Гражданская война

Партия эта делилась на два крыла, действовавших довольно самостоятельно. Правое крыло, они же Меньшевики-Оборонцы, входившие в Временное правительство, выступали за верность союзникам и продолжение войны до победного конца. Во внутренней политике они были за коалиционную власть с участием буржуазных партий, особенно кадетов. Левое крыло, или же Меньшевики-Интернационалисты, требовали немедленного всеобщего мира без аннексий и контрибуций, а внутри страны — создание однородного коалиционного социалистического правительства, из всех социалистических партий, но без буржуев.

Тех и других объединяли враждебность к большевикам, отрицание диктатуры пролетариата, стремление восстановить разогнанное правительством Ленина Учредительное собрание, причём Оборонцы хотели заменить Учредилкой Советы, а Интернационалисты были согласны оставить Советы как органы представляющие интересы городских и сельских тружеников, хоть на некоторое время, пока в России не установится прочная демократия.

И те и другие не считали возможным в России строительство социализма, откладывая его на далёкое будущее, когда строго по Марксу, капиталистические отношения в стране достаточно разовьются. Оба крыла были за свержение власти большевиков, но Оборонцы допускали вооружённую борьбу и союз с умеренными белогвардейцами, а Интернационалисты были против всякого союза с «буржуазными реакционерами», и надеялись на мирные средства, вроде агитации и забастовок.

Кроме РСДРП(о) имелась и менее значительная партия меньшевиков, называвшаяся Организацией Объединённых Социал-Демократов Интернационалистов, в просторечии звавшихся Новожизненцами, по названию своей газеты «Новая Жизнь». Самым знаменитым из сторонников этой партии был пролетарский писатель Максим Горький.

Новожизненцы находились между меньшевиками и большевиками, критикуя и тех и других. Меньшевиков-Оборонцев они критиковали за провальную политику Временного Правительства, за сговор с буржуями, за поддержку империалистической войны, Меньшевиков-Интернационалистов (с которыми программа Новожизненцев имела много общего, в частности неверие в построение социализма в одной стране, отрицание вооружённой борьбы против большевиков, требование сильной парламентской власти, но без президента) — за нежелание порвать с Оборонцами, Большевиков — за отсутствие демократии, диктатуру пролетариата, разгон Учредилки. Всё это было довольно безобидно, и большевики их терпели (хотя и прижимали иногда, если Новожизненцы переходили установленные границы). Белогвардейцы были не так терпимы, бывали и расстрелы Новожизненцев, а уж об арестах, закрытии газет и партийных организаций, и говорить нечего.

На встречу с Климовым пришли Новожизненцы и Меньшевики-Интернационалисты (Оборонцы встречаться решительно отказались, обвинив полковника в «предательстве союзников»). Михаил, услышав это, чуть не зааплодировал: «Какие молодцы! Продолжайте себя топить!».

Пришедшие на разговор (среди которых, к удивлению Климова, затесались несколько реальных рабочих, хотя подавляющее большинство были интеллигентами), интересовались разными темами. На вопрос одного из Интернационалистов об отношении к Учредительному собранию.

— После разгона его депутаты разбежались по всей стране, и до устранения правительства большевиков, а также до усмирения белогвардейцев, их собрать не получится, — ответил Михаил. — А вообще, РОД за принятие Конституции на всенародном референдуме. Собственно я буду рад, если и ваша партия примет участие в ее Разработке.

На вопрос со стороны Новожизненцев о свободах, полковник сообщил, что РОД, выступая за Свободные Советы Трудящихся Всех Классов, поддерживает все свободы, но только в рамках закона. И пока в стране не закончена междоусобная война, разжигаемая большевиками и белогвардейцами, а также всякой самостийной сволотой купленной иностранцами, в России действуют законы военного времени, подразумевающее некоторое ограничение свобод. Но СДПР и РОД стремятся к тому, чтобы это ограничение быстрее закончилось.

— А как вы относитесь к идее демократической республики с сильной парламентской властью но без президентства?

— В ответ прошу назвать хоть одну республику, где такая власть есть.

Новожизненцы после этого серьёзно зависли. И то сказать, за океаном все республики сплошь президентские, начиная с САСШ и кончая Гондурасом каким. Не приводить же в пример Португалию, с её бесконечными правительственными кризисами, или Китай с его генеральскими кликами!

— Швейцария… — прозвучало как-то неуверенно.

— Там президент возглавляет федеральное правительство, министры которого поочерёдно занимают на год президентское кресло. В конце концов я солдат, а не юрист или политолог, и мне трудно судить о таких делах, а потому лучше отложить этот вопрос до установления мира и порядка в России, не деля раньше времени шкуру медведя. И вообще, по идее, тут всё должен опять же, решать народ на референдуме.

Тут инициативу у загрузившихся Новожизненцев снова перехватили Меньшевики-Интернационалисты, интересовавшиеся вопросами войны и мира, а также отношением полковника к всеобщему примирению без аннексий и контрибуций, в духе Четырнадцати Пунктов бывшего президента САСШ Вильсона, и Стокгольмского Наказа министра «Временного правительства» Скобелева. Климов, мысленно благословив свою женщину, просветившую его перед встречей о чём вообще идёт речь (особенно насчёт «Наказа»), ответил:

— Товарищи, мир с Германией и Австрией СДПР собирается заключить как можно быстрее. Как только РОД доберётся до Питера и выставит правительство Ленина-Троцкого из министерских кабинетов. Разумеется, никаких контрибуций ни Берлину и никому другому, мы платить не собираемся. С аннексиями сложнее. Немцы и австрияки наверняка захотят оставить себе захваченное. Отбить у них эти территории можно только силой, продолжив войну. А народ войны не хочет. Так что в этом вопросе придётся считаться с реальностью. Хотя, я не считаю ту же Польшу с Литвой большой потерей. За последние сто лет они трижды поднимали восстания против России. Если им так не нравится «русское угнетение» — пусть их устраивают свою жизнь в цивилизованной Европе как смогут. То же самое и с латышами в Курляндии. Пусть сами выясняют отношения с немцами, и своими, остзейскими, и германскими. Впрочем, думаю, Россия без компенсации не останется. Восточная окраина Галиции, Западная Армения с Лазистаном и востоком Понтийского побережья — совсем неплохо, не так ли?

— Товарищ Климов, но ведь это сепаратный мир, а не демократический всеобщий мирный договор! — встрял, сверкая пенсне, интеллигент учительского вида, похожий буйной нечёсаной гривой и бородой на Будулая из советского фильма «Цыган», разве что борода длиннее и пышнее. — Даже если Вильгельм и его союзники подпишут мир с Россией, мировая бойня продолжится! Это противоречит интернациональной солидарности и идеям свободного самоопределения! — собравшиеся, независимо от партийной принадлежности, поддержали его слова согласным гулом.

— Мне и самому это не нравится, товарищи, — сказал Михаил постаравшись сделать максимально серьёзную и печальную морду лица. — Но что делать? Хорошо выступать за всё хорошее и против всего плохого, а как это реально осуществить? Вильгельм и Карл настроены на войну до победы. Клемансо с Пуанкаре, Ллойд-Джордж с Маршаллом и прочая Антанта — аналогично. Кто им доктор? Я не могу заставить их замириться. И никто в России не может. Да и не только в России. Что-то народы этих стран тоже не могут похвастать тут большими успехами. Даже революции во Франции и Италии, не сказать, что сильно помогли в европейском масштабе, и тем более в мировом. Видимо эти страны ещё не навоевались. Мы не можем быть большими борцами за мир между ними, чем сами народы этих стран. Это глупо. У нас своих проблем выше крыши, и их надо решать, не дожидаясь пока все прочие дозреют до всеобщего демократического мира. Что до самоопределения, то по мне, этот вопрос надо решать одновременно и по всему миру.

«Когда рак на горе свистнет!», — мысленно прибавил Климов.

— Иначе кто-то захочет самоопределить всех, кого можно у других, чтобы ослабить иные страны и получить над ними господство. Да и потом, как я упоминал, Польша и Литва не раз пытались отделиться от России и рвались в Европу. Отношение тех же поляков к русским не секрет — последний пример мы недавно видели во Франции, где паны в американских мундирах сожгли наших раненых. Ну вот, можно сказать, их желания исполнятся, и их самоопределят от нас в любимую ими Европу. Примерно так же обстоит дело с бывшими турецкими землями, занятыми в ходе войны. Я считаю, что после резни армян, ассирийцев, понтийских греков, Турция утратила всякие права на эти земли. Да и выбор этих народов между нами и турками, очевиден. Чем вам не самоопределение?