Граничные хроники. В преддверии бури

Но пока до этого далеко. Внизу тихо. Спокойно. Там вечный сон. Старые катакомбы, а новые сплошь избороздили горные хребты там – наверху, где буйствует красками ясный день. Там бежит время и катится к западу красноватое светило. Там гуляет ветер, и искрящиеся пронзительной желтизной остропикие вершины прячут от чужих глаз древний, как сам Лабиринт, плац. Он, видимо, уже расчищен и спокоен, как в любое послеполуденное время, когда начинают появляться длинные тени, а небо поддергивается низкими перистыми облаками. Разве что оставшиеся после взрывов руины напоминают о той суете, что вспыхнула в назначенный на показательный полет час.

Неспешно успокаивается после утреннего трафика медицинское крыло. Затихает. Союзники неторопливо покидают ставшую на несколько часов родной прохладную обитель. Все затихает. Возвращается на круги своя. Остывает. День близится к исходу и готов уже под конец стать, по своему обычаю, еще одним скучным близнецом вчерашнего.

Путники, тоже под стать всему, уже разбрелись кто куда, готовясь по необходимости и вовсе исчезнуть на границе Изнанке, уйдя в далекие дали в поисках чего-то, о чем они не могли говорить или просто так, чтоб лишний час не торчать под искусственным светом подземного муравейника.

Винсенту самому давно грезилась Изнанка, но он пока боялся сам туда соваться. Понимал, что еще слишком неопытен для дальних походов под раскатистым грозовым небосводом извечной пепельной земли. Но он хотя бы мог пойти домой, в ту небольшую квартирку, выделенную ему Гильдией Ветра как истинному путнику, ставшей для него такой настоящей отдушиной. Единственным местом, которое паренек когда-либо по праву считал своим.

До него оставалось совсем немного. Винс уже наяву мечтал о том, как нырнет в мягкую постель. У него было еще пара часов свободы, а потом сладостная дрема. Он уже видел, как вручит Артале трактат, отданный ему, Винсу, по рассеянности самим же джолу, и потом все наладится. Все будет хорошо – главное верить, а мысли – они сбываются. Ведь после грозы всегда светит солнце.

Жаль, конечно, морг. Его любимый стул. Бас и усилитель – они сгорели безвозвратно, а он так долго подбирал нужные струны. Но главное, Винс сам цел и практически невредим. К тому же, в компании с Арталой – это не может не вызвать улыбок.

Единственное, что давило на душу пареньку, то куда пропал его лучший друг Ной. За всеми этими неожиданными проблемами его исчезновение отошло как-то на второй план, а сейчас… Он вспомнил, что тот бесследно исчез. Куда – он сам не знал, но искренне надеялся, что ничего плохого с эмпатом случиться не могло, ведь он путник. Настоящий. Истинный. Так что остается только ждать нужного порыва и следовать по ветру, и все наладится. Обязательно. Всенепременно. Так всегда бывает.

Неожиданно, где-то на границе сознания, Винсент услышал далекие голоса. Его топкие, отстраненные мысли разлетелись в прах, а на их место мгновенно прорвался, похожий на камертон, отчетливый голос Арайны.

– Похоже, этот филологический столп проблематики важнейшего состояния речевого словооборота нужен был лишь для того, чтобы, исходя из реалии нынешнего положения допустимого словозвучия и словоударения, быть важным посулом для реорганизации важнейших принципов действенной политики в области приемлемых возможностей и сегодняшнего звучания синтаксических принципов в деепричастных оборотах этого наречия, и я склоняюсь к мысли, что необходимо воспринимать это с точки зрения Амока Стоннура, в высшей степени лояльного к подобному крену теперешнего видения.

Винса от неожиданности передернуло. Он с нескрываемым ужасом посмотрел на Арталу, в чувствах произносившего что-то настолько далекое и непонятное, что извилины паренька неожиданно выгнулись крестом и жарко заскрипели. Винсент часто заморгал, пытаясь переварить услышанный бред. Немного помогло.

– Отсюда мы имеем следующее значение этого символического…

– Подожди, – изо всех сил Винс попытался приостановить поток речей джолу. – Подожди, Артала. Тс-ш, – он прикоснулся указательным пальцем к губам. – Тише. Ты слышишь?

Архивариус примолк. Насупился. Его длинные лопоухие уши тихонько подергивались. Он слушал. Внимательно и спокойно. В полном молчании, о котором и просил его Винс.

– Там господин Смитт, – ответил он погодя, – Ветерок и Крыса, да и еще кто-то. Грузный и тихий. Скорей всего из сменщиков. Они направляются в нашу сторону.

Винс внутренне поблагодарил небеса за то, что Артала порой говорил коротко и ясно, а еще за то, что тот обладал хорошим слухом. Вот только последние слова пареньку никак не могли понравиться. Он и так недавно вовсю удирал от сменщиков, и к тому же Винс прекрасно понимал, что в нынешнем состоянии не сможет нормально работать. Заснет или сознание потеряет – это он запросто. В нынешнем виде глаза мозолить ему было никак нельзя. К тому же там был серкулус, а этому человеку на глаза вообще лучше не попадаться. Так что, нужно было срочно действовать. Благо, в свое время он с Ноем все коридоры облазил, прячась от разнервничавшихся сотоварищей по Гильдии.

– Так, давай за мной, – негромко проговорил паренек. – И тихо, нам нельзя привлекать внимания.

– Ты от них прячешься, Винсент? – удивленно спросил джолу.

– Нет, – покачал головой тот. – Не от них. Сложно объяснить, но лучше следуй за мной, иначе точно до конца дня свой трактат в глаза не увидишь.

– Но следуя принципу…

– Артала, – прошипел Винс на джолу, подстегивая его сознательность.

– Хорошо, – в сердцах вздохнул архивариус и примолк.

Паренек пытался быстро сообразить, куда лучше им было спрятаться. Голоса слышались уже ближе, правда, то, о чем говорили путники, Винсент все равно разобрать еще не мог. Он цепко схватил джолу за руку и повернул назад. На сей раз идти пришлось быстро и тихо. Юный некромант старался как можно меньше шуметь, а Артала – делать то, что велел ему сам паренек.

Выскочив на порог сводчатой галереи, ведущей прямиком к парадным лестницам, Винс круто свернул влево и устремился в сторону одной из ниш, где стояла одна из немногочисленных безликих статуй, сохранившихся после погромов Волн. Он кивнул джолу на портик, показывая, что тому нужно будет на него взгромоздиться и влезть прямиком в саму нишу. Артала, видя какую-то нелогичность в мыслях паренька, попытался что-то возразить, но юный путник только слегка прикрикнул на него и чуть ли не силком заставил долговязого умника втиснуться в небольшой просвет, за которым сам потом и последовал.

Они вместе с трудом помещались за статуей, грозя погибелью как для себя, так и для несчастной мраморной скульптуры. Винсент, едва развернувшись, со всей силы надавил на небольшую выемку рядом со стеной – она поддалась. Щелкнула. Что-то внутри натужно заскрипело, и скульптура вместе с ними начала поворачиваться вовнутрь.

Артала даже не успел издать ни единого звука, когда они внезапно очутились по другую сторону галереи – в узком проходе, чем-то смахивающим на тот, что так торопливо покинули. Только здесь было сыро и грязно, а в углублении пола широким ручьем текла вода, от которой шло неяркое голубоватое свечение.

Винс приложился ухом к каменной стене, силясь хоть что-то расслышать, а Артала рядом с ним зачарованно осматривался вокруг. И ему было от чего удивляться. Джолу, проведя большую часть сознательной жизни под землей, с трудом мог подавить приступ восторга при взгляде на поток, ведь светящаяся вода была так похожа на ту, что наполняло его родное Озеро Слез после зимних штормов.

– Она светится, – только и мог задумчиво прошептать Артала, глядя на то, как белые струйки медленно перетекают одна в другую.