Громовая жемчужина

Хвараны не участвовали в буйных забавах своих будущих гвардейцев. Для нандо праздник закончится поздней ночью песнями и плясками у костров. А пятерых княжьих детей ждет посвящение. Когда зайдет солнце, каждый из них поднимется на лысую гору, войдет в страшный частокол и встретит там великого духа, своего личного духа-покровителя и хранителя. А выйдет ли потом… И если выйдет — то каким?

Пристали было с расспросами к вонхва, но слова «государственного святого» только нагнали на подростков страху.

— Какой дух может к вам прийти? Да какой угодно. Демон, природный дух, душа зверя, призрак покойного родственника, знаменитого полководца или даже императора… Вполне возможно, он пожелает в вас вселиться или даже совсем захватить ваше тело. Это недопустимо. Дух должен стать вашим союзником и помощником, а не хозяином.

Будущие хвараны вздыхали. А дух, интересно, знает, что он должен и чего не должен? Все завидовали Киму, его дару отпугивать нечисть и легко убивать ее.

— Ты-то наверняка справишься! — тоскливо говорили Сеннай, Дон, Лиу и Мик, который, как ни смешно, боялся посвящения больше всех. Ким отмалчивался. Он тоже боялся обряда, но совсем по другой причине: вдруг к нему великий дух вообще не придет?..

Накануне вонхва перепугал его чуть не до обморока, с довольным видом заявив:

— Наконец-то князь Вольгван ответил на мое письмо насчет тебя!

— Что же он написал? — трепеща, спросил Ким.

— Конечно, так не делается. Сначала надо было получить согласие семьи, а уж потом принимать тебя в лагерь, — тянул время вонхва. — Не беспокойся, князь ответил благосклонно. Он уже знает о бедах Каменной Иголки, и рад, что ты нашелся. «Ким всегда мечтал стать хвараном, и если он по ошибке забрел именно к вам, значит, такова его судьба. Это всяко лучше, чем монашествовать», — вот что он написал. Задал только один странный вопрос — не староват ли ты для хварана.

У Кима гора свалилась с плеч, и сразу посветлело на душе. Он уже и забыл, какое это счастье, когда у тебя есть семья, когда о тебе помнят, и твоя участь близким не безразлична.

— Если посвящение пройдет благополучно, вы отправитесь в столицу впятером, — сказал вонхва. — Нет, вшестером. Шестой мне тут даром не нужен…

Он намекал на Мисук. Ким держал обещание и не виделся с феей. Почти не виделся. Только издалека, в толпе нандо вдруг мелькало знакомое лицо, посылало воздушный поцелуй и сразу пряталось за иллюзией. За исключением ночи накануне праздника, когда Мисук прокралась прямо в крыло, где спали братья.

— Ой, глядите, небесная дева на лепестке лотоса! — пролепетал сонный Сеннай, глядя, как Мисук перелезает через перила веранды. Девушка мановением руки отправила его обратно в царство сновидения и прошипела:

— Мотылек, просыпайся!

Вскоре они уже сидели, прижавшись друг к другу, на краю постели, и Мисук шептала ему на ухо:

— Хочу предупредить, на всякий случай — не верь им.

— Кому?

— Этим великим духам на горе. Явиться может кто угодно, за гранью Среднего мира всякой дряни хватает. Когда демон говорит смертному: «Я хочу стать твоим другом!»— значит, он хочет заполучить его целиком. Если сами предлагают — бери, но ничего не проси. Пообещать могут всё, что угодно — а они знают, что вы, люди, особенно цените, — но выполнять и не подумают. Договоры со смертными в подземной канцелярии считаются недействительными…

— Ты не сдержал обещание, Ким, — раздался над ними ледяной голос вонхва. Наставник, как всегда, словно возник из воздуха. Мисук вскочила и изящно поклонилась ему.

— Ким не виноват. Я сама пришла. Разве я не могу напутствовать своего жениха и пожелать ему удачи перед испытанием?

— Мы просто поговорили, — умоляюще добавил Ким.

Вонхва был неумолим.

— Уходи, фея.

Мисук нежно поцеловала Кима, дерзко подмигнула вонхва и удалилась.

Чем ближе к ночи, тем торжественнее становились песни нандо, и тем тревожнее — на сердце у пятерых хваранов. Наконец зашло солнце, и в Долине Цветов распустились сотни огненных бутонов. Наступало время посвящения. С пением гимнов, с факелами испытуемых проводили к черному торию.

— Дальше вы пойдете одни, — сказал вонхва. — Ким, ты первый.

— Смотри там, всех духов нам не распугай, — шепнул ему в спину Сеннай, подбодрив его дружеским тычком в спину.

Ким даже не почувствовал его и на деревянных ногах шагнул в сырую темноту леса.

Он не запомнил, как поднялся на вершину, как нашел тропу — настолько неважным это казалось перед тем, что ожидало его на вершине. И вот впереди забрезжил лунный свет. Лес поредел и кончился. Небо мерцало мириадами звезд. Созвездие Небесного Балдахина, в это время года тусклое, совершенно затмевал весенний Дракон, вольно раскинувший над горами свой сияющий двенадцатизвездный хвост. Впереди — гостеприимно распахнутый черный провал частокола. Этой ночью Киму предстояло войти туда с пустыми руками.

Ким глубоко вздохнул и вступил внутрь частокола. Лунный свет как будто сразу стал ярче. Стены огораживали пустое пространство, похожее на арену, мертвенно-белое. Ноги Кима утонули в глубоком песке, и на миг его окатило ужасом — а вдруг песок поглотит его с головой…

Что же делать дальше? Вонхва сказал: войти, прочитать заклинание призывания — и ждать. Ким остановился в самой середине, закрыл глаза и глубоко вдохнул, открывая душу навстречу созданиям трех миров. И почти сразу осознал себя стоящим на краю невероятного бездонного колодца, открытого в обе стороны — и в небо, и в преисподнюю. Куда ни глянь — вверх ли, под ноги, — отовсюду подмигивает огненными глазами темнота. Правая рука Кима сжалась, прося о мече. Но он пришел безоружным — одинокий, чудовищно маленький и жалкий здесь, у края бездны. На миг Ким ужаснулся своей наглости: прийти сюда и звать оттуда помощника либо союзника. Сейчас дунет из-под ног жаркий ветер, и крошечная фигурка полетит вверх тормашками в рдеющую глубину…

Ким зажмурился до слез, пытаясь избавиться от мучительных видений, и скороговоркой проговорил заклинание, призывающее великого духа.

…а когда открыл глаза, то увидел, что перед ним кто-то стоит.

— Здравствуй, Мотылек, — произнес знакомый голос. — Давно не виделись!

Ким на всякий случай поклонился, всматриваясь в светящийся призрак, который почему-то заговорил с ним на киримском диалекте. Через мгновение он понял, что призрак вовсе не светился — это отражали лунный свет его великолепные белоснежные одеяния. Одежд такого кроя, пышных и многослойных, не носил никто в империи, но выглядели они воистину по-царски. На поясе духа висел длинный чуть изогнутый меч без гарды в белых ножнах. Длинные волосы тоже были белыми, словно лебяжий пух. Лицо духа возраста не имело и выглядело безупречно прекрасным. Ким подумал, что перед ним, пожалуй, не простой призрак, а один из богов, и ощутил прилив гордости.

— Неужели ты меня не узнал? — улыбаясь, спросил неизвестный бог. — Впрочем, я слишком многого от тебя хочу. Я и сам себя в последнее время узнаю с трудом. Помнишь доходягу, которого вы с Головастиком нашли у ручья в Скорпионьей долине? Который не мог даже сам воды напиться, и ему приходилось подносить в ковше?

Кровь бросилась в лицо Кима. Мог ли он забыть такое! Как бы ни хотелось ему вычеркнуть из своей жизни время, проведенное у мокквисина, оно то и дело напоминало о себе, словно прошедшие годы не имели значения. Сначала таинственный посланник с синими киримскими глазами… потом Мисук… потом Тошнотник и страшная весть о воскрешении Кагеру… и, наконец…

— Сахемоти! Это ты?!

Киримский бог церемониально поклонился.

— Мой официальный титул — Сахимоти-но ками, Копьеносец, Белый Дракон Тайхео, третий правитель Небесной заводи, бог-Хранитель императорской династии Кирима.

— Какой-какой династии?!

— Ты не ослышался. Четыреста лет назад Киримский архипелаг тоже был империей. Нынешняя Империя, великая настолько, что в человеческом языке ей нет даже имени, была раза в три меньше и слабее, чем сейчас, однако очень хотела стать большой и сильной. Кирим же никогда не славился военными победами. Это было богатое и мирное государство, древнее и высокоразвитое, чьи императоры вели род от богов. Началась война, которая сейчас подается как восстание в одной из провинций. С обеих сторон в ней принимали участие боги и демоны. Как водится, врагам помогло предательство, и нынче предатели правят Киримом как наместники Неименуемого. Кирим был побежден и захвачен, его боги низвергнуты, и сами их имена сначала запрещены, а потом и забыты…