Грехи
Шрифт:
Он снял свои солнцезащитные «рейбены», поплевал на каждое стекло, быстро протер их рукавом рубашки и, выехав со стоянки, снова надел очки. Взглянув в зеркало заднего обзора, он заметил, что отец еще стоит у тюрьмы, и ухмыльнулся. Хорошая игра! Даже Скутер не знал, где она поселилась. Дьявол, Джуниор узнал об этом раньше, чем высохли чернила на контракте о найме. Отец не слишком ценил его как помощника, но тем приятнее. Это доказывало, как полезно быть недооцененным. И это как нельзя лучше соответствовало стилю его жизни.
Брет сидел в доме приходского священника.
Он провел рукой по лицу, как будто хотел стереть усталость, но эта усталость зародилась в его душе: не легко быть пастырем более тысячи овец. На нем лежала большая ответственность, особенно когда он обзавелся женой, которая всегда подводила его, подрывала его авторитет.
Брет глянул на часы на стене кабинета приходского священника – пора встречать Кэрри. Он обещал закончить проповедь к пяти, чтобы они могли попасть в город на праздник и уличные гулянья. Приходские священники будут ждать их, но сегодня у него не было желания разыгрывать спектакль, изображая отдохновение и наслаждение, когда в голове было совсем иное. Например, Эрика Кэссиди. Например, приглашение, которое он получил сегодня по почте.
Открыв верхний ящик, он вытащил конверт, украшенный орнаментом из листьев, и еще раз перечитал зеленовато-голубую карточку.
Рикки Блю просит Вас почтить своим присутствием неофициальный прием во вторник 18 апреля 1995 года в 8 часов вечера. Курортный отель Бар-Бер-Кин; строгий английский костюм с черным галстуком обязателен.
Вице-президент радиостанции, 555-9898, м-р Холлинз Паркер, отель «Менеджер»
Он велел Кэрри не обращать внимания на возвращение этой женщины в Сент-Джоун, как будто они никогда о ней не слышали, но, очевидно, это невозможно. Она вернулась, чтобы внести в их жизнь смуту Он не мог допустить, чтобы ей это удалось безнаказанно.
Он поднял телефонную трубку и позвонил жене.
– Позвони в отель, Кэрри, – сказал он без предисловий, когда она взяла трубку, – и скажи мистеру Паркеру, что мы прибудем на прием, который Эрика устраивает вечером во вторник.
– А я думала, ты хочешь, чтобы я не замечала ее.
– Я изменил свое мнение. Я пастор, Кэрри Энн, и мой долг встретить дьявола лицом к лицу
Кэрри хихикнула.
– Что здесь смешного?
– Ты… – она снова засмеялась, – ты так… так мелодраматичен. Эрика не дьявол, она просто женщина, ставшая достаточно богатой, чтобы проматывать свое состояние. Не могу представить себе, что ты так из-за нее расстроился.
– Я не расстроился, дорогая. Но думаю, было бы ошибкой недооценивать ее. Десять лет мы прожили в мире, теперь она опять хочет все
взбаламутить. Как пастор самой большой конгрегации Сент-Джоуна, я считаю, что, очевидно, имею законное право проследить за тем, чтобы ей не удалось этого сделать.– О, Брет, ради Бога, ты ведь не Билли Грэм! – Она снова засмеялась с явной издевкой. – Мы идем в город на фестиваль?
– Вероятно, ты охотнее пошла бы с кем-нибудь другим, – мягко сказал он.
– Конечно, нет. С кем бы это мне было приятней, чем с собственным мужем?
Брет улыбнулся в телефонную трубку, услышав нервозность в ее голосе.
– Не нужно звонить в Бар-Бер-Кин, я сам об этом позабочусь. Я буду дома через пять минут, будь готова к выходу.
Он положил трубку, потом еще раз внимательно посмотрел на вычурное приглашение, которое держал в руке, снова взял трубку, позвонил в отель и дал согласие от себя и от имени своей жены.
Покончив с этим, он усмехнулся и решил, что намерен наслаждаться, – смотреть на Кэрри всегда было для него истинным удовольствием. Рикки Блю, как она называла себя, придется подтвердить свои вызывающие заявления.
– Бог должен наказать ее за то, что она вернулась и заставила меня снова пережить всю боль, – говорила Ронда Грант, чистя у раковины картошку.
– Подожди, Ронда, ты ведь еще даже не видела ее. Как могло ее возвращение заставить тебя снова пережить смерть доктора Гранта? – удивилась Пэмела Сью.
– Ты слышала, что сказал Эрон? В понедельник утром она собирается выступать по радио. Она всерьез намерена это сделать, и мы знаем, о чем она будет говорить. Она будет говорить об убийствах. – Ронда бросила нож в дуршлаг и всплеснула руками. – Я просто не смогу этого вынести.
– Тогда не слушай.
– Ты думаешь, это так просто? Если я не буду слушать, так и не узнаю? Неужели ты думаешь, что Мэрилу, Фиби или Ванда Мей из библиотеки не удосужатся позвонить мне и описать все в мельчайших подробностях?
– Тогда оставайся здесь со мной и детьми. Ты поможешь мне справиться с малышом и одновременно избежишь их телефонных звонков.
– Мне это, возможно, и приятно, а для вас с Эроном?
– Для нас? – раздраженно выдохнула Пэмела Сыо.
– Ты прочитала это приглашение и слышала, как Эрон сказал, что намерен пойти туда. Ты же не думаешь, что она хочет просто поболтать о добрых старых днях?
– Я не знаю, чего она хочет.
– Знаешь, я слышала, как вы с Эроном обсуждали это у себя в спальне.
Пэм хотела было отчитать ее за подслушивание, но какой в этом толк? Ронда вечно вмешивалась в их дела, особенно последние три года, когда чаще ночевала у них в доме, чем у себя. Вероятно, ей даже известно, когда были зачаты два последних ребенка.
– Ладно, – сказала она, стараясь говорить вежливо, – мы не верим, что это вновь воскресит нашу старую дружбу. Как тебе известно, она считает, что это сделал кто-то из нас, из тех, кто был с ней в ночь убийства ее родителей, потому что убеждена, что никто другой не знал об их косвенном участии в расследовании предыдущих смертей. Но ты понимаешь, насколько это нелепо!
– Ты ошибаешься, Пэмела Сью. Я думаю об этом по-другому.
– Что? Что ты говоришь? – возмутилась Пэм.