Грехи девственницы

Когда он склонился над Мадлен, она невольно дернулась от его прикосновения.

— Я солгала. Мне нужно как-то отвлечься. Поговорите со мной, Гейбриел. Пожалуйста.

Мадлен искренне надеялась, что выглядит лучше Гейбриела. Возможно, все же стоило позволить ему позвать доктора.

Но тогда ей пришлось бы отвечать на многочисленные вопросы. А чувство вины слишком ценно, чтобы растрачивать его по пустякам.

— О чем вы хотите поговорить? — спросил Гейбриел.

— Откуда вы? — Начинать с самого простого. Это было первым правилом ведения допроса. Пусть думает, что это просто пустая болтовня. Просто удивительно, сколько всего могут наговорить мужчины, прежде чем поймут, что увязли слишком глубоко.

— Из Лондона.

Мадлен поморщилась, когда игла вонзилась в ее плоть, и мышцы на подбородке Гейбриела заметно напряглись.

— Из Чипсайда, — добавил Гейбриел, вытягивая нить. — Моя мать дает уроки хороших манер дочерям богатых торговцев.

Мадлен сосредоточилась на движении губ Гейбриела, чтобы хоть как-то отвлечься от прорезающей ее плоть нитки.

— Она и вас обучила манерам?

Складки на лбу Гейбриела немного разгладились.

— Обучала. Только вот я не усваивал уроков.

— Ей нравится… — Мадлен прикрыла глаза, когда на ее рану лег очередной стежок, — …эта работа?

— Наверное. А что ей еще остается? У нее слишком благородное происхождение, чтобы заниматься торговлей. И все же у нее нет связей, которые могли бы помочь.

Мадлен представляла, как это трудно. Должно быть, мысль о том, что ее соблазнили, а потом бросили за ненадобностью, съедала мать Гейбриела изнутри. И каково это, растить детей мужчины, который ее предал?

Мадлен не собиралась иметь детей. Да и какой ребенок захочет иметь такую мать, как она?

— А ваш отец? — спросила она.

— К счастью, он исчез еще до моего рождения.

Два новых стежка лишили Мадлен способности говорить. А возглас смущения был искренним.

— Он умер?

Гейбриел заработал быстрее, а его голос зазвучал хрипло:

— Он не был… женат на моей матери. Соблазнил ее, а потом отказался поступить, как подобает джентльмену.

Для изысканно изъясняющегося человека Гейбриел как-то очень неловко подбирал слова. Очевидно, он нечасто рассказывал историю своей жизни кому бы то ни было. Мадлен давно уже поняла, что если человек рассказывает о чем-то не в первый раз, слова срываются с его губ легко и непринужденно, так как ему не нужно их подыскивать. Чем эмоциональнее рассказ, тем лучше запоминаются однажды составленные фразы. Как у того лейтенанта из Коруны, которому оторвало ногу пушечным ядром. Он весьма цветисто описывал Мадлен грохот орудия, когда посчитал ее проституткой из таверны. Точно такие же слова слышала она и потом, когда он умолял о пощаде, прежде чем быть повешенным за торговлю секретами.

Мадлен с такой силой вцепилась в простыни, что их складки отпечатались у нее на ладонях.

— Кто был ваш отец?

Гейбриел стер с живота Мадлен теплую струйку крови.

— Брат работодателя моей матери.

Мадлен хотелось продолжения рассказа, поэтому она застонала.

— Он был помолвлен с другой женщиной. — Гейбриел окинул взглядом лицо Мадлен. — Кажется, я еще никому не рассказывал об этом.

Неожиданное ощущение сдавило грудь Мадлен. Гейбриел ничего не стал бы ей рассказывать, если бы она не начала им манипулировать. Боль в животе была гораздо предпочтительнее чувства вины, поэтому она сосредоточилась на ней. Впрочем, она ведь не просила, чтобы ее ударили ножом. А муки, которые Гейбриел испытывал от вынужденной роли доктора, были настоящими.

— Не волнуйтесь, никто не узнает вашу тайну. У вас есть… — Мадлен хотела расспросить Гейбриела о братьях и сестрах, но слова застряли у нее в горле. Дьявол! Ей не были чужды угрызения совести, просто раньше ей удавалось не замечать их. По какой-то непонятной причине она не могла заставить себя расспросить Гейбриела о сестре. Во всяком случае, не сейчас, не в такой обстановке. Мадлен вдруг стало стыдно.

«Но почему?» — вопрошал холодный голос ее рассудка. Будучи шпионкой, она совершала гораздо более дурные поступки. Она выведывала у мужчин самые сокровенные их мысли и тайны. И Гейбриел ничем от них не отличался. Он скрывал от нее информацию. Это было недопустимо и, возможно, угрожало ее жизни. Кто знает?

Несвоевременная пауза в разговоре лишила Мадлен возможности отвлечься, и когда игла в очередной раз вонзилась в тело, по ее щекам заструились горячие слезы. Мадлен крепко закрыла глаза в надежде, что слишком занятый раной Гейбриел не заметит ее унижения.

Мягкая теплая ткань коснулась ее щеки, вытирая насухо.

— Я почти закончил.

Мадлен отвернулась в попытке избежать прикосновения к своему лицу. Она не нуждалась в том, чтобы кто-то вытирал ей слезы. Йен и Клейтон никогда не пытались этого делать. Они отдавали ей еду, когда сами страдали от голода. Однажды Клейтон ждал ее на месте встречи, чтобы предупредить о провале, позволив французам схватить и пытать себя в течение двух дней, пока Мадлен не нашла способ освободить его.

Но ее друзья никогда не вытирали ей слез.

Хотя после года службы в разведке она не так уж часто плакала.

— Я рассказал вам один из моих секретов, а вы расскажите мне свой, — произнес Гейбриел, отирая слезы с другой щеки Мадлен.

Ей нужно было сделать что-то, чтобы прогнать ощущения, вызванные единственным легким прикосновением, но, запутавшись в паутине собственных интриг, Мадлен спросила:

— Что вы хотите знать?

— Откуда вы родом?

— Из Лондона.

— А где были шесть месяцев назад?

Прямой вопрос сразу заставил Мадлен забыть о минутной слабости. Очевидно, ей не стоило стыдиться собственных расспросов.

— Я согласилась открыть вам лишь один секрет. — И поступила очень глупо, сделав это.

— Но ваш не идет ни в какое сравнение с моим. Это нечестно.

— Вы ошибаетесь. Вы рассказали мне то, чего доселе никто не знал. Я поступила так же… — Мадлен судорожно втянула носом воздух, когда в ее кожу вонзилась игла.

— Готово. — Гейбриел сделал узелок и выпрямился с вымученным вздохом. Он потер ладонями лицо, а потом взял стакан с бренди. — Потерпите еще немного. Это поможет убить инфекцию.

Мадлен кивнула. Однако когда прохладная янтарная жидкость огнем обожгла ее кожу, выгнулась от боли и вцепилась в руку Гейбриела словно могла остановить то, что он уже сделал.

Молодой человек откинул с ее лица волосы.

— Почти все. Почти, — прошептал он.

Мадлен уцепилась за тихий звук его голоса, точно утопающий за соломинку, иначе она просто сошла бы с ума.

Вскоре жжение начало стихать, уступив место обычной ноющей боли. Только теперь Мадлен ощутила руку мужчины на своей обнаженной груди. Ее твердую мужскую силу. Мягкое прикосновение шелковистых темных волос, щекочущих кожу.

Мадлен разжала пальцы, поморщившись при виде алых отпечатков своих ногтей.

— Извините.

Гейбриел проследил за ее взглядом.

— Думаете, после того что вам довелось вытерпеть, я буду сетовать на подобную мелочь?

Мадлен попыталась улыбнуться, но тут взгляд Гейбриела упал на ее обнаженные груди, прижатые к его руке. Улыбка женщины тут же погасла, а ее соски, жаждущие внимания, превратились в тугие бусины.

Глаза Гейбриела потемнели так, что вскоре всю их зелень поглотили зрачки.