Грешки

— Почему ты хочешь бросить университет?

— По многим причинам… Сегодня сюда приезжала моя сестра Фредди, и мы вместе обедали. Господи, какая же она мерзавка! Судя по всему, мама поделилась с ней своими соображениями о том, что я становлюсь паршивой овцой в семье. Стоит мне приехать домой, все только и говорят о моем стиле одежды, манерах и друзьях. Поэтому я перестала появляться на семейных сборищах. И вот Фредди примчалась сюда, чтобы наставить меня на путь истинный, из Сан-Франциско, где живет с мужем, занимающимся пластической хирургией.

Очень прибыльная специальность, отвечающая запросам общества. Я не могу находиться с сестрой больше двух минут. Она возбуждает во мне желание вступить в какую-нибудь религиозную секту и сбежать от всех. Ведь даже в Йельский университет я поступила не по своей воле.

— Неужели?! — изумилась Джуно, вспомнив, как нервничала, ожидая уведомления о приеме.

Лидия пожала плечами.

— А что мне даст университет? Принадлежность к сообществу однокашников? Бренди и сигары в Йельском клубе после восьмидесяти пяти лет? — Она испытующе посмотрела на Джуно:

— Ты умеешь хранить тайны? Об этом еще никто не знает…

— Конечно. — Джуно встревожил непривычно печальный голос Лидии, которая задумалась и подперла голову руками. Девушка осторожно тронула ее за плечо. — О чем ты?

— Я беременна, — небрежно сообщила Лидия и затянулась сигаретой.

— Шутишь!

— Нет. Господи, я занималась этим с шестнадцати лет и попалась словно неопытная девчонка! Пора бы уж приобрести опыт, а я понадеялась на противозачаточные пилюли.

Джуно ошеломила не столько новость, сколько неожиданное признание. Почему Лидия не поделилась тайной с более близкой подругой?

— Что ты собираешься делать?

— Вероятно, аборт, вообще-то у меня нет выбора. — Она вздохнула. — Я записалась к врачу на среду, в городскую клинику. — Лидия вскочила и начала ходить из угла в угол. Потом подошла к Джуно. Несмотря на задиристый вид, губы у нее дрожали. — Мне неловко просить тебя… Мы не так уж близко знакомы… но не поедешь ли ты туда со мной? Для моральной, вернее, для аморальной поддержки? Я понимаю, что операция пустяковая: сделают — и иди, но одной мне как-то не по себе, а с моими прежними одноклассницами у меня мало общего. Оказывается, у меня вообще нет настоящих друзей. Поэтому я и обратилась к тебе.

Джуно взяла Лидию за руку.

— Надеюсь, мы станем друзьями. И конечно, я пойду туда с тобой.

— Черт возьми, Джуно, я не уверена, что хочу сделать аборт! Вот бы родить ребеночка, уехать отсюда и поселиться на каком-нибудь далеком острове! — Глаза Лидии заблестели. — Я люблю детей. К черту Йель, моих родителей, соблюдение приличий и прочее! Тому, у кого есть ребенок, не грозит одиночество. Тот, кому ты дала жизнь, всегда будет рядом с тобой. — Она замолчала и всхлипнула.

— О, Лидия… — Не найдя нужных слов, Джуно обняла Лидию и позволила ей вволю поплакать на своей груди. Потом та овладела собой и вынула из коробки косметическую салфетку.

— Ну ладно. — Она всхлипнула. — Сейчас ребенок мне ни к чему, надо делать аборт.

— А как Боб? — тихо спросила Джуно.

— А что — Боб?

— Что он предлагает?

— Боб ничего не знает об этом, — отрезала Лидия. — Послушай, если тебе не хочется идти, забудь обо всем.

— Успокойся. Я сделаю то, что обещала. Несколько недель назад я тоже до смерти испугалась, решив, что попалась. Задержка на четыре дня привела меня в ужас.

Чего я только не передумала!

Джуно рассказала Лидии о своих отношениях с Максом Милтоном, которого всячески избегала после того злополучного вечера, опасаясь, как бы не повторилось то же самое, если она увидит его. Физически Джуно все еще тянуло к нему. Едва рассеялись страхи, связанные с предполагаемой беременностью, Джуно поняла, что это знак свыше. Да, она чуть не скатилась в пропасть, но выбралась из нее.

— Ты об этом никому не рассказывай, ладно, — попросила Лидия.

— Конечно, нет. А ты…

— Ни словом не обмолвлюсь никому о твоем неистовом поэте. Клянусь… на чем бы поклясться? Да вот хотя бы на томе старины Иммануила Канта. — Лидия положила свою изящную ручку на «Критику чистого разума». — И ты сделай то же, — сказала она. Джуно повиновалась. — Может, нам скрепить клятву кровью? — усмехнулась она. — Если будем держаться подальше от мальчиков, больше в такие истории не попадем. — Лидия нервно рассмеялась.

— Итак, даем обет воздержания, — поддержала ее Джуно.

— Вот именно. Будем обходить мужчин стороной.

Они сами нисколько не верили своим словам.

После совместной поездки в Нью-Йорк Джуно и Лидия особенно сдружились. Лидии нравилась Джуно, высокая, красивая девушка с Дикого Запада. Она питала к ней исключительное доверие, но постепенно начала отдаляться, опасаясь, что слишком раскрылась перед подругой, ибо вообще была не склонна к откровенности и давно уже обходилась без этого.

Как-то раз Джуно догнала Лидию после репетиции.

— Последнюю сцену ты сыграла потрясающе. Она получилась очень динамичной.

Лидия надела меховые наушники и обмотала вокруг шеи теплый шарф.

— Спасибо, Джуно. По-моему, получилось то, что надо.

— Хочешь выпить чашечку кофе? Заодно и поговорили бы. Последние две недели мы с тобой почти не виделись.

— Извини, но завтра мне надо сдать реферат.

Джуно внимательно посмотрела на подругу:

— У тебя все в порядке? Нет неприятностей?

— Все в порядке, — беззаботно ответила Лидия. — Просто на меня свалилось много работы: и премьера пьесы в следующий уик-энд, и все прочее.

— Понимаю, но может, выкроишь полчасика?

Лидия рассеянно улыбнулась:

— Нет… Я правда не могу. До свидания. — И она поспешно пошла через университетский двор.

— До свидания, — вздохнула Джуно, не понимая, почему Лидия вдруг охладела к ней, и отправилась к себе в комнату. В детстве она легко заводила друзей, теперь сходиться с людьми ей стало гораздо труднее. Джуно овладело знакомое чувство одиночества.

Глава 4

Алекс Сейдж, порывшись в кармане старомодной енотовой шубы, выудил «бычок» «Акапулько-голд», зашел в подъезд, чтобы раскурить его, потом направился прочь от колледжа Бренфорда, где в этот момент шла премьера его пьесы «В задымленной комнате». Алекс так нервничал, что не мог находиться в зале.

Ему удалось отразить в пьесе события, последовавшие за тем, как в Йеле ввели совместное обучение. Перенеся время действия на пятнадцать лет вперед, он показал встречу однокурсников, но положил в основу реалии и характеры нынешнего года. Замысел пьесы, пока Алекс работал над ней, казался ему необычайно новаторским. Сейчас же он не понимал, что побудило его представить все это широкой аудитории.