Грехи империи

– Мы не знаем, куда они подевались, – ответил Олем. – Я разослал всадников. Скорее всего, Линдет отошла на безопасное расстояние и вернётся в город, как только узнает, что мы выиграли.

– И приведёт с собой тысячи разъярённых вооружённых людей. – Влора стиснула зубы. Хватит ли у неё сил для борьбы за власть сразу после сражения? – Я убью её, но не подпущу к богокамню.

– Она об этом знает?

– Я ей сказала, когда пыталась арестовать.

– Значит, застать её врасплох не получится. – Олем швырнул окурок в воду. – Я видел, как Валленсиана несли в форт. Мне сказали, что он ещё жив.

– Пока что, – ответила Влора.

– Пойду его проведаю. Найдёшь меня, когда надоест смотреть на сортировку трупов.

Влора помогла Олему подняться и проводила взглядом до форта, а потом попыталась взять себя в руки. Семьсот человек погибло. Столько имён не запомнить, но она прочитает списки, прежде чем их похоронят. Может, они умирали, ненавидя её за то, что она послала их на дайнизов?

– Они знали, чем рискуют. Они нанимались служить за деньги, – сказала она себе. – Ты же не новобранцев бросила в битву. Ты привела лучших в мире стрелков, и только поэтому большинство из нас ещё живы.

Где-то на берегу солдаты гарнизона развели костёр из плавника. Для мёртвых дайнизов – костёр. Для штуцерников и солдат гарнизона – сыра земля. Вот цена победы.

Цена спасения города с миллионным населением.

Глава 65

Стайк лежал на спине в высокой траве фатрастанской поймы и смотрел в голубое безоблачное небо, размышляя о событиях последних двух недель. Слева на кого-то орала Ибана. Стайк даже не представлял, на кого, потому что уцелевшие уланы либо лежали в лазарете, либо грабили в городе арсеналы черношляпников. Он уже представил выражение лица Фиделиса Джеса, когда тот обнаружит, сколько барахла успели украсть уланы до возвращения в город черношляпников, но тут вспомнил, что голова Джеса лежит в мешке, который, наверное, до сих пор приторочен к седлу Ибаны.

Эти мысли вызвали у Стайка улыбку. Неопознанный труп Джеса, наверное, уже горит на общем погребальном костре к югу от города вместе с тысячами других. Достойный конец для человека, который всю жизнь стремился к тому, чтобы все его знали и боялись.

– Чему улыбаешься?

Стайк повернул голову. Рядом с невозмутимым видом стояла Ибана, уперев руки в бока.

– Думаю о Джесе, – ответил он.

– Ну конечно, о чем же ещё. Кстати, голова уже начинает вонять. Что ты собираешься с ней делать?

– Не будет ли слишком пошло насадить её на пику и завтра весь день скакать по Лэндфоллу?

– На мой взгляд, вполне приемлемо. Кстати, у нас проблемы.

Стайк сел, борясь с коротким приступом головокружения.

– В чем дело?

– «Бешеных улан» всегда было три сотни. Вчера нас выехало двести сорок три, а сейчас осталось чуть больше ста пятидесяти. Где мы найдём ещё людей?

– Это твоя работа.

– Бездна, да.

Ибана принялась расхаживать туда-сюда.

– А знаешь, кавалерия у «Штуцерников» весьма недурна, – заметила она, остановившись.

– Даже не знаю, что с тобой сделает Флинт, если обнаружит, что ты вербуешь её людей. И я не стану её винить.

– Да ну? – фыркнула Ибана.

– Хочешь с ней сразиться?

– Э... нет.

Стайк повернулся, чувствуя, как что-то щёлкает и хрустит в позвоночнике, и снова улёгся на мягкой траве. Снял кольцо и покрутил между пальцев, изучая потёртости и царапины на серебре, по большей части слишком глубокие, чтобы отполировать.

– И не думай. Ищи людей в другом месте. Кстати, как насчёт тех черношляпников, которые сражались вместе с нами? Присмотрись к ним, может, среди них есть смелые ребята.

Он снова надел кольцо.

– Можно попробовать подкатить к их избранным, – задумчиво произнесла Ибана. – У нас не было избранных после... Забыла её имя.

– Джейн? Джейм? – предположил Стайк. – Я тоже не помню. Бездна, она была красоткой.

Ибана пнула его под ребра. Он со смехом схватился за грудь и почувствовал, что от резкого движения лопнула пара швов на плече. Скосив глаза на рубашку, заметил новое пятно крови и снова уставился в небо.

– Какой бездны ты тут лежишь? – спросила Ибана.

– Здесь не воняет горелыми трупами, – ответил Стайк.

Это была правда. Но кроме того, тут так мирно, ни одно облачко не омрачает небо, и впервые за десять лет можно просто лежать и ничего не делать. К тому же он весь изранен, больно шевелиться.

– Бен!

Стайк попытался сесть, но Селина снова повалила его, обняла за шею и стиснула так, что у неё покраснело лицо. Стайк в ответ обнял её одной рукой, а затем схватил за штаны и усадил себе на грудь.

– А ты пережила сражение.

– Да! Санин разрешила мне убить человека.

Стайк сел, и девочка свалилась на траву.

– Что? – ровным тоном осведомился он.

Селина выпрямилась и выразительно кивнула.

– Я держала пику и всё делала. Я проткнула его щёку в веснушках и видела, как с другой стороны вытекли мозги. Это было отвратительно.

Стайк поднялся на ноги, не обращая внимания на сдавленный смех Ибаны, и огляделся. Долго искать Санин не пришлось. Она неподалёку чистила лошадь.

– Какой бездны, Санин! – крикнул он. – Ты брала её с собой в бой? Разрешила убить человека?

– Рано или поздно ей придётся учиться сражаться, – бросила Санин через плечо, не потрудившись обернуться.

– Ага, когда она сможет держать пику без посторонней помощи. Проклятье, Санин, ты должна была держать её в безопасном месте.

– Мне нужно было убивать. Кроме того, разве она не в безопасности?

Стайк с рычанием перевёл взгляд на Ибану, которая согнулась пополам, сотрясаясь от смеха. Он толкнул её ногой в плечо, и Ибана упала на траву, побагровев и не переставая смеяться. Стайк снова повернулся к Селине. Та смотрела на него, вскинув подбородок, словно чего-то ждала.

– Я тобой недоволен, – показал он на девочку пальцем. – В твоём возрасте нельзя убивать.

– Ну да, – заносчиво ответила Селина. – Но я убила, ничего не поделаешь. Я теперь герой.

– Кто так решил?

– Ты сам! Я убила человека на войне. Ты говорил, что это делает тебя героем. Я тоже хотела быть героем, и вот стала.

Ибана лежала, раскинув руки и ноги и пыталась отдышаться. Она снова расхохоталась.

– Как она тебя, Бенджамин?

– Проклятье, я...

Стайк осёкся. Стиснув зубы, он подумал, как бы папаша Селины наказал её за подобную выходку. Наверное, этот тупой мерзавец купил бы пинту пива и отвёл её в какой-нибудь притон. Наклонившись, Стайк нашёл среди травы крошечный красный цветочек, которых было полно в это время года. Завязав стебель узлом, сунул цветок ей за ухо и тихо сказал: