Грешные игры

— И никогда не начну, если ты не оставишь меня в покое! — К этому времени я уже кричала, жестикулируя ему в лицо так же, как и он мне. — Почему бы тебе не поступить как мужик и не убить кого-нибудь на ужин?

Это, казалось, удивило его.

— Почему бы нам просто не съесть твое арахисовое масло?

Я отрицательно покачал головой.

— Ни в коем случае. Оно мое. У тебя топор, а у меня арахисовое масло.

Он скривил губы в усмешке, которая делала его еще сексуальнее, чем следовало.

— Значит, вот так мы это сделаем? Что твое — это твое, а что мое — то мое?

— Если ты этого хочешь, прекрасно! Именно так мы и можем поступить, — фыркнула я.

Хрен ему, если он думает, что я собираюсь поделиться с ним своим арахисовым маслом, когда все, что он сделал, это наорал на меня.

— Держись своей стороны лагеря, а я своей, и мы посмотрим, кому будет лучше.

— Согласен. — Дин протопал на середину небольшой площадки, которую я расчистила, и уперся каблуком в середину. — Соорудим здесь наш костер. Ты можешь остаться на той стороне, а я останусь на другой.

— Меня это вполне устраивает, — произнесла я самым ледяным тоном. — И ты собираешься развести костер?

— Да нет же, — сказал он, растягивая слова. — Пойду посмотрю, смогу ли я найти себе что-нибудь поесть.

— Прекрасно тогда!

— Замечательно!

Мы еще с минуту смотрели друг на друга, а потом он снова помчался прочь, продираясь сквозь густую листву на окраине лагеря, песок с каждым яростным шагом летел из-под его ног. Когда он уходил, я мельком увидела оператора, на его лице было написано восхищение, когда он снимал меня стоящей в лагере.

Черт, он только что все заснял. Как неловко. Мои щеки вспыхнули румянцем, я отвернулась и направилась в тропические кустарники, чтобы посмотреть, что там можно найти.

Дин унес топор с собой, так что пришлось все делать вручную. Мне удалось найти несколько упавших веток дерева, которые были достаточно большими и прямыми, чтобы служить основанием для кровати, которую я собиралась сделать. Я использовала еще несколько таких же длинных палок, которые положила поперек, образуя действительно жалкую, жесткую и неудобную кровать в двух футах от земли. Но, по крайней мере, она не на песке (который, как я подозревала, будет кишеть песчаными блохами и крабами, как только солнце сядет).

Чтобы компенсировать неудобство моей кровати, я собрала столько свободной зелени и пальмовых листьев, сколько смогла, сложив их все на импровизированную кровать. Когда у меня было несколько футов мягкой подстилки на кровати, я забралась на нее и проверила. Как я и предполагала, пальмовые листья сплющились на дюйм или два, и я осталась с умеренно мягкой постелью. На данный момент сойдет.

К тому времени, как солнце полностью село, я собрала достаточно дров и выкопала яму для костра, но слишком устала, чтобы даже пытаться разжечь огонь самостоятельно. Я лежала на своей узкой кровати (достаточно широкой, чтобы вместить мое тело) и смотрела на невероятно красивые звезды над головой, используя свой рюкзак — с жесткой банкой арахисового масла и всего остального — в качестве подушки.

Было очень неприятно лежать в темноте в полном одиночестве, когда что-то медленно двигалось, ползло и шуршало, как это обычно бывает на необитаемом острове. Я старалась не думать о том, что у меня нет крыши над головой и никакой реальной защиты от чего бы то ни было. Надеялась, что смогу натянуть пальмовый лист на голову, если пойдет дождь, но если кто-то попытается напасть? Я прямо как закуска, поданная на блюдечке с голубой каемочкой.

Подлесок тревожно зашуршал, и я подняла глаза вверх, чтобы увидеть Дина, возвращающегося в лагерь, почти разочарованно вертящего топор в руках. Я не видела его лица, но его плечи казались напряженными, и меня это обрадовало несколько больше, чем стоило бы. Он тоже не нашел ничего съестного. Похлопала по банке с арахисовым маслом под ухом. Я, конечно, голодна, но не настолько, чтобы залезть в свою заначку. Это может подождать до завтра.

Он пошарил в темноте.

— Вижу, никакого огня.

— Нет.

Уверена, что он хотел сказать больше, но передумал. Вдалеке я увидела маленькие красные точки, означающие, что наш оператор все еще там, снимает, и снова посмотрела на Дина. Он вытряхивал что—то длинное и толстое, и оно шуршало, как ткань... одеяло? Я выпрямилась на своей жесткой, шуршащей кровати.

— Где ты его взял?

В густой темноте я почти разглядела, что он положил его на землю под собой, а потом свернулся в нем калачиком, собираясь спать.

— Это мой приз. Ну, знаешь, как твое арахисовое масло. И оно из той же категории, не для того, чтобы делиться.

Ублюдок. Я потерла руки, покрытые гусиной кожей. По крайней мере, у него имелось больше, чем несколько розовых бикини, чтобы носить, а становилось холодно. Вся остальная одежда, что у меня была, лежала ровным слоем, пока я пыталась ее высушить к завтрашнему дню. Кроссовки, шорты — все еще оставались влажными.

— Мне не нужно твое одеяло, — возразила я. — Не так уж и холодно.

— Пока нет, — согласился он чересчур дружелюбным тоном. — Спокойной ночи.

Раздраженная, я плюхнулась обратно на пальмовые листья и попыталась устроиться поудобнее.

Это была самая долгая и несчастная ночь в моей жизни. Дин оказался прав — действительно похолодало. Очень холодно, до такой степени, что я снова надела всю свою влажную одежду в надежде, что это поможет защитить меня от стихии — не сильно помогло. Стало еще хуже где-то в середине ночи, когда погода испортилась и начал накрапывать дождь. Мои зубы стучали, когда я дрожала на вершине пальмовых листьев.

По крайней мере, Дину было ненамного лучше. Всю ночь я слышала, как он шуршит и чешется, и знала, что песчаные блохи, крабы и другие ползучие твари сводят его с ума. Сомневаюсь, что он много поспал. Конечно, я не собиралась приглашать его к себе в постель. Да пошел он. Места все равно мало, и я не собиралась обнимать своего врага всю ночь, даже если его большое теплое тело помогло бы согреться.

Через бесконечное количество часов наступило утро, и вместе с ним в воздухе слегка потеплело. Ровно настолько, чтобы перестали стучать зубы, но не настолько, чтобы привести меня в чувство. Я чувствовала себя выжатой, измученной и грязной. Посмотрела на Дина в дальнем конце нашего маленького лагеря, его короткие волосы торчали под странными углами, и он выглядел таким же не выспавшимся, как и я.

Хорошо. По крайней мере, я не одинока в своих страданиях. Он кивнул на что-то вдалеке.

— Что это?

Я оглянулась назад, туда, куда он показывал. Ночью кто-то из съемочной группы прокрался в наш лагерь. На пне на краю лагеря появилась маленькая красная коробочка. Я подошла к ней, снимая с ноги влажный пальмовый лист.

«Зов племени, — гласила крышка. — Испытание сегодня».

Я застонала и бросила ее обратно.

— Плохие новости.

ГЛАВА 4