Шрифт:
Первый семестр. Часть 1
Пятнадцать лет — возраст поступления в академию. Все ждут этого события, как одного из самых важных в жизни, ведь по окончанию обучения студенты становятся совершеннолетними, получают имперский диплом с золотой короной и могут начать официальную практику.
Однако приветственная речь ректора была настолько скучной, что вся радость от поступления мигом выветрилась, едва их завели в зал и расставили шеренгами перед кафедрой. Кристофер, старший сын маркиза Крафта, откровенно зевал, переминаясь с ноги на ногу, его тело уже порядком затекло. До сих пор никто и никогда ещё не заставлял его стоять на одном месте так долго. Поздравления профессоров казались унылыми, а древний зал — старым и скучным. Кристофер безо всякой цели рассматривал
— Нудятина, да? Как будто наши собственные родители с самого детства сотни раз повторяли нам то же самое. Бла-бла-бла, какая честь нам выпала родиться теми, кто мы есть, — едва различимо послышалось справа.
Кристофер осторожно оглянулся, стараясь, чтобы это было незаметно. У него не было никаких сомнений в том, что посторонние разговоры во время церемонии запрещены.
Рядом с ним стоял рыжий парень с зелеными глазами и, казалось бы, внимательно смотрел на кафедру. И только по хитрой улыбке было ясно, что слушает он вполуха.
— И барану ясно, что человек должен не просто обладать святой силой или магией, но и получить достойное образование и проявить себя, чтобы чего-то достичь и иметь право делать свой собственный выбор, как считаешь? — всё также тихо произнёс рыжий, продолжая смотреть прямо.
Кристофер не был уверен, что тот обращается именно к нему, но всё же ответил, точно так же тихо, и глядя строго на кафедру:
— Как по мне, лучше быть посредственным святым, чем выдающимся магом.
Магия не была чем-то запрещенным, во всяком случае, в большинстве дисциплин. Однако, согласно устоявшемуся мнению, святые не могли стать отступниками и поддаться тьме, в отличие от магов, среди которых водились чернокнижники, практикующие даже алхимию.
— Слова истинного Крафта, — беззлобно хмыкнул рыжий, и Кристофер покосился в его сторону внимательнее: как узнал?
— Джеймс Спел, средний сын барона Спела, приятно познакомиться, — представился рыжий, по-прежнему не глядя на него. — Мой отец работает в управлении отношений и связи, так что я с детства довольно неплохо ориентируюсь в… гм… приличном обществе.
— Знаешь всех в зале? — заинтересовался Кристофер.
Отец говорил ему, что знакомства, которыми он обзаведётся в академии, будут самыми полезными на протяжении всей его жизни, но Кристофер не ожидал, что эти слова сбудутся так скоро. Если Крафты были непревзойденными целителями, с которыми далеко не каждое семейство могло сравниться, то Спелы, регулирующие и контролирующие при помощи магии нотариальные и почтовые связи Империи, были неиссякаемым источником информации. А кто владеет информацией — тот владеет миром. Лучшего кандидата на роль первого лучшего друга было не сыскать. Жаль только, что Спел несомненно окажется магом, как и все в его семье.
Джеймс улыбнулся.
— Слева третий ряд, блондинка с высоким хвостом — Лисия Форест, святая, её семья специализируется на создании духовных защитников, — начал перечислять он. — Седьмой ряд, шатен — Ричард Дор, маг, выберет порталы и телепортацию. Вон тот блондин впереди через пять шеренг от нас — Майкл Фог, святой, со специализацией ещё не определился, не силён, но талантлив сразу в нескольких направлениях. А вон тот сутулый брюнет с патлами ниже плеч — тот самый «хилый и болезненный ребенок» лорда Грэя. Это вообще тёмная лошадка. Насколько мне известно, он не получил традиционного домашнего образования, и никто точно не знает, что от него ожидать. Похоже, лорд Грэй совсем не занимался им, поскольку его сын, кажется, вообще единственный, кто действительно с интересом слушает ректора.
Кристофер тут же бросил любопытный взгляд в том направлении, куда указал взглядом Джеймс. И действительно, среди одинаково скучающих студентов один разительно отличался. Неопрятная черная грива неухоженных волос была кое-как перевязана обрывком шнурка. Бледная кожа наводила на мысли о неведомой болезни. Сгорбленные плечи, по которым, видимо, никогда не приходились удары палкой от гувернера за неподобающую осанку. И глаза. Серые, почти белые, «фирменные» глаза Грэев, которые внимательно следили за тем, что происходило за кафедрой.
— Похоже, его отец забыл не только
обучить его, но и постричь, — пробормотал себе под нос Кристофер, но Джеймс его всё же услышал.— Семью лорда Грэй легко узнать в толпе по пепельным, почти седым волосам и неестественно-светлой, почти серебристой радужке глаз, отчего иногда кажется, что сами глаза светятся, — перечислил он, как по бумажке, отчего сразу стало ясно, что он повторяет наставления отца или кого-то из старших, кто его обучал. — Однако с этим сыном у него что-то пошло не так. Ходили слухи, что после его рождения в семье был грандиозный скандал, а лорд хотел вовсе отказаться от него, но все проверки показали одно — это его сын. Тогда предположили, что цвет волос изменился из-за отсутствия способностей, и ребенка удалили из столицы в загородный дом в провинции, где тот рос в изоляции. Но он, стащив пару книг со священными благословениями, показал обратное. Видимо, поэтому ему и пришло приглашение в академию. Если бы не надвигающаяся война с чернокнижниками севера, лорд бы отказал в поступлении, но сейчас каждый святой на счету, поэтому ему не дали такой возможности, ведь у его сына есть предрасположенность к целительству, — рассказал Джеймс, демонстрируя, что Спелам действительно известно про всех гораздо больше, чем положено законопослушным гражданам.
Кристофер сузил глаза, размышляя о том, что рассказывал его отец. Спелам было свойственно сунуть свой нос в чужую переписку. Но сколько бы раз их не пытались поймать за руку, чтобы перехватить почтовый бизнес, это ни к чему не приводило. Спелы мёртвой хваткой держались за свою монополию и не собирались ни с кем делиться.
— У всех Грэев есть предрасположенность к целительству, — в конце концов откликнулся Кристофер. Именно Грэи составляли главную конкуренцию Крафтам, где-то даже опережая их. — Ты много знаешь.
Джеймс расплылся в широкой улыбке, попутно аплодируя ректору, поскольку приветственная часть как раз закончилась, и дальше их ждала церемония распределения.
— Я ведь Спел. Кому ещё, как не нам, знать все в мире слухи? — уклончиво ответил он.
***
С тех самых пор, как Ричард узнал про Государственную Свято-Магическую Академию, ему ничего не хотелось так сильно, как оказаться здесь. После того, как его по какой-то причине отвергла его собственная семья, он не видел иного пути доказать своим родителям, что он не хуже братьев и сестры. Ричард надеялся, что с его поступлением что-то изменится, но вместо этого теперь чувствовал себя не в своей тарелке. Зачем он приехал сюда? Не нужно было быть гением, чтобы понять, как сильно он отличается от других будущих студентов. Перед тем, как прибыть в академию, он тщательно помылся и расчесался, старательно перевязал волосы шнурком, подражая взрослым на портретах, и надел студенческую форму, присланную отцом. Но сейчас, глядя на других, чувствовал себя деревенщиной. Из всех присутствующих здесь парней длинные волосы были едва ли не у него одного. А те, кто коротко не стригся, явно каким-то образом ухаживали за собой, отчего в их причёсках волосок лежал к волоску. Ричард попытался незаметно пригладить волосы, но растрепал их ещё сильнее, и шнурок, которым он их перевязал, сполз ниже, выпустив пару прядей.
Церемония распределения прошла и того хуже. Всех вызывали по очереди, ориентируясь на списки студентов. Когда звучало имя, студенту следовало приблизиться к кафедре, поклониться и положить руку на волшебный шар, чтобы определить свою предрасположенность. Если шар загорался белым, то студента отправляли к декану святых, если красным — к декану магов. Деканы консультировали своих новых студентов, узнавали их предпочтения и распределяли по факультетам. Но всё было иначе, когда вызвали Ричарда.
— Ричард Грэй, — громко произнёс ректор, так что Ричард вздрогнул от волнения.
Ему показалось, что все мгновенно обернулись в его сторону, словно каждый знал его постыдную историю. Чего, конечно же, быть не могло. Ричард был уверен, что отец ни за что бы не позволил очернить своё имя. Но даже зная это, он не сумел сдержать дрожи и, вжав голову в плечи, на ватных ногах подошёл к кафедре, где поспешно поклонился, готовый коснуться шара.
— О, нет-нет, в этом нет нужды, — остановил его ректор, даже не глядя на него.