Грим Аврора

Я не хочу критиковать, без выпивки тяжело принимать несвойственные теории.

– А разве для тебя положение в обществе безразлично? – Был бы ты важным сегодня без своих возможностей? Тебя выделяют с первого сердцебиения. Ты, как и я, из среды финансового благополучия. Лучшие школы, университеты, машины, подруги – я помню такого Филиппа.

Давид резко реагировал на обусловленную потребностью критику. Неуверенность в собственных мыслях – только так я расцениваю оказываемую реакцию.

– Мне и представить невыносимо, будь я обычным человеком среднего или ниже среднего класса. Тем, кто изначально обречен на поражение многих стремлений. Мир, в котором прописаны провалы любых отправных точек задумки. Превосходство – неотъемлемая структура нашей с тобой жизни.

Давид непоколебимо продолжает изрекать свои убеждения. Он яростно обороняет устои обыденности, не имеющие по сути отношения к вопросу о предназначении. Пролонгируя ответ на мой вопрос, мне довелось познать следующий пункт.

– Следующее дополнение неуклонно самое важное для меня. Секс занимает первостепенное место в моем списке вкуса жизни.

– А разве он не относится к удовольствию? – Его соображения размножали сомнение. Насколько правильно понят поставленный вопрос? Во мне накипал неприятный осадок. Пусть он замолчит. Находиться в его окружении и продолжать слушать бред я не намерен.

– Нет, секс следует выделить отдельным номером. Я с тобой согласен, секс – прямая разновидность удовольствия, но как бы то ни было, эффекты, оказываемые на меня горячим процессом, не сопоставимы с прочими видами утешений. Я не понимаю отсутствие близости. Для меня такие допущения противоестественны, по крайней мере, сейчас.

– Ты слишком много придаешь значения сексуальным ощущениям? – беглыми штрихами бормочу невнятным языком комментарии.

– Не исключено. А твои сексуальные потребности больше не на былом уровне? Пьянство сделало свое дело. Я за тобой раньше не поспевал. Девушек, обработанных тобой, ведь не счесть, – а вот и снова озлобленный Давид отреагировал негативным тоном.

– Почему же? Мои сексуальные инстинкты сохранены. Только вот зачем устанавливать животной потребности ранг, именуемый приоритетом жизни. Давид, в чем причина твоих резких реакций на меня?

– А как я реагирую на тебя? Филипп, как давно ты стал таким нежным?

– Неважно, давай продолжай, поведай, есть ли еще важные дополнения в твоей жизни?

– Как представителю сильного пола, мне свойственно завоевание. Сделать свершения, которыми я смог бы гордиться до конца своей жизни.

Внезапно мое чувство защищенности сменилось предчувствием беды. Тревога без конца досаждала душевному пространству. Я не могу найти текущему чувству объяснений. Речь Давида пролетала мимо моих ушей. Беспокойство доминировало над всеми остальными видами чувств. Насекомые, как они здесь появились? Они хотят коснуться моего тела. Колонии мелких паразитов выползали из швов между керамических плиток. Унылые слова Давида утомляют меня. Хочу выпить. Я не могу в одночасье лишиться спокойствия. Где моя прежняя радость?

Я хочу, чтобы он замолк. Щекотливое ощущение мерзких лапок на своей груди вызвало резкий удар правой рукой по раздраженной области. Я надеялся уничтожить мерзость, посягнувшую на неприкосновенность.

Давид, недоумевая, смотрел на меня, как на психопата. Его выражение лица стало для меня своеобразной цитатой вечера.

– Все нормально, – успокаиваю его. – Продолжай. – Вынужденный запуск блевотного изречения немудрой мысли. Необходимо отвлечь его внимание от моих неполадок.

Мои мысли сосредоточились на тактильных безумиях. Я на сто процентов уверен в инородном и мелком прикосновении. Пот усилился. Соленая река, стекающая по лицу, усиливала неприязнь к самому себе. Видимый диапазон сужался. Отчетливая видимость растворялась. Мое тело растекается.

– Ты меня слушаешь? – озадачился Давид. Он подозревает, что со мной что-то происходит. – Может, принести воды? Тебе плохо?

– Немного тошнит. Видимо, алкогольные токсины выходят из меня.

Бредовые слова сладко зашли ему.

– Ты говори, мне так легче, – предложил я ему в надежде на скорый конец нежданных галлюцинаций.

Он продолжал словесную ограниченность. Мой тактильный бред усиливался. Я слышу еще чей-то голос. Его интонация насыщена чем-то зловещим, демоническим, приятным. Не могу разобрать, что он мне говорит. Надо прислушаться внимательнее, его голос приобретает отчетливый характер.

– Хочешь, чтобы его речь прекратилась? – Наверное, мое потаенное желание заговорило со мной.

Я даже слегка рассмеялся над этой причудой. Голос сменил тон.

– Ты пугаешь меня.

– Филипп, это ты пугаешь меня. Что происходит?

Тело охватило заметным тремором. Пот без конца стекает ручьем. Голос без четкой локализации топит меня.

Давида обвеивало воздушным паром, белая завеса появлялась и растворялась вокруг его силуэта. Меня вконец задавило многообразное разрушение. Я не выдерживаю давления. Резкий рывок. Соскочил. Голос упорно наседает. Давид встрепенулся в испуге от моих неожиданных действий. Нехитрыми движениями я подбегаю к нему. Его страх развлекает меня. Взгляд – ужас. Внезапным взмахом руки я наношу требуемый удар в область нижней челюсти. Давид отлетел в сторону, струи крови потекли с носа и лопнувшей губы. Его тело не подавало двигательных реакций.

Очумевший, я выскочил из сауны. Мимолетным ходом натянул на себя одежду и выбежал из дома. Трясущиеся руки вызывают машину. От удара косточки фаланг пальцев сводит пульсирующей болью. Участки содранной кожи пропитываются капельной кровью.

Погрузившись в автомобиль, я двинулся в сторону бара с предчувствием, что глоток алкоголя вернет мой компас адекватности в должное состояние.

* * *

Интуиция не подвела. Задорная жидкость, стекая по пищеводу, развеивала бредовое состояние.

Я только сейчас опомнился, что натворил. Надо было проверить у него пульс. Удар явно был не сильным. А что, если нет? В моей голове посторонние вопросы. Зачем мне знать на них ответы? Мои желания здесь. В наблюдениях за людьми, в общении с ними. Мне хорошо. Я бесцельно предоставляю им себя. Они отвечают. Обмен приоритетными потоками беспомощной информации.

Необычная жизнь. Она радует меня. Как сильно я заблуждался, следуя дорогой малозначительных примитивных влечений.

Высказывания Давида на тему жизни погрузили меня в диссонанс моих устоев. Это, конечно, его правда, и я не буду спорить о том, чья истина чище. Вместе с тем выдавать секс за смысл жизни? Он говорил это на полном серьезе? И что нас объединяло раньше, неужели мой кругозор ограничивался такими низкими правдами на существование? Мои извилины скрипели, выполняя скользящий анализ полученной информации.

Поглощая порцию за порцией спиртного, я отъезжаю от размышлений и без излишеств увязаю в приятной импрессии. Текущий день отдалился, и вскоре совсем исчезли. Вещественная фактичность последовала за ним же.

Глава 1.5 

Параноидный марафон

Друзья, кто для меня эти люди, почему они так важны? Большинству невозможно представить себя без присутствия в своей жизни хотя бы одной персоны с близким по духу соображением.