Гробовщик. Дилогия

Борис слушал всё это с окаменевшим лицом. И об одном молил Бога: чтобы Тот дал силы дослушать эту исповедь до конца.

– Тебя я убивать не дал. Приказал, чтобы на пару дней вырубили, чтоб ты под ногами не путался, да лишнего не увидел. А вот Пашку, пришлось кончать. Он должен был отвезти Зинку к новому хозяину. Да только, как узнал, так сразу в крик. Развел тут розовые сопли. Его водярой по самые-самые, до безсознания накачали, а потом сбросили с моста в Уманское озеро.

Старик перевёл дух и скосил глаза на Бориса.

– Зинка тебе ничего такого не рассказывала? Было у меня подозрение, что знала она, куда её везут. Как-то посмотрела она на меня перед тем, как сесть тогда в машину. До сих пор взгляд этот у меня перед глазами стоит…Наверное кто-то из прислуги всё таки подслушал, когда Пашка на меня орал, да ей нашептал… Так не рассказывала?

Борис не ответил. Катал желваки на скулах, но стоял неподвижно. Только время от времени машинально вытирал о штаны потеющие руки.

– Мне нынче врать резона нет. Так что поверь: я не знал, что он её убьёт. Хотя, даже, если б и знал, то уже ничего поделать бы не смог. Я уже на Зинку никаких прав не имел. Но вот, что эта старая сука попытается меня ещё этим и подставить… Он же всё обставил так, чтобы следы ко мне привели. Знал бы ты, сколько бабла я тогда спустил, отмазываясь. И всё равно – по краешку пришлось пройти. За неделю поседел!

– Имя, – выдавил из себя Борис, силясь не заорать, не завыть, не начать рвать этого гада голыми руками. – Как звали того человека?

– Имя? – с усмешкой, похожей на гримасу боли спросил Догов. – А что тебе с него? Полгода спустя взорвали этого козла вместе с семьёй во Владикавказе. Клановые разборки. Двое нас осталось, кто про это дело всю правду знает. Ты да я. Даже Гарик не в курсе.

Борис не спеша обвёл взглядом комнату, подошёл к столику на колёсах, на котором в открытой металлической коробке лежал набор медицинских инструментов. Выбрал скальпель, потрогал осторожно пальцем – острый. Вернулся к старику – тот ещё лепетал что-то про то, что он сожалеет, что всё так случилось, что просит прощения – и со всего размаху воткнул этот скальпель ему в глаз. Потом сел на кушетку рядом с трупом, обхватил голову руками и завыл.

Вечером в камере его навестил Доберман.

– Что ж ты, Борька, натворил? – сказал он, садясь рядом на нары. – Этот старый упырь снова всех перехитрил. Я же нарочно не давал ему помереть, кончину оттягивал. Чтоб сдох как жил – погано. Даже договорился специально – ему обезболивающее только пол-дозы давали. Да и то – через раз. А тут ты со своим скальпелем. Откуда только он в той комнате взялся? Ну это мы выясним…

Борис не отвечал, находясь в полной прострации.

Гарик встал и наотмашь врезал ему ладонью по щеке. Раз, другой… Замахнулся для третьего.

– Хватит, – сказал Борис, перехватывая его руку.

– Скажешь, за что ты его? – спросил Доберман.

– Из-за Зинки, – не стал скрывать Борис.

– Из-за кого? – Гарик аж подскочил. Долго молчал, глядя в одну точку, потом продолжил. – Так я и знал, что эта старая гнида была причастна. То-то он тогда следы заметал. Подставили, говорил. А оно вон как выходит. Откуда узнал?

– Сам сказал. Покаялся перед смертью.

Доберман взъерошил волосы на затылке, потом сказал серьёзно:

– Ты это… Короче, имел право. Я Зину помню. Это кем надо быть, чтобы…

Он посмотрел на часы, что-то прикидывая.

– Нравишься ты мне, – сказал, наконец. – Ты на поступок способен. Перекантуйся тут до утра. А завтра ты выйдешь отсюда и уедешь. И никогда больше не вернёшься. Новые документы и бабло на первое время тебе передадут.

Он встал и протянул ему ладонь для прощания:

– Это всё, что я могу для тебя сделать…

30. Понедельник. Зинка (окончание)

Так что Алеся была права. Ничего было уже не исправить. И это была не его Зинка.

– Ну, так давай, пройдём мимо, – сказал Баркас. – Сделаем вид. Что никакой девочки здесь не было. Пусть она живёт здесь, играет с оторванными кукольными головами и жрёт человечину. Так?

– Она ела человечину? – переспросил Бек с гримассой отвращения.

– Нет! – взорвался Баркас. – Её здесь пряниками кормили напополам с чипсами!

Бек глубоко вздохнул.

– Баркас, – заговорил он, понижая тон. – Чего ты в неё так вцепился? Это же не человек, это – детёныш контроллёра! Помнишь, что Кораблёв рассказывал? Детёныш недавно появился! А этой на вид лет восемь! Дети не растут так быстро! Ну, похожа она на твою Зинку, но ведь только похожа. Нутро у неё звериное. И никем, кроме как зверем, она вырасти не сможет. Ведь так?

Он оглянулся на Алесю за подтверждением.

Девушка стояла, опершись на стену и раскачиваясь. Бормотала с тоской:

– Мерзость. Мерзость.

А на лестнице где-то далеко послышалось неспешное, с каждым новым шагом всё слышнее: «Топ. Топ! Топ!!!»

– Алеся, ты же читала меня! – закричал Баркас. – Ну так прочти ещё раз! Пойми, я не могу её бросить! Уходите через воздуховод! Заклините вентилятор и…

– Достаточно одной гранаты и нас в шахте в лапшу покрошит, – сказал Бек устало. Он достал из рюкзака за спиной свой обрез, проверил, в обоих ли стволах патроны. Продолжил. – Да и из «Калаша» можно всех, особо не целясь, положить. В кого не попадёшь, тех рикошетами побьёт. И на Пыжа надежды нет. Он на случай случайно забредшего к выходу «зомбака» был оставлен. А если набежит их целая толпа, что он сможет поделать? Шумнуть, мол, обнаружили вашу лазейку? Так мы и так в курсе.

– Что будем делать? – обратился он к Алесе. – Выдюжишь? На тебя теперь вся надежда.

Девушка, будто очнувшись ото сна, потёрла лоб, пожала плечами…

И тут на них накатило, будто океанской волной. Сдавило грудь, голова закружилась, сознание поплыло, будто пластилиновое. Предметы, фигуры, лица – все двоились и троились…

Алеся страшно закричала, оперлась руками в стену, будто пытаясь её сдвинуть.

Давление чуть снизилось, только поэтому Баркас не уронил девочку. Шатаясь, как пьяный он снял её с плеча, посадил, прислонив спиной к стенке. Неверными руками направил ствол автомата в сторону лестницы.