Грани

— Если мы говорим об опыте… да. Но опыт — это лишь то, что помогает познать нашу жизнь, — медленно, но с уверенностью в голосе произнес отец Грегос. — Но что помогает познать нашу душу?

В этот момент отец Грегос сделал паузу, поправил очки на своем носу и заглянул в глаза Джиму. Слегка растерявшись, тот начал было вновь вглядываться в лица сидящих в зале зрителей, но взгляды тех были обращены на святого отца. Тогда Джим не нашел ничего лучше, чем изобразить тупую улыбку и выдавить из себя нечто вроде «хех».

— Душу помогает познать лишь наша вера, — вздохнув, продолжил отец Грегос. — Мистер Фрост заявляет, будто бы религия это пережиток прошлого. Но давайте вспомним, скольким людям помог это пережиток. И скольким он помогает поныне. Неужели так важно во что ты веришь, если это приносит тебе душевное спокойствие? Если это дарует тебе мир?

— Совершенно не важно, — охотно согласился Артур, — но важно то, где кончается вера и начинается фанатизм! Вы придумали законы, которые защищают верующих, словно это отдельный класс нашего общества! Оскорбления чувств верующих, что это, отец Грегос? По мне, так это способ защитить свое положение, но никак не свою веру. Если вера в вас так крепка, зачем вообще ее защищать? Мне не нужны законы, которые защитят мои чувства. Если при мне заявят, что Эйнштейн был неудачником и идиотом, меня это не оскорбит, ведь умом я точно знаю, что есть — истина, а что — пустая болтовня. В этом и вся разница. Мы, ученые, открыты к любым изменениям в этом мире, к любым версиям его происхождения. А вы — нет, и это уже, — Артур перевел многозначительный взгляд на ведущего, — это уже, Джеймс, и есть регресс. Потому что если люди узнают правду, если они поймут, что религия это лишь способ выкачивать деньги из кошельков людей, если они поймут, что религия это лишь одна из форма контроля над людьми…

Оборвав свою речь на полуслове Артур развел руками, обращая свой взор к залу. Его выражение лица отображало нечто вроде "дальше додумывайте сами". Некоторые зрители студии рассыпались в аплодисментах. Остальные же явно не разделили пламенной речи астрофизика. Сам же Джеймс Грувер лишь выжидающе смотрел на отца Грегоса, потирая свои руки в ожидании настоящего шоу. Тот, впрочем, не заставил себя долго ждать.

— С вашей точки зрения, Артур, все ваши изменения… они сугубо материальны. Да, возможно, вы готовы к изменениям в мире физики, химии и астрономии, но… готовы ли вы к чувствам?

— Я не совсем понимаю суть вашего вопроса, — произнес Артур, лицо которого было словно высечено из камня. Смотря на светлые кудрявые волосы отца Грегоса, на его черную рясу (Артур искренне считал, что в этой рясе все священнослужители рождаются и умирают) и на невинное выражение лица, астрофизику все больше казалось, что он ведет диалог с подростком. Это заставляло Артура нервничать.

— Вы сами сказали, что вы — человек науки! — произнес отец Грегос. — Но когда вас настигает чувство потери, настоящей утраты, чувство неизбежности, о чем вы думаете тогда? Когда ни ваши телескопы, ни ваши формулы не могут принести вам спокойствия и ответить на то, что же творится внутри вас? Поймите, Артур. Верующих людей и правда можно отнести к отдельному классу. Ведь человек веры только верой и живет. По крайней мере, он ищет в ней утешение. Он верит в праведный суд и живет по его законам. Этими законами живете и вы, мистер Фрост, как бы вы это не отрицали. Я видел множество людей, отрицающих веру. Но в конечном итоге, пусть даже через годы сражений, они все приходят ко мне, в обитель бога. И знаете, что они делают? Они начинают молиться. Они делают это впервые, потому что больше ничего не остается. Вера — это то, что останется в вас, когда все прочее потеряет свой смысл. Вы думаете, что отобрав у них это вы сделаете их самостоятельнее? Боюсь, что единственное, чего вы добьетесь, так это мучительной и бесконечной скорби тех, кому больше не на что надеяться. А на лучшее надеются все. На войне атеистов нет.

— Но нет и Бога, который убережет солдат от гибели, — мгновенно ответил Артур. В этот момент слова в его голосе словно начали покрываться сталью. — Который их защитит. По-настоящему защитит. И защитит ли? Вы же как никто другой знаете, сколько пало от рук Бога! Всемирный потом. Семь казней египетских. Содом и Гоморра. Я могу продолжать еще и еще. Ваш господь только и делал, что губил людей. Губил миллионами, потому что они играли не по его правилам. Так что не нужно рассказывать мне о Его любви и всепрощении. Все, что вы сказали ранее, говорит лишь о том, что вера — это ПОСЛЕДНЕЕ, что может нас спасти? Но то, с каким рвением вы пытайтесь впихнуть эту веру в наши дома, говорит мне о том, что вы хотите сделать ее главным и ПЕРВЫМ столпом нашего общества.

— Лично я хочу лишь показать, что может объяснить ДУХОВНУЮ сторону нашей жизни, Артур. Вы пытайтесь понять господа. Но это выше любого из нас. Огни не падают с небес и молнии не пронзают еретиков. Оглянитесь, Артур. Где сейчас ваше озлобленное подобие Господа? Поймите, с какой именно целью я пришел сюда. Физика поможет вам понять механизм действия электрического тока, но не то, что творится у вас в душе. Наука — это замечательное творение Господа, но душу она не объясняет.

В этот момент Джеймс Грувер не смог сдержать свой смешок, смотря на астрофизика. После последней фразы отца Грегоса Артур Фрост демонстративно закатил свои глаза.

— Именно творение Господа, — невозмутимо продолжил отец Грегос — Наука дала нам тысячу лекарств от множества болезней, она сделала наш мир цивилизованнее и, несомненно, ваше дело правое. Но утешит ли это мать, потерявшую своего сына? Утешит ли это вас, если вы потеряйте своих детей? Свою супругу? Если не верить в то, что после смерти нас ждет что-то еще… что станется с человечностью в людях? Что удержит их от того, чтобы не стать зверями?

— Здра-вый смы-сл, — произнес по слогам Артур Фрост. — Или вы думаете, что лишь вера в бога удерживает людей от всех тех зверств, что кроются в глубинах их сердец? Нет, отец Грегос. Возможно, так было в начале времен. Но сейчас человек стал действительно цивилизованным. Сейчас божью кару заменяют законы. Законы, которые имеют НАСТОЯЩУЮ и ОЩУТИМУЮ силу. Неверные жены, которые каются у вас в кабинках. Подростки-карманники, обокравшие инвалида у дороги. Вы считаете, что отпущение грехов уравновесит чашу весов?

Закончив свою речь, Артур посмотрел на святого отца взглядом абсолютного победителя. Однако тот, как показалось самому Артуру, издал нечто вроде смешка, что для отца Грегоса было совсем не свойственно. Зрительный зал затаил дыхание. После этого святой отец обратился к астрофизику.

— Я считаю, что простой разговор раскаявшегося человека — это больше, чем отпущение грехов. Ко мне приходит далеко не каждый. Для этого нужно иметь сильный дух.

Сделав небольшую паузу, отец Грегос оглядел Артура оценивающим взглядом. Астрофизику это не понравилось, и даже Джеймс Грувер поправил свою шевелюру (верный признак того, что Джим одновременно взволнован и возбужден). Наконец, священнослужитель заговорил.

— Вы так рьяно отказываетесь верить в Бога, но искренне считаете, что наши законы защищают нас от всех внешних бед? Преступники, которых сажают за массовые убийства и выпускают через пару-тройку лет — это закон? Взятки и коррупция вокруг судей — это закон? Кто-то отсиживает срок за то, что он не делал, а по-настоящему погрязший в крови преступник гуляет на свободе. Это тоже закон? Нет, Артур. Это иллюзия закона. Я искрение считаю: каждый преступник должен сидеть в тюрьме. Но это наказание лишь для телесной оболочки и, к сожалению, оно не всегда эффективно. Так или иначе, мы создали систему порядка, но истинный суд ждет нас впереди. И перед Богом ответит каждый. Неважно, сумел ли он сбежать от закона при жизни, кому он платил за свою свободу. От настоящего правосудия не уйти никому. Вот что меня утешает каждую ночь, Артур. Вот что помогает мне жить в нашем мире дальше. Надежда на что-то лучшее.

— На лучшее что?! — воскликнул Артур, будто бы смеясь прямо в лицо священнослужителю. — Это и есть ваш метод! Кормить обещаниями о лучшем! Но почему бы Господу просто не искоренить все эти преступления сейчас? Почему бы ему не стать на деле символом добра и святости? Раньше он делал это постоянно! Если что-то шло не по его плану, он тут же вмешивался! Почему сейчас же такого нет? Да потому что этого никогда и не было.

Выслушав Артура, отец Грегос выждал несколько минут, после чего встал со своего сиденья.

— Артур, я могу встать, посмотрите, — после чего святой отец медленно шагая прошелся по студии под всеобщее внимание всех зрителей, ведущего и самого астрофизика. — Теперь я могу ходить. Как человек я могу многое. Это называется свобода. Свобода воли. Вот главный ответ на ваш вопрос. Просто подумайте над этим. Подумайте над тем, что было бы, если бы Господь вмешивался в наш выбор. Если бы он сулил беды и горе другим. Вы опираетесь лишь на то, что описано в библии. Но Господь не в ней. Он в нас. Внутри нас. Я чту библейские писания, но я ими не живу. И Бог для меня это нечто иное. Как и моя вера.