Гравюры на ветре

— Да, я верю… — меня резануло лицемерие, с которым он отбросил от себя свою семью. Этого уже нет? Неужели? На моем пути снова встретился красиво болтающий лжец. И сейчас он начнет свой длинный и до рыданий неправдоподобный рассказ, который я выслушаю и сделаю вид, что безоговорочно верю каждому звуку его голоса. Или действительно поверю? Я ответила на его поцелуй, — Да, да, Герард, я тебе верю.

— Правда?

Я кивнула. А как же иначе? Разве со мной было когда-нибудь нечто подобное? Шквалистый ветер обрушил на нас первые капли дождя. Надо бежать. От грозы, от себя, от него… Или будет поздно. Хотя нет… Поздно было уже тогда, в ресторане… А сейчас пришло самое время для того чтобы открывать новую страницу судьбы.

— Мне пора идти. Вот-вот начнется ураган, — я попыталась вырваться из его рук, но он не отпускал.

— Обещай, что завтра мы встретимся, — он снова стал целовать меня.

— Хорошо. Только сейчас мне пора.

Я побежала к подъезду и, помахав Герарду на прощание, закрыла за собой дверь. Что это? То, чего я ждала столько лет? Любовь, которая больше, чем разум? У меня был шок. Я вернулась домой в смятении. Анн вроде бы говорила мне, что не стоит расстраиваться, когда задуманное начнет сбываться? Кажется, она была права.

* 25 *

Ветер с азартом разглядывал перемещение карт. На зеленом сукне судьбы этот пасьянс выглядел забавно — дама пик вопреки своей воле легла рядом с червонным королем в марьяжную постель, а бубновая дама, не понимая что делает, упала в объятья пикового короля, вздрагивая от непривычного восторга.

Рассмеявшись шелестом листвы и звоном разбитого стекла, ветер стал снова и снова множить свои витиеватые гравюры на цветастых простынях и белых бумагах. Наступало время самообманов и движений вперед.

* 26 *

Сегодня мы с мужем решили вместе пообедать. Макса на несколько часов отпустили с работы, чтобы купить недостающие детали для компьютеров, и он позвонил мне с дороги.

От ночной бури не осталось и следа — солнце припекало, лужи высохли, а упавшими на тротуары ветками деревьев уже заполнили мусорные баки.

Мы встретились на автобусной остановке. Макс озабоченно огляделся по сторонам:

— Не знаешь, где тут можно перекусить? — он похлопал рукой по животу. — Есть что-то хочется.

Я улыбнулась — когда он голодный, то похож на сенбернара.

— Даже не представляю себе. Мы же так редко выбираемся с тобой куда-нибудь. Так что решай сам.

Он прищурился, читая яркую угловатую вывеску:

— Вот, какая-то пиццерия. Пойдем туда.

— Пойдем, — я засмеялась. — Обед в итальянском стиле. Как это романтично!

Усевшись за стол покрытый не особенно чистой клетчатой клеенкой, мы заказали по большой пицце с беконом и стали пить минеральную воду.

— Макс, знаешь, у меня такое хорошее настроение. Вчера ты поздно пришел, и я не успела тебе рассказать…

Жуя, он посмотрел на большой экран, служивший единственным украшением этого невыразительного зала.

— Смотри-ка, какой гол! Отлично! Так что ты говоришь? — он шумно отхлебнул воды. — Я вчера поздно пришел? Да. Эта вечеринка затянулась. Мы там с начальником насели на коктейли, теперь, вот, пить так хочется. Уф…

Я предприняла вторую попытку:

— Максик, я сейчас хожу к одному доктору…

— Слушай, к слову о медицине. Жена моего шефа страдает от какой-то болезни… Эх, забыл от какой… Я сказал, что тесть в два счета это вылечит. Ты бы поговорила с отцом. А то, знаешь, у меня сейчас наладились хорошие отношения с начальником, и хотелось бы их еще больше укрепить.

— Ладно, я поговорю. Макс, можно я тебе кое-что расскажу? — у меня уже пропало желание делиться с ним радостью, но по инерции я продолжала. — Понимаешь, у меня давно… Не помню с какого возраста, появилось какое-то неприятие…

— Да, да, разных заморочек у тебя хватает… — Макс рассмеялся. — Ну ничего. Это тебя не портит. Я так понял, что ты плавно подбираешься к разговору о квартире?

— Квартире? — я вспомнила о том, что еще две недели назад попросила его выяснить правила покупки жилья в рассрочку. Я всегда считала, что настоящая семья не должна ютиться по чужим съемным углам как пара каких-то студентов, и поэтому подняла этот вопрос. — В общем-то, да. А тебе удалось что-то узнать?

— Да, — Макс отправил в рот последний кусок пиццы и пробормотал, — все это вполне возможно, но не для нас.

— Почему?

— Если мы в это ввяжемся, то тебе придется в два раза больше работать.

— В каком смысле? — я не могла понять, о чем он говорит. — У плиты что ли стоять и блинчики жарить ради экономии?

— Какие еще блинчики? — он рассмеялся. — Нет. Просто придется тебе бросить твою дурацкую школу и пойти куда-нибудь, где побольше платят.

— Так значит, это я должна искать новую работу? — мне стало так неприятно, как будто он меня ударил. — А что же ты о себе? Забыл что ли? Работаешь в каком-то маленьком банке, получаешь в четыре раза меньше любого из твоих институтских друзей, и ничего не хочешь! Как это?

Макс вытер губы и позвенел остатками льда в стакане:

— Марианн. Я хочу. Только не поисков, а спокойствия. Нам с тобой вполне хватает денег, чтобы скромно жить. Появится ребенок — буду подрабатывать ночным охранником в моем же банке. Шеф уже сказал мне, что согласен. А искать что-то новое? Ты меня уволь. Я уже набегался, пока пытался найти такое вот тихое и спокойное место. Лезть по карьерной лестнице — занятие не для меня.

— Но разве тебе не хочется иметь свою квартиру?

— Мне? Нет. Я люблю иногда переезжать из одного квартала в другой. Менять соседей, улицу, сторону света. Сейчас мне не надоедает смотреть по утрам на восход, а через пару лет, наоборот, захочется каждый вечер любоваться закатом. Разве это не здорово?

— Ты по-своему прав… — я расстроено постукивала вилкой по неровному дну тарелки. — Но, я так мечтала…

— Ладно, Марианн, ты мечтай… А мне пора на работу. Если захочешь, вечером пойдем в кино. Или ты сегодня к врачу? Он тебе хоть чем-то помогает?

— Да, помогает…

— Ну и чудненько.

Мы молча вышли из кафе, и подойдя к остановке, расстались. Макс поехал в банк, а я стала звонить папе в надежде, что он излечит мою душевную рану:

— Здравствуй, пап. Можно к тебе сейчас подъехать? — я так рада была услышать его голос.

— Марьяш, ты… Я… — он явно не хотел со мной говорить. — У меня тут один пациент. Ты перезвони мне вечерком. Поболтаем.

Что мне делать? На глазах навернулись слезы. Маме вообще бесполезно что-то рассказывать — любой ее совет заканчивается призывами к смирению. Подругам я не привыкла жаловаться на свою семейную жизнь — того и глядишь, одна из них, да и предаст. Я посмотрела на часы — пора было звонить Артису:

— Пожалуйста, примите меня сегодня, — неожиданно я поняла, что катастрофически хочу его видеть.