Границы бесконечности

– Он был в Четырнадцатом, – озабоченно прошептал Сьюгар. – Он вас пополам переломит.

– Девять десятых обитателей лагеря, включая девушек, могут переломить меня пополам, – шепотом ответил Майлз. – Этот довод не актуален.

Наклонившись, он схватил Оливера за подбородок и повернул лицом к себе. Сьюгар беззвучно ахнул, потрясенный столь рискованной манерой привлекать внимание слушателя.

– Вот что я скажу вам насчет цинизма, сержант: это самая бессильная мораль на свете. Но зато какая удобная! Убеди себя, что барахтаться бесполезно, – и можно со спокойной душой сидеть по уши в дерьме и ничего не делать.

Оливер отбросил руку Майлза, но не ударил его и не отвернулся. В глазах его полыхала ярость.

– Это Сьюгар тебе сказал, что я сержант?

– Нет, это у тебя на лбу написано кровавыми буквами. Послушай-ка меня, друг…

Оливер перекатился на живот и привстал, упираясь в циновку костяшками пальцев. Сьюгар вздрогнул.

– Это ты слушай, мутантишка, – прорычал бывший сержант. – Мы уже все пробовали. Устраивали учения, игры, жили по правилам, качали мускулы – только вот душа тут нет. Мы устраивали фестивали и ставили спектакли. Мы пробовали силу и хорошенько повоевали друг с другом. А потом занимались грехом, сексом и садизмом, пока не затошнило. Мы все попробовали не меньше десяти раз. Ты что, думаешь, ты тут первый реформатор?

– Нет, Оливер. – Майлз наклонился совсем близко, и голос его упал до шепота. – Я уверен, что я – последний.

Оливер на миг опешил, потом рассмеялся:

– Господи, наконец-то Сьюгар нашел себе пару. Двое психов, как и сказано в его Писании.

Майлз пропустил эту реплику мимо ушей и постарался сесть как можно прямее.

– Прочти мне свое Писание еще раз, Сьюгар. Целиком.

Он закрыл глаза, чтобы получше сосредоточиться и не отвлекаться на пикировку со скептиком-сержантом.

Сьюгар нервно пошуршал рядом, откашлялся и начал:

– Для тех, кто станет наследниками спасения. Так они и направились к вратам. Теперь ты должен запомнить, что город стоял на огромной горе, но пилигримы поднялись на эту гору легко, потому что их вели за руки те двое. К тому же они оставили свою смертную одежду позади, в реке: хоть они и пришли в одеждах, но вышли нагими. Поэтому они поднялись туда с великой ловкостью и быстротой, хотя основание, на котором покоился город, поднималось выше облаков. Потом они проследовали через воздушные области… – Сьюгар умолк, затем добавил извиняющимся тоном: – Тут оно заканчивается. Я оторвал страницу. Не понимаю, что это может означать.

– Наверное, то, что дальше вы должны додумать сами, – подсказал Майлз, снова открывая глаза.

Так вот тот материал, из которого ему предстоит строить. Не блещет разнообразием, но по смыслу подходит. Что ж, сгодится и такой. А последняя фраза вообще потрясла его, обдав холодом. Ну, так тому и быть. Вперед!

– Теперь понимаешь, Оливер? Вот это я и предлагаю. Единственную надежду, ради которой стоит дышать. Спасение для всех.

– Возвышенно до чертиков! – с издевкой отозвался Оливер.

– Именно этого мне и надо! Чтобы вы все возвысились. И учти, Оливер: я – фундаменталист. Я понимаю мое писание очень, ну, очень буквально.

Здоровяк открыл было рот, потом закрыл, так ничего и не сказав.

«Наконец-то заинтересовался, – мысленно вздохнул Майлз. – Можно считать, контакт установлен».

Через какое-то время Оливер проговорил:

– Необходимо чудо, чтобы всех переделать.

– Это не теология для избранных. Я намерен проповедовать массам. Даже, – Майлз начал входить во вкус, – закоренелым грешникам. Небеса открыты для всех, но приблизиться к ним можно лишь собственными усилиями. Мы не несем чудо в карманах…

– Уж ты-то точно… – пробормотал Оливер, бросив взгляд на голого Майлза.

– …мы можем только молиться и готовить себя к лучшему миру. Но чудеса случаются только с подготовленными. Ты подготовлен, Оливер?

Майлз подался вперед, и голос его зазвенел. А Оливер пришел в такое замешательство, что даже обратился за подтверждением к Сьюгару:

– Этот тип действительно такой?

– Он думает, что притворяется, – хладнокровно ответил лагерный пророк, – но на самом деле говорит правду. Это действительно Один-из-Двух, никакого сомнения.

Черт подери, неужели он о чем-то догадывается? Майлз решил, что иметь дело со Сьюгаром все равно что фехтовать в зеркальном зале – нипочем не разберешь, где живой противник, а где его отражение.

Оливер почесал в затылке. На его лице попеременно отражались раздражение, вера и сомнение.

– Как же мы спасемся, эй ты, благочинный?

– Зови меня брат Майлз. Да. Скажи, сколько новообращенных ты можешь привести к нам своим личным авторитетом? Ничем не подкрепленным?

Оливер задумался.

– Дай только им надежду, и они пойдут за тобой куда угодно.

– Ну… спасение-то, конечно, будет даровано всем, однако существуют определенные временные ограничения. Поэтому и нужны посредники между Господом и паствой. Я хочу сказать: блаженные те, кто не видел, но уверовал.

– Это точно, – согласился Оливер. – Но если твоя религия не сумеет сотворить чудо, то наверняка последует жертвоприношение.

– Э-э… вот именно, – выдавил Майлз. – Ты на редкость проницателен.

– Это не проницательность, – сказал Оливер, – а просто обещание.

– Да, ну так вот… гм, возвращаясь к моему вопросу. Сколько последователей ты сможешь привести? Я веду речь о плоти, а не о духе.

Оливер нахмурился.

– Наверное, человек двадцать.

– А кто-нибудь их них сможет привести других? Убедить еще кого-то?

– Ну, допустим…

– Тогда сделай их своими капралами. По-моему, нам лучше забыть о прежних чинах. Назовемся… э-э… Армией возрождения. Или нет – Армией реформации! Да, это звучит лучше. Мы реформируемся, словно гусеница в куколке, а в итоге превратимся в бабочку и улетим.

– А что за реформы ты планируешь?

– Пока только одну: еду для всех.

Оливер кинул на него недоверчивый взгляд:

– А ты уверен, что не блефуешь в расчете подкормиться за чужой счет?

– По правде говоря, я действительно проголодался… – Оливер встретил этот намек ледяным молчанием, и Майлз поспешно сменил тему. – Но то же чувствует еще множество людей. К завтрашнему дню мы их всех будем кормить с рук.

– Когда тебе понадобятся эти двадцать?

– К следующему сигналу раздачи еды.