкам ростовщика и приличной сумме, в итоге выданной мне. Кулон я спрятала. Он и платье из паучьего шелка — единственное напоминание, что самые счастливые два года моей жизни были явью. Хотя нет. Есть еще одно, что не дает забыть, кроме адской боли и тоски по моим мальчикам, — мое лицо.

Я купила джинсы и простую серую футболку с ветровкой и отправилась к родителям за документами.

Меня встретили холодно. Изменений в моей внешности они как будто не замечали. А самое странное, что меня не только не объявили в розыск, но и в паспорте мое фото было с чистым лицом.

Собрав кое-какие вещи, я сняла маленькую квартиру и купила ноутбук.

Я исступлённо искала возможность вернуться к Сэпию, но, кроме мошеннических сайтов и телефонов каких-то сомнительных ведуний, ничего не нашла.

Магия моя послушно отзывалась на призыв помочь многочисленным больным, но мой дар никак не приближал меня к любимым.

Без подарка, оставленного мне когда-то Андариэлом, любой поход в магазин превратился в попытку пройти как можно незаметнее, не привлекая лишнего внимания. Против особо ретивых желающих познакомиться поближе пару раз даже пришлось применить навыки самозащиты, которые мне так упорно прививал муж.

Один бесцельный день сменялся вторым, потом третьим, и в душе начала зреть дикая смесь паники и тоски. Без Сэпия, без моих мальчиков, без арахнидов и гнезд моя жизнь стала бессмысленной, одинокой и никому не нужной, даже мне самой.

На пятый день я с трудом искала причину, чтобы встать с постели, а к десятому лишь естественные потребности вынуждали меня, сонную и шатающуюся от истощения, дойти до ванной комнаты.

Сон — единственное место, где иногда я могла быть с теми, кого люблю. Явь перестала меня волновать, погружая в глубокую апатию. Помимо воли, я ждала появления Андариэла. Я понимала, что доверять ему причин нет, но император был единственным, кто мог вернуть меня назад.

Когда надежда практически умерла вместе с моей душой, я услышала знакомый, такой ненавистный и такой долгожданный насмешливый голос:

— Фу, что это за дыра? На кого ты похожа, Аллаида?

— Андариэл? — хрипло прокаркала я, до конца не веря, что он не очередной плод моих фантазий.

— Я же обещал, что навещу тебя, расскажу новости, — спокойно сказал гадский блондин. Надо отметить, что выглядел он тоже неважно: общий небрежный вид, платиновые волосы растрепаны, под ясными голубыми глазами темные круги.

— Пришел издеваться? Лучше убей, мне без них просто не жить, — сказала я, стараясь демонстративно отвернуться, но вместо этого вцепилась онемевшими от долгой неподвижности пальцами в рукав его сюртука, боясь, что он снова исчезнет, оставив здесь в океане отчаяния на границе яви и нави.

— Так же, как и мне без тебя, — с горькой усмешкой признал Андариэл, поглаживая мою ладонь своей, затянутой в тонкую перчатку. — Только ты любишь, а я ненавижу тебя и… хочу, скучаю, болею без тебя. Жестокая насмешка судьбы. Много лет назад, когда я потерял всех, кого любил, решил, что больше не позволю себе такой глупости, как любить.

— Как ты их потерял? — спросила я, видя, что император не собирается продолжать свою нежданную исповедь.

— Одни умерли, убитые вторыми. А последних убил я лично, своими руками, за то, что отняли мой мир просто и бесчеловечно.

Император снова замолчал, как-то ссутулившись, как будто сдувшись.

Впервые я видела язвительного и опасного Андариэла просто парнем, потерявшим слишком многое.

Нет, мне не было его жаль, просто страшно, что если он не вспомнит о человечности, все еще живущей в нем, то я останусь здесь навсегда, без надежды увидеть Сэпия, детей…

— Твоих родителей убили родные?

— Брат отца. Пришел в наш дом на праздник как дорогой гость, а ночью, когда никто не ждал подлости, вырезал всю мою семью. Хотел захватить трон, его амбиции переросли титул ненаследного принца. Я ответил ему тем же. Не мог не ответить. Ты представляешь, каково это — убить тетю, у которой гостил по праздникам, как душить своего шестилетнего кузена… их всех? С каждым из них что-то умирало во мне. С тех пор я зарекся, что не будет у меня любимых — тех, кто живет в сердце. Дилейна была для меня удобна — красива, ухожена, сильна, хитра. Она всегда находила слова, чтобы польстить или развлечь меня в том мире тоски и скуки, каким стала моя жизнь. Та выходка с поиском истинной была шуткой, а когда мы нашли тебя, ты была такой маленькой, чистой, хрупкой. Я понимал, что если коснусь, то испачкаю тебя собой, своей грязью. Да еще Дилейна. Она не оставила бы тебя в живых. Я не стану извиняться за свое решение, но не хочу, чтобы ты умерла. Не знаю зачем, но мне важно, чтобы ты жила, даже если это причиняет мне боль.

Эти слова, сказанные тихо, почти шепотом, звучали набатом в моей голове.

А мир снова смазался, выбрасывая нас с Андариэлом в тронный зал, где арахниды острыми шипами теснили гвардейцев, на троне сидела бледная Алисия, а за ее спиной, подняв ладони вверх, стоял Сантос.

— Сэпий, — выдохнула я, давясь слезами.

Мой любимый, тот, кого я боялась уже никогда не увидеть, стоял спиной ко мне, обращаясь с каким-то вопросом к Сантосу, но услышав меня, муж молнией метнулся ко мне, сжав в сильных объятиях и только дрожал, не в силах сказать и слова.

Глава 20

Андариэл усталой походкой подошел к трону и сел на свое место, одобрительно пожав руку жене.

— Мы уходим, — зло, но весомо сказал Сэпий, увлекая меня в круг ощетинившихся воинов, медленно отступавших вместе с нами.

— Вы кое-что забыли, господин Арахни. Ваше гнездо нарушило древний договор. Если мне не изменяет память, там написано, что при нападении одной из сторон аннулируются условия соглашения, а это значит, что больше ни одна дочь знатного рода не будет передана гнездовому по договоренности, — с мерзкой ухмылкой сказал Андариэл, опять превращаясь в того, кем был для меня всегда, — гада.

— Вы похитили мою аллаиду. Согласно пятому пункту Договора, который вы так своевременно вспомнили, аллаида является неотъемлемой частью Гнезда и принадлежит гнездовому до тех пор, пока не погас огонь его жизни, а я еще жив. Кроме того, отказ от договора снимает с нас обязательство охранять вас. Учитывая то обстоятельство, что мои сыновья рождены в любви, они сами в состоянии найти себе избранницу, не прибегая к старинному соглашению. Когда вам понадобятся услуги по защите человеческих земель, мы выставим вам счет, император, — не скрывая усталого раздражения, ответил Сэпий.

— Я не нападал на Аллу. Просто оказал услугу — вернул домой. Да и вас гнездовым теперь трудно назвать — так, недоарахнид. Пауком вы мне нравились больше, — ехидно сказал Андариэл, провоцируя Сэпия на агрессию.

Муж двинулся в сторону императора, но я клещом вцепилась в его рукав.

— Сэпий, прекрати. Он специально провоцирует тебя на нападение, — уговаривала я взбешенного мужчину.

— Что он с тобой сделал? Почему ты так истощена? — в голосе Сэпия слышались страх, обида и ярость.