Гром над Академией Часть 3
Шрифт:
И вот теперь я стою во главе своего войска, пристально смотря на Армию Света. Даже если мы проиграем, ничего они не получат. Все наши сокровища мы переправили в другой, мертвый мир. Увы, уйти туда следом мы не могли. Без естественной подпитки от живых мы быстро превратимся в бездушные куски мертвой плоти. А значит, будем биться здесь и сейчас. И пусть живые увидят, как могут умирать мертвые. Нашим врагам не увидеть хорошего посмертия!
—СМЕРТЬ СМЕРТНЫМ!!! — прокатился по моему войску крик. Взметнулись щиты, сотканные из тьмы. Удары копий о землю слились в один общий гул, призыв к битве превратился в яростный вопль, переполненный жаждой крови. Живые против Немертвых, Жизнь против Смерти, Тьма против Света!..
— Честь против бесчестья, — скрежетнул я зубами, прежде чем кинуться в схватку…
…Миг — и я в новом теле. Оно кричит
На плечи давит тяжкий груз… Какое-то бревно?.. Нет, это поперечная перекладина от креста. Вертикальный же столб уже вкопан в землю на месте казни. Я едва различаю его очертания вдалеке сквозь кровавую мглу, застившую взгляд. Так кто же я?! Праведник ли, преданный последователями? Или гнусный убийца, что заслужил каждую толику своих страданий? Простой ли человек, веривший в добро, но сбитый с пути истинного коварным шепотом воплощения вечного зла?
Шаг, еще… Ноги не слушаются, и я падаю. Сил подняться уже нет. Слышу оскорбительные выкрики стражников. Они бьют меня, но мне уже все равно. И после смерти есть жизнь, я знаю это, поэтому не страшусь ее. Какой-то добрый мужчина подбегает ко мне, снимает балку с моих плеч, помогая встать, умоляет стражников не бить меня… Зачем это, друг? Ты лишь пытаешься отсрочить неизбежное. Он взваливает мою ношу на свои плечи и упрямо тащит ее, поддерживая и меня.
Расталкивая стражников, ко мне прорывается женщина. По ее лицу струятся слезы, она умоляюще хватает меня за руки, что-то горячечно произносит сухими, потрескавшимися губами — но я не понимаю ее речей. Сил хватает лишь на слабую извиняющуюся улыбку, и я возобновляю свой путь.
Шаг… Еще… И еще один. Уже осталось немного, уговариваю я себя. Опять подвернулась нога, кровь, от которой слиплись ресницы, не позволяет разобрать, куда я шагаю. Чувствую нежные прикосновения. Какая-то женщина, причитая, вытирает мне лицо, осторожно убирая кровь и грязь. Это будто придает мне силы, и я вновь поднимаюсь. Но лишь для того, чтобы сделать пару неуверенных шагов и упасть снова. Мой спутник, что несет балку, вновь помогает мне подняться. Встаю, медленно оглядываюсь, собираясь с духом. Вижу на лицах окружающих меня людей ненависть, смешанную со злобной радостью. Они наслаждаются моими страданиями.
Но вижу и небольшую группу женщин, что, глядя на меня, заливаются слезами. Значит, я все-таки не самый плохой человек, если есть, кому меня оплакать. Одинокая слеза скатывается из моих глаз, смешиваясь с кровью, падает на пыльную дорогу. Но нет, это не от боли, причиненной палачами, а от жалости. Жалости к людям, что забыли себя, жаждая зрелища чужих страданий, к людям, погрязшим во грехе. Я вижу их всех, я чувствую их желания, я ощущаю всю грязь их душ.
—Прости их, Отец мой небесный, — шепчут мои искусанные губы, — ибо не ведают они, что творят. Я готов умереть за них, дабы моя смерть очистила их души от скверны. Я готов пройти дорогой смертной тени, не поддавшись искушению и злу, чтобы идущие за мной видели лишь свет, что омоет их тела благодатью. Я пришел в этот мир с добром, я посеял его семена в душах людских. И я знаю, что они скоро дадут ростки…
Вот и конец пути. Меня привязывают к кресту. В мои руки вбивают гвозди, но боль уже не тревожит меня. Страдает лишь тело, хотя губы сами растягиваются в улыбке. Я прощаю их, потому что знаю — они искренне раскаются в содеянном. А значит, моя смерть будет не напрасной. Ведь смерть — это не конец, а начало. А в хорошем посмертии я уверен…
…Миг. Опять новое тело. Я стою, привязанный к столбу. Под ногами хворост. Кто я? Женщина? Почему меня привязали?! Кому я сделала что-то плохое? Помогала, лечила. Но меня оболгали. Вдруг чувствую обжигающий удар — в лицо прилетает камень, в кровь разбивая губы и выбивая несколько зубов…
Толпа беснуется. Ведьма!!! Разъяренные крики несутся со всех сторон. Меня осыпают бранью — и градом камней, комьев грязи, гнилыми овощами… Но я не опускаю лица, мне нечего стыдиться! Хотя мое обнаженное тело и притягивает похотливые взгляды мужчин и завистливые — женщин… Но я отстранилась от всего телесного, лишь искривленные в презрительной улыбке губы выдают мое отношение к этим невежественным,
озлобленным несчастным.И это их еще больше ввергает в пучину бешенства. Сжечь, сжечь ведьму!!! Со всех сторон чернеют раззявленные в крике рты, горят злобой и страхом глаза. Испуганный стражник дрожащими руками подносит факел к куче хвороста, что окружает мой столб. Обильно политый маслом, он вспыхивает сразу, перед этим выбросив высокий столб дыма. Дышать сразу становится тяжело, но я держусь. Огонь охватывает меня, и я кричу, заживо сгорая. Но в моем крике нет боли. Есть лишь ярость и гнев. Древнее проклятие срывается с моих опаленных губ, обрекая всех глазеющих на чужие муки на гибель. Хорошее посмертие еще надо заслужить!..
…Миг. Передо мной открытый космос. Впереди Рой. Я за штурвалом маленького перехватчика. Слезы, текущие из глаз, затуманивают мой взор. Но я не вытираю их. Они придают мне силы. Нас осталось семеро. Всего семеро — из миллиардов живущих на земле. Семеро- с уничтоженной планеты, вместе с которой погибли все, кто был нам дорог. Семеро — против тысяч кораблей Роя. Семеро последних идущих на смерть. Надежды нет, будущего тоже. Воздуха в кабине хватит на полчаса, а потом — все. Так уж лучше смерть в бою, чем от удушья! Все равно возвращаться некуда. А стать кормом для Роя? Хуже конца не придумаешь. Предки не примут меня за свой стол в чертогах Миира. А значит, только битва насмерть, и пусть пращуры гордятся своим потомком! Да, мой земной путь сейчас завершится, но я отправлю в небытие столько чужаков, сколько успею. Ведь хорошее посмертие надо заслужить…
…Миг. Меня оглушают отчаянные крики. Где я? Все вокруг такое большое!.. Нет, это я маленький! Я в теле ребенка лет пяти. За дверью дома, где мы прячемся, слышны звуки яростного боя, звенит сталь. Женщина, что прижимает меня одной дрожащей рукой к себе — моя мать. В другой она крепко сжимает нож. Я чувствую её любовь и страх. За меня, за того, кто сдерживает врагов, не позволяя ворваться в наше убежище. Но вот раздается резкий удар, слышен предсмертный хрип… И крепкая дверь слетает с петель от мощного удара снаружи. В дом врываются несколько мужчин с окровавленными мечами. Резкий рывок в нашу сторону — и я отлетаю в сторону. От удара по голове сознание почти покидает меня. Словно сквозь туман, слышу нечеловеческий крик матери, треск разрываемой одежды и тяжелое сопение. С трудом открываю глаза. Мать лежит на полу, голова неестественно повернута в сторону. Её глаза широко распахнуты в смертном ужасе, и одинокая слеза, что из них выкатилась, еще не успела высохнуть… На ней, судорожно дергаясь, лежит мужик. Насильникам все равно, что их жертва уже мертва. Главное — похоть, остальное неважно… Пересилив боль и страх, поднимаюсь, держась за стенку, меня пока не замечают. Вижу рядом валяющийся топор. С трудом поднимаю его, мои тонкие, слабые ребячьи руки засветились мягким светом. Это во мне проснулась магия. Я слаб, неопытен, но для одного удара меня хватит!
Делаю шаг — и с неожиданной силой яростно опускаю топор на спину насильника, едва не перерубая его пополам! С дикой радостью внемлю крику, полному боли и ярости. Тут свет меркнет, лишь краем глаза успеваю заметить сверкающий росчерк стали.
Я умираю. Из разрубленной груди толчками вытекает кровь, а вместе с ней и жизнь. Но боли нет. Вижу призрак матери и отца, они улыбаются и зовут меня к себе. Улыбаюсь им в ответ. Успеваю заметить ужас в глазах убийц. Они видят тоже, что и я?
Я — мужчина! Я умер с оружием в руках, отомстив убийце. Предки будут мной гордиться!.. Я заслужил хорошее посмертие…
…Миг — и я тону в яме с нечистотами, куда меня закинула мать, только что родив.
…Миг — и я получаю в спину стрелу, выпущенную из лука предателя.
…Миг — и меня смертельно ранят в перестрелке с бандой работорговцев.
…Миг — и я накрываю гранату своим телом, чтобы спасти друзей.
…Миг — и я взрываюсь в кабине шагохода от попавшего в него снаряда.
…Миг — и стая демонов разрывает меня на куски, жадно пожирая еще живую плоть.
…Миг. Миг. Миг. Череда тысяч смертей и возрождений сливается в калейдоскоп. Я уже давно перестал осознавать себя. Растворяясь во всех этих смертях, проживая каждый раз новую жизнь, я оставляю частичку своей души в каждом мире. Подсознанием, что еще вяло реагирует на происходящее, я понимаю, что могу в любой момент закончить все это. Но так же понимаю, что этого делать нельзя. Почему? Я не знаю или уже не помню. Но понимаю, что еще немного — и от моего "Я" уже ничего не останется.