Гробница судьбы

Официальные представители Лондонской подземки выразили удивление по поводу того, что человек смог проникнуть так далеко в туннель, с учетом ночных работ по очистке и регулярного движения поездов с раннего утра. На записях, сделанных установленными на станциях камерами слежения, не выявлено, каким образом ему удалось проникнуть в туннель и остаться незамеченным охранниками на платформах. Руководитель пресс-службы Лондонского метро заявил: «К счастью, подобные инциденты происходят крайне редко. Туннели представляют собой опасное место. Посторонние ни в коем случае не должны пытаться туда попасть. Этот трагический случай лишний раз свидетельствует об их опасности».

Погибший был идентифицирован как Джон Херрин, 36 лет, Рединг, Беркшир.

Вся дрожа, Элли села на кровать. В этой статье не было ничего ужасного, за исключением давней трагедии. Она никогда не слышала о Джоне Херрине. Ее поразила дата, которую она так часто видела высеченной золотыми буквами на черной гранитной плите, лежащей на склоне всегда сырого холма близ Ньюпорта.

В память об ЭНЕЮРИНЕ СТЕНТОНЕ

12 мая 1949 г. – 19 февраля 1988 г.

Элли пролистала путеводитель в поисках указаний на то, кто мог прислать его ей. Некоторые иллюстрации были подчеркнуты цветным карандашом или помечены звездочкой на полях. Пометки выглядели свежими.

Чтение в постели откладывалось на неопределенный срок. Она отдернула портьеры, наполнив комнату тусклым осенним светом, и быстро оделась. Ее ждали достопримечательности города.

«Каждая прогулка по Брюсселю должна начинаться с Гран-пляс». Эта строка в путеводителе была подчеркнута и помечена звездочкой, поэтому Элли отправилась в указанное место. Она искренне восхитилась ратушей со шпилем XV века и барочными зданиями с аллегорическими статуями Бережливости, Благочестия, Справедливости и других добродетелей, которые жители города себе приписывали. Она увидела Дом Лебедя, где Карл Маркс написал «Манифест коммунистической партии» и где теперь размещался ресторан с первыми блюдами по тридцать евро.

Элли потратила час на осмотр Королевского музея изящных искусств, дольше всего задержавшись в залах с полотнами Босха и Брейгеля, помеченных в путеводителе. Несколько раз она замечала стоявшего сзади нее человека в желтовато-коричневом пальто, но он каждый раз тут же отворачивался, делая вид, будто в нем внезапно проснулся интерес к живописи. Достигнув зала с работами Магритта, девушка почти уговорила себя подойти к этому человеку и спросить, не он ли подбросил ей путеводитель. Но к этому моменту ему, по всей видимости, уже наскучило искусство, и он растворился среди посетителей музея.

Элли перекусила в кафе, отмеченном в путеводителе, безуспешно пытаясь избавиться от ощущения, что все это полное безумие. Она внимательно наблюдала за другими посетителями, ожидая, что кто-нибудь из них подойдет к ее столику, представится и даст объяснение. Никто не подошел. В путеводителе было отмечено еще одно место, но оно находилось довольно далеко, и сначала она решила не ехать туда. Однако любопытство взяло свое, и она заставила себя сесть в трамвай и отправиться по длинному проспекту, окаймленному рядами деревьев, в тихий пригород Тервурен.

Королевский музей Центральной Африки располагался в величественном здании с куполом, напоминавшем мавзолей. Это было место вне времени, аномалия в ткани истории. Построенное в качестве памятника тщеславию короля Леопольда, здание было открыто в тот самый год, когда его порочная политика в Конго стала претить даже его соотечественникам. В 1960-х годах подули ветры перемен, достаточно сильные, чтобы вырвать Конго из рук бельгийцев, но недостаточно сильные, чтобы смести пыль со старых коллекций музея. Львы и слоны стояли в стеклянных ящиках в том порядке, в каком их установили убийцы. Единственным свидетельством жестокости бельгийских колонизаторов в Конго, которое удалось отыскать Элли, была небольшая сноска с неловкими оправданиями в подписи к одному экспонату, установленному в галерее в дальнем конце здания. Она опять вспомнила Конрада и попыталась представить размеры прибыли, полученной банком «Монсальват» от эксплуатации природных богатств Африки.

– Ужас, – пробормотала она себе под нос.

– Ну вот, мы снова встретились.

Невысокий коренастый мужчина со спутанными волосами, стоявший возле ящика со слоновьими бивнями, смотрел на нее с извиняющимся выражением на лице. Хотя Элли была готова к подобной встрече, она тем не менее испытала шок. Ей пришло в голову, что он специально выжидал, пока она окажется в самом дальнем и самом малолюдном уголке музея.

– Я буду кричать, – предупредила она.

– Пожалуйста, не надо.

Он сделал шаг назад и поднял руки, как будто она направила на него пистолет. Это немного успокоило девушку.

– Зачем вы подбросили мне эту газетную статью?

Он бросил взгляд в окно на зеленую лужайку и серое небо и предложил:

– Пойдемте, прогуляемся.

Лондон

В доме № 46 по Ломбард-стрит не было ничего примечательного, если не принимать во внимание крышу. Пять его этажей занимали страховая компания, кадровое агентство, сотрудники которого употребляли термин «исполнительный поиск», торговая фирма и небольшое консультационное бюро. Но крыша была усеяна невидимым с улицы лесом антенн, тарелок и мачт. Они дрожали на ветру, улавливая доступную им информацию.

Если бы вы проложили путь сквозь путаницу холдинговых компаний и трестов в поисках владельцев дома, то со временем пришли бы – через Лихтенштейн, Монако, Люксембург и остров Джерси – почти туда же, откуда начали путешествие. И если бы вы проложили путь сквозь путаницу электрических кабелей в подвале здания, они провели бы вас под землей и привели бы в то же самое место – в темную комнату на шестом этаже старого здания, наполненного жужжанием электроники, которое стоит сзади Кинг Уильям-стрит, в ста метрах от отправного пункта. В этой комнате вы могли бы увидеть двух мужчин, рассматривающих на одном из множества установленных здесь мониторов карту, испещренную красными линиями, похожими на детские каракули.

– Это слишком легко, – заметил Дестриер. – В прежние времена нам потребовалось бы шесть человек для организации слежки – автомобили, переодевание и прочее. Теперь же мобильный телефон сообщает нам о каждом ее шаге, и в этом даже нет ничего незаконного.

Бланшар внимательно посмотрел на карту.

– Она хорошо погуляла.

– Все туристические достопримечательности, – Дестриер прикоснулся к экрану, и изображение карты исчезло. Теперь красные линии напоминали спутанный клубок струн с выходящей из него нитью. – В данный момент она находится в музее Африки.

– Покажите мне разбивку по времени.

Дестриер нажал кнопку. Внешний вид линий вновь изменился. Они разбухали или сжимались в зависимости от продолжительности времени, проведенного в данном месте: тонкие полоски там, где проходила Элли Стентон, широкие прямоугольники там, где она останавливалась перед экспонатами в музеях. Эти узоры напоминали разбрызганную кровь.

– Она слишком долго находится в музее Африки.

– Может быть, ей нравится рассматривать чучела животных.

Бланшар не сводил глаз с экрана.