Границы (не)приличия

— Эй, пацан, огонька не найдётся? — кричит куда-то в сторону Дан, безрезультатно щёлкая зажигалкой.

Не ожидающий подвоха прохожий, неторопливо сходит с тропинки и даже почти приближается к пошатывающемуся Северу. Но тут по закону подлости из-за облаков решает выглянуть луна.

Очень надо сказать некстати.

Потому что, положа руку на сердце, три бутафорских замка на труханах Севера — по бокам и спереди — выглядят впечатляюще. Посреди ночи-то. В укромном месте.

— Ну и чего завис? — нетерпеливо рявкает Дан, пошире расставляя ноги. Исключительно дабы опять не свалиться задом в песок. И так получается, что акцент непреднамеренно приходится аккурат на его тюнингованное побрякушками хозяйство.

Другой бы уже свалил. Серьёзно.

Но этот попался какой-то безбашенный.

— Смотрю, совсем с бабами напряг? — сочится издёвкой хриплый голос, заставляя нашего брутального жениха переломить в кулаке сигарету.

— Зная Севера, пацану самое время изобразить раненного в задницу сайгака, — тихо подытоживает Лис.

Мы стоим по колено в реке и осоловело наблюдаем за тем, как Север медленно напирает на вызывающе задравшего подбородок хама.

Прохладная вода не погасила в нас жажду до пьяных подвигов, ввиду чего я, недолго думая, решаю поддать жару.

— Ну что, припугнём? — подначиваю шёпотом.

Пару секунд, очевидно, уходит на переоценку ценностей. Примерный семьянин бузить не станет, ёпта.

— Ставлю косарь на то, что сопляк сольётся ещё до того, как мы ступим на берег, — всё-таки просыпается в Лисе былой азарт.

Будто время вспять повернулось. Какой же это, мать его, кайф!

Синхронно покачивая булками, мы грозно выходим из пучины речной.

Ибо негоже в сторонке отсмеиваться, когда друга щемят.

— Ух ты, да у нас гости… Вечер перестаёт быть томным, — жеманно басит Кир, едва сдерживая ржач.

Целое мгновение я думаю, что слегка прифигевший от неожиданности пацан попятится, струсит, нервно засмеётся и сбежит, гонимый под зад здравым смыслом. Потому что три здоровых пьяных туловища, на одного вчерашнего выпускника будет многовато.

Тут без вариантов — фаталити. Хотя парнишка ростом с нас почти, да и с хорошим таким снарядом в башке, это проскальзывает. Но всё равно молодой совсем. Первым соскочит.

Не тут-то было.

Залётная борзота щерится в злобной ухмылке и демонстративно скидывает куртку, наброшенную на голые плечи.

— Ты что, бессмертный? — тихо цедит Север, угрожающе позвякивая цепями на трусах.

— А ты проверь, — пацан сжимает губы в твёрдую линию.

Едва удерживаю предательский смех. Градусы всё ж таки ударили в голову. Ладно, чудик — зелёный, отчаянный. Тут как раз всё понятно. Но Север! Вот он в своей бутафорской сбруе до коликов комичен.

— Хана тебе, малый, — щурится Дан, демонстративно разминая шею.

Нет, последние три рюмки точно были лишними.

— Посмотрим, сладкий, — задорно подмигивает юнец, которому, похоже, глубоко насрать, что взгляд оппонента взрослых дядек морозит.

Немая сцена Каа и бандерлоги. Должна была быть.

Первым сдаётся… Лис. Берег оглашается раскатистым хохотом.

— Ладно тебе, — оттаивает Север, выглядывая в осоке сброшенные шорты. — Не зассал, молодец. Мужиком растёшь.

— Не понял? — в ухмылке пацана тенью проскальзывает досада. Похоже, кто-то всерьёз рассчитывал помахать кулаками.

— Да мальчишник у нас. Не агрись, — хлопаю по напряжённой спине. Навскидку ему лет девятнадцать, не больше, а взгляд что-то и правда тяжеловат. — Нормальные мы. Пошли, что ли, к костру. Накатим за испуг. Тебя как звать, бесстрашный?

— Вий.

— Что, как у Гоголя? — вскидываю бровь.

— Как Вийковский. Только прозвище, — хмуро отзывается он, первым направляясь к костру. — Ян Вийковский. Но привычней Вий.

Вскоре душная июльская ночь оглашается песнями. В этот раз мой музыкальный слух даже не пытается протестовать. Мысли и те путаются, с трудом образуя единую картинку.

Как в любой пьянке наступает момент, когда все говорят и никто никого не слушает. Но впервые на моей памяти в компании друзей я чувствую себя не в своей тарелке. Лис без умолку треплется о своих умницах-лисичках, Север переписывается с Малой. Вий молча хлещет самогон, погрузившись мыслями куда-то дальше преисподней. Одному мне одновременно шумно и одиноко.

— Ты куда? — окликает меня Север, когда я поднимаюсь с песка.

— Не знаю, — отзываюсь честно, потому что… Ну не знаю!

Никуда конкретно не хочу, а куда-то всё равно тянет.

В такси местами вырубаюсь, местами пугаюсь непредсказуемых перепадов настроения, скачущих между жёлчью и вожделением. Всё на инстинктах.

Ведьма! — морщусь всякий раз, когда перед глазами встаёт улыбка Аси, адресованная другому, а в ушах звучит жаркий шёпот, предназначенный не мне.

Придушить же готов! Но каждый вечер верным псом продолжаю провожать её домой с работы. С того первого раза ни дня не пропустил. Только держусь в тени, чтобы не светиться. Спросит же, как пить дать, чего следом таскаюсь. А я сам не знаю, что сказать.

Прихожу в себя стоя напротив двери.

Двери нашей квартиры.

Сердце бешено колотится, ладонь жжёт вожделенный ключ, рефлексы устремляются вперёд мыслей. На счастье, что-то тревожно шевелится у меня внутри, не пускает. За горло держит крепче парфорса.

Назад, Королёв. Соберись, твою мать!

Глава 24

Ася

Ночью мне почудилась возня у входной двери: то ли скрежет ключа вокруг замочной скважины, то ли перестук ногтей по стальному полотну. Я тихо выругалась и застыла, как стояла — с полулитровой кружкой чая посреди коридора. Ну а что, после последнего общения со Стасом пришлось начать заваривать успокаивающий сбор.

Вообще, в последнее время мне много чего чудится. Как будто ему больше нечем заняться, кроме как ходить за мной по пятам. И оставлять окурки у скамейки во дворе. Тонкие. Чёрные. Сухие. Это после дождя-то сухие! А порой охота просто стукнуть себя по лбу. Чтобы мысли глупые в голову поменьше лезли.

Такие, как Стас на однодневок не размениваются. Для высоких отношений у них Марины всякие. Тепличные отличницы вроде его сестры, которым по умолчанию положено всё подносить на блюдечке. Как минимум потому, что они, чистые и ранимые, этого действительно заслуживают.

Ждала ли я его возвращения? Вот уж нет. Мои нервы и так на пределе.

Когда Королёв, уходя, кинул мне под ноги футболку, я реально была готова его придушить. Надо было сразу высказаться, проораться как следует и запереть тот трепет, что проскочил между нами глубоко в чёрный ящик.

Точки нужно расставлять вовремя, пока те не расползлись по отношениям жирными кляксами. А теперь места себе не нахожу, не зная, чего ожидать. И чем дольше он не появляется, тем тоньше мой психоэмоциональный ресурс.