Грим Аврора

– А кто тебе говорил, что я вообще куда-то уходил? Тебе лучше молчать, Давид. Так умнее смотришься. Я отдыхаю. Устроил здесь драму распущенной молодости. Ой, Давид, что с тобой? Посмотри скорее в зеркало, у тебя вот здесь прядь волос выбилась из строя.

Разозлившийся Давид, не сказав ни слова, развернулся в сторону выхода. Официант, оказавшийся свидетелем нашей перепалки, растерянно стоял в стороне, опасаясь, что сейчас может достаться и ему.

Шумные компании нервировали поломанное равновесие. Я выпил залпом последующий заказ. Мышцы лица свело от резкого поглощения большой порции напитка. Он был прав о переизбытке в моей жизни алкоголя. Мне не следовало так реагировать на слова друга. Я понимаю, что дело во мне, но признавать слабость всегда нелегко. Избранный путь обвинения проще позиции раскаяния.

Мне не хочется продолжать контакт с ним. Зачем он только вернулся? Давид подошел через несколько минут, сообщая о своем уходе. Он хотел, чтобы я последовал за ним.

– Куда мы отправимся? – спросил его я, запрыгнув в машину.

– Подвергаться отвлекающей релаксации. Думаю, нам обоим не помешает перезагрузить вечер.

Мы ехали больше часа. Дорога загоняла в утомление. Ночное освещение города сменилось панорамой грубейшей темноты, оставляя для нас минимальные ориентиры вдоль дороги – фонари. Машина двигалась в неведомом направлении, все дальше отдаляя меня за черту города.

Вскоре свернув в лесополосу, я догадался, куда едет Давид. Преодолев высокое ограждение, для нас открылся вид на выдающийся особняк – выразительное сооружение. Высокий забор, дорогостоящая облицовка, шикарные сады. Владельцем всей этой помпезности был отец Давида. Насколько мне известно, здесь часто проводились светские приемы так называемого высшего сословия общества.

– И что мы собираемся здесь делать? – я адресовал вопрос, не понимая необходимости прибытия.

– Филипп, признайся себе, ты нуждаешься в сторонней помощи, пожалуйста, не противься и дай сделать так, как будет лучше для тебя.

Как же я не люблю опеку. Я согласился на многое противоречивое, чтобы скорее сбежать от назойливых нравоучений родителей. И вот, получив долгожданную свободу, пусть и частично мнимую с облаками домашней кабалы, он берется снова поучать меня. Нет, я не хочу получать наставления. Где, какой в этом смысл?

Непроглядность в доме заместилась ярким светом. Еще в холле я прочувствовал тщеславную пропитку дома. Люксовый достаток вычурно навязывался посетителям иллюзорностью жирного благополучия.

Я расположился на диване в гостиной. Тело кинуло в дрожь от температуры в доме, она ощутимо была ниже положенной нормы. Закинув в рот сигарету, я повсеместно проводил обзор комнаты. Мой взгляд приковала коллекция виниловых пластинок. Прихватив со стола пепельницу, я принялся листать коллекцию. Пролистывая содержимое полки, мой разум затих в воображаемом далеком прошлом, когда люди воодушевленно, так же, как я сейчас, листали тысячи пластинок на прилавках торговых лавок, желая найти нужный им экземпляр.

Внимание привлекло размытое лицо на красном фоне. Пластинка из нереальных тысяча девятьсот восьмидесятых. Проникнувшись родственной фотографией на картоне, я извлек пластинку, устанавливая ее в проигрыватель. Игла позиционирована на стартовую дорожку. Тишина. Скрежет. Полился странный звук, погружающий в несуществующую ностальгию. Духовная кома. Реальность покинула тело. Дым от сигарет добавляет безумного шарма. Страдания, я чувствую его в их голосах.

Мой слух отдан незнакомому голосу, а зрение отправлено в измотанный тлен. Меня медленно распирает в странном танце дня. Голоса нагоняют и снимают тревогу. Я продолжаю курить, пролетая в круговороте, позволяя раствориться себе в творении истории. Иллюзия слов – точность момента. Зачем стараться удержать? Запал целует. Он не покинет меня. Я опустился на колени. Сигарете в руке не хватало выпивки. Безудержная мания расслабляющей жидкости не давала мне полноценного покоя. Я принялся ползком шарить, жаждая удовлетворить навязчивую идею. Интоксикационная потребность была не управляема мной. Легкий мышечный тремор в сочетании с приливом пота немного усложняли поиски.

В гостиную зашел Давид, его лицо отреагировало негодованием, завидев меня.

– Здесь нет выпивки, Филипп, старания напрасны. – Он ликовал, насмехался над моей слабостью. Его взгляд переполняло упоение моими невзгодами.

– Зачем ты меня сюда привез, я хочу уйти. Не желаю ни минуты продолжать пребывание в этой пафосной усыпальнице.

– Успокойся. Мы пойдем сейчас в сауну, я приведу тебя в порядок настоящими мужскими способами. Через пару дней благодарить меня будешь.

Я не понимаю, о чем говорят его глаза. Зачем ему возиться со мной?

– Соглашайся, ты ничего не потеряешь, оставшись на пару дней за городом, хочешь, позовем девочек. Свежий воздух, баня, бассейн. Завтра приедет массажистка. Можем вместе намазать ее маслом и размять, как мы это умеем.

Ему не дано понять моей потребности. Разложение души – чувство, сравнимое с беспамятным голодом. Какая тривиальность. Мой организм побуждали другие желания. Избитые предложения не в силах привлечь внимание. За время отсутствия Давид перешел в стандарты общепринятых фигур – пошлая предсказуемость не насыщает сферу познаний.

– Мне надо подумать.

Уткнувшись коленями в пол, я продолжаю слушать тревожную музыку, приветствуя мысли для принятия правильного решения. Моя особенность, вне всяких сомнений, изменена. Обыденный каскад не дозволяет отдохнуть в плоскости.

Покинув музыку, я поднялся с пола, чтобы сообщить Давиду о том, что останусь на одну ночь. Утром я отправлюсь обратно в город. Он не стал возражать.

* * *

Что-то внутри меня говорило о безопасности. Давид сидел рядом, откинув голову назад на кафельную стену. Неспокойные потребности мешают уловить отдых.

– Давид, открой глаза. Скажи мне, в чем ты видишь свое предназначение?

Неохотно раскачиваясь, прогибая позвоночник до хруста, он приоткрыл правый глаз.

– Ты сейчас действительно хочешь разговаривать?

Я кивнул головой.

– Филипп. Все просто. Конкретность. Я отчетливо вижу свой смысл в конкретных дополнениях, они наполняют меня. Первое – удовольствие. Где удовольствие, там и моя жизнь. Всемерное движение. Я ради наслаждений. Не буду вдаваться в подробности. Мы из одной среды, сам знаешь, как мы достигаем максимума.

– Конечно, я не могу без значимости и превосходства.

– Превосходства? – перехватив речь, переспрашиваю Давида.

– Рельефная исключительность в собственном преподношении. Колоритное первенство в делах. Для меня важно быть первым во всем. Наслаждение властью. Быть значимым и превосходительным. Карьера, приобретения, девушки – для себя только лучшее. Преобладание наделяет уверенностью. В этом кроется моя сила.

– Неожиданно. Почему так важно превосходство? В чем весомость этой материи? Правильно понимая тебя – твое время идет ради фантастичного преимущества над другими людьми?